***
Выискивать демонов легко: они идут на тепло. Ставлю им огненные приманки, и они идут на эти лживые огоньки. Некоторые сами тебя найдут, даже если не стараться. Убивать их проще простого: свернуть шею или испепелить сердце — это у меня всегда ловко получалось. Никогда не думала, что Злая Королева сыграет мне на руку. Ха, мама бы мною гордилась! Сердце у демона не бьется: оно черное и мертвое. После них всегда остается что-нибудь: кости, зубы, когти, другие останки. Все это пойдет на оплату за вход на кладбище. Есть те демоны, что похитрее — оборотни. Ко мне так пришла мать: сначала ругала меня за то, что я опять позволила себе влюбиться, пообещала найти тебя и собственноручно выжечь сердце. А потом резко изменилась в лице и бросилась ко мне обниматься, моля прощения. Я сообразила вовремя, за секунду до того, как она впилась мне в шею почерневшими зубами. Убила сразу. За этого демона мне много досталось: три ходки через ворота. Сегодня ты опять позовешь меня, и я снова тороплюсь, чтобы застать мой любимый момент: когда ты снимаешь перчатку и кончиками пальцем проводишь по буквам от «р» до «а». Сегодня ты больше хмуришься, и морщины на твоем лбу прячутся под шапку. Голые деревья раскрывают серое небо в черных воронах. Как быстро летит время. Ты сказала, что у тебя хорошие новости, и что первый план пришел в действие, но хмуришься все равно. Твое молчание тревожит. Не молчи, говори со мной, Эмма! И через секунду все становится ясно: вы нашли кинжал. Нет, это плохая идея! Эмма! Эмма Свон! Слушай меня: не тронь его! Не трогайте кинжал! Оно того не стоит! Идиотка! Эмма! Но ты не слышишь меня, и рук моих не чувствуешь. Не могу больше на это смотреть, не хочу даже слушать! Я тороплюсь прочь, минуя ряды могил. Сегодня я не буду охотиться, я хочу забыться: сегодня я буду прятаться сама. Всякий демон ищет тепла, а ночью они просачиваются изо всех щелей с самого дна ада. Они шатаются тут по ночному чистилищу под холодной бледной луной в поисках наживы. Любая душа, еще не забытая, еще не отчаявшаяся - им подходит. Свежие души — особое лакомство: они сосут из них тепло, пока те не становятся такими же. Первая ночь для меня была тяжелой. Это сейчас я уже делаю все на автомате: открыть кран, набрать ледяной воды в ванную, залечь на дно и ждать. А если кто-то все же появится — бить первой. Я наблюдаю, как пузыри воздуха поднимаются на поверхность воды, стараюсь отвлечься и думать о чем-то приятном. О море, например. Море здесь тоже мертвое. Ни шума волн, ни крика чаек, ничего — даже ряби нет. Зеркальная гладь, отражающая застывший красный шар. Днем я гуляю по окрестностям, подыскивая новое укрытие, сталкиваюсь с такими же, как и я — живыми мертвецами. Ночью охочусь на мертвых. Но верить тут нельзя ни тем, ни этим. Одни со временем превратятся в других. Знаешь, я боюсь здесь только двух вещей: либо меня настигнет демон, либо я сойду с ума до этого момента. Что-то рано или поздно все равно случится. Я все чаще говорю сама с собой, хотя притворяюсь, что все это для тебя. У меня еще остались запасы останков этой нечисти, вот только я боюсь следующей нашей встречи и новостей. Кинжал! Это ваш план?! Как можно начинать с того, что привело нас к этому исходу? Не глупи, Эмма! Мы же не зря прошли с тобой через все это. Темный тебя заново искушает. Он может: я знаю, как это сладко. Но ты-то не поддавайся своим демонам.***
Вчера приходил Генри. Его давно не было. - Привет, мам. Как ты тут? Я немного приболел, но сейчас все хорошо. В школе все нормально. Только разве тебе интересно? Посмеиваешься и замолкаешь. Мне все интересно, мой дорогой: говори все, что есть. Я не умею читать мысли, могу только слушать и смотреть на тебя, разглядывая твои веснушки и лохматые волосы. Как быстро ты растешь. Не расти без меня, подожди. Только не плачь, мой хороший, мы не сдадимся. Ты смахиваешь слезы и говоришь тихо, почти испуганно. - Вчера мне показалось, что это ты была на кухне, но это Эмма ходит в твоем халате. Ты же не против? Я сказал, что ты не будешь против. Опять улыбаешься. - Эмма к нам переехала и спит в твоей кровати пока что. Без тебя тоскливо. Пока что. Это «пока что» меня греет. Да, мы не сдадимся. Никто не сдается из семьи Свон-Миллс. Мы еще не закончили. Кровать: сладко даже представить, как тепло и хорошо было бы выспаться в кровати, не прячась в укрытии, не ожидая в ледяной воде. Как мерзнут руки, черт побери.***
Иногда я прохожу мимо разваленной башни с часами. Это то место, где я все поняла. Когда ты попросила вынуть сердце из своей груди и разделить его с тем, с кем ты думала делить все в своей жизни. Ты позволила мне это сделать, и я своей собственной рукой достала его, твое бьющееся горячее сердце. Я много сердец держала в своих руках: некоторые из любопытства, некоторые из мести, чьи-то по просьбе, когда продолжать дальше уже не было сил. Но твое, оно такое светлое и чистое. Спасительница, ты не с теми делишь свое сердце. Сколько можешь ты спасать тех, кто этого не заслужил? Пусть это будет твое последнее дело. Пообещай мне. Достань меня отсюда, и я расскажу тебе, что я поняла, пока держала его в своей руке, пока рвала его на части и отдавала половину Пирату. Оно не хотело там биться. Я видела это своими глазами, пока ты задыхалась, глотая ртом воздух. И на тот момент я уже знала, что твое сердце всегда принадлежало не ему. А знала ли ты сама до этого? Как долго ты скрывала правду от самой себя? Теперь я знаю этот секрет, и скрывать больше нечего. Мне надо было раньше сделать это: погрузить в тебя пальцы и сделать тайное явным. Мне ведь хотелось этого, всегда хотелось. А теперь мое собственное сердце холодное, как лед. Здесь я всегда мерзну. Недавно я видела Пирата. Он отчаялся: ходил мальчишкой и звал своего отца, который бросил его давным давно. Здесь легко отчаяться. Ты ходишь на его могилу? Говоришь с ним? Скажи, что ты тоже все поняла! Признайся! Но это уже не важно. Вчера я убила демона, и когда он пеплом рассыпался под моей рукой, на земле остался лежать крюк. Наверное, его тоже обратили недавно. Я не расскажу тебе об этом: пусть это будет наш с ним посмертный секрет. Можешь ходить к кому угодно, только позови меня еще раз. Я жду этот зов из моей могилы, пока наворачиваю круги у входа кладбища под пристальным взглядом старожилы. Грею руки дыханием и жду. И ты опять зовешь.***
Сегодня ты пришла со стаканами и бутылкой. - Привет, Реджина. Ты снилась мне сегодня. Говорила, что тебе холодно. Я принесла тебе согреться. Разливаешь по стаканам: один на плиту, другой для себя. - Это джин. Сидр я оставила на тот момент, когда мы тебя вытащим, - ты, горько улыбаясь, поднимаешь стакан. - За тебя. Выпиваешь почти до дна. - У меня две новости. Начну с плохой — кинжал не работает. Какое облегчение! Хвала богам и демонам! - Хорошая новость в том, что Зелена узнала, как связаться с Аидом. Хотим поговорить с ним. С этого и надо было начинать! Зелена. Как хорошо, что она теперь с вами. Выливаешь остатки мне на могилу. Все бы отдала, чтобы почувствовать вкус алкоголя. Или еды, или кофе. Здесь все со вкусом сажи. Завариваю кофе по привычке, а вкус отвратительный. Здесь много пепла: хватит, чтобы посыпать голову каждому из нас на этой проклятой земле и на мою в том числе. Аид так ловко нас провел. Я сразу ему не поверила. У сестры дурной вкус на мужчин, это самый верный показатель. Это была его ловушка: оставить меня на своей службе охранять его царство. Царство? Да какое это царство? Аид, чертов подонок! Злости не хватает на него! Я опять завожусь, ты опять плачешь. Когда ты прекратишь эти слезы? Ты всегда была плаксой, да, Эмма Свон? Хорошо, что ты меня не слышишь. И жаль. По этому я тоже дико скучаю: по тебе, по нам с тобой. Я жду этого «пока что». Пока что я не сошла с ума, пока что я хорошо прячусь и неплохо охочусь. Эта работка мне подходит: Злая Королева ликует во мне. Вот только я жутко мерзну и тоскую по вашим лицам. Иногда ко мне приходит сестра. Она всегда зовет меня сестрой, так я знаю, что скоро увижу ее рыжие кудри. Она почти не говорит, просто чистит снег, оставляет яблоко, молча сидит и уходит. Недавно приходила Белоснежка, принесла подснежники. Время утекает ручьями под грязные сугробы. Не сдавайся, Эмма. Ведь я не сдаюсь, пока что не сдаюсь. Вчера ты пришла уже пьяная с бутылкой в руке. Материлась на Аида, я мало что поняла. Говори четче, скажи, в чем дело! Бормочешь что-то спьяну про какие-то его загадки, про жертву откровения. Что это значит? Что, черт побери, это значит?! Но ты заходишься в пьяном смехе. Он вас дурачит, он всех нас одурачил, и теперь я торчу здесь, потому что спустилась вместе с тобой в чистилище. И я бы сделала это снова. Ведь теперь я знаю твой секрет. Раскрой и ты его загадку, узнайте, что ему надо. У вас там целая команда с тобой во главе! Вы чем там занимаетесь?! Прекрати рыдать, Эмма, это невыносимо! Сердце разрывается! Не хорони меня тут заживо! Не сейчас! Я не готова!***
Сегодня мне снилась мать. Она рассказала, что я умерла, и я вспомнила свои похороны. Ты плакала громче всех, обнимая нашего сына. И ты первая бросила землю на крышку моего гроба, и она рассыпалась в пепел, засыпая мои глаза. Мама утешала меня, пока я слезами вымывала черную пыль. Она убаюкивала меня, как тогда, когда я убежала из замка и забралась в конюшню. Я заблудилась тогда и замерзла, а она нашла меня и потом отогревала перед камином, завернутую в одеяло, растирала мои ладони. Я плакала так громко, что проснулась. И я поняла, что это правда. Скажи, что этого не было. Скажи мне. Позови меня, Эмма. Позови меня еще раз! Меня позвала Белоснежка. Они пришли вдвоем с Прекрасным Принцем, только теперь в гробу лежала я. Стояли оба и вздыхали. «Тяжело терять любимых», - вот и все, что она сказала. Никогда бы не поверила, что она это скажет. Это твои слова, Эмма? Скажи, что это ты через нее передала. Позови меня еще раз, поговори со мной. Но теперь ты молчалива. Приходишь сосредоточенная и мрачная, расставляешь элементы для заклинания, колдуешь и опять ругаешься на Аида. Ты пытаешься разгадать его загадку, каждый раз пробуя что-то другое. Ты прошлась по всем книгам, что вы нашли, добралась до черной магии. Твое могущество восхищает: такое удовольствие — смотреть на тебя, на твое мастерство. Как жаль, что все это не помогает. С каждым разом ты мрачнее. Как далеко ты зайдешь? Кинжал и то был лучшей идеей. Ты опять ломаешь ограду. Это плохо. Это значит отчаяние. Мы столько вместе наломали, и так мало построили. Может, мама была права. Может, я все это себе выдумала. Она опять приходила. Сон это был или демон. Да и какая, к черту, разница? Здесь так тошно, что говорить с ней в радость. Вспоминали отца. Я скучаю по нему. Мама сказала, что я всегда могу уйти вместе с ней. Она учила, что нужно отпускать, ведь Дэниел так же говорил. Нужно уметь отпускать. Мы прогулялись под луной, разговаривая. А потом я раздавила ей сердце. Никто не слышал, что мне тогда сказал Дэниел. Тут каждый демон знает мои слабости, они этим пользуются. Хоть бы они про вас ничего не выведали из моей головы. Недавно я проснулась с твоим именем на губах. Надо быть осторожней: реже с тобой говорить, меньше про тебя думать. Нельзя позволить им добраться до вас. Я боюсь, что не смогу тебя убить. Ни тебя, ни сына. Тшшш… В доме кто-то есть. Надо быть тише. Это мои зубы, они стучат. Мамочки, как же здесь холодно. Как страшно. Мамочка, найди меня: я заблудилась и совсем замерзла в этой конюшне. Найди меня и согрей.***
Кто посмел меня разбудить? Зовущий шепот шуршит сквозь осевший повсюду пепел. Две ложки сажи разбавить водой. Если закрыть глаза и не нюхать, то сойдет. Холодные пальцы не чуют ложки. Задетый мною зуб катится по полу, задевая другой мусор. Тут повсюду кости. Кто их сюда принес? Шепот манит меня на улицу. Под красным солнцем бродят живые мертвецы, сторонясь друг друга. Я прохожу мимо башни с застывшими часами, задерживаясь ненадолго. Это место мне что-то напоминает, что-то очень важное. Наверное то, что остановившееся время и есть вечность. Еще я поняла, что море мертво, потому что замерзло. Все оказалось достаточно просто. Так же просто, как и с шаром на небе: это не шар, а дыра, через которую днем из ада на нас смотрит Сатана, выискивая новые жертвы. А ночью сам господь Бог со своих белоснежных небес наблюдает за тем, как одни истребляют других, чтобы встретиться с третьими. И когда я поняла это впервые, то смеялась так, что живот свело. Ну разве это не смешно?! Я смеялась так, что заплакала. Господи, ну разве тебе не смешно? Не знаю, мне опять смешно до чертиков. Сквозь смех я слышу чье-то резкое имя, произносимое с нежностью: «Реджина». Ре-джи-на! Зов, уже не шепот, настойчивый и протяжный, как будто кто-то требует, а не зазывает. Я знаю это имя: оно выдолблено на камне, по нему кто-то проводит пальцами. И больше зов не требовательный, он умоляющий. Мне любопытно, кто так горько плачет. Я иду на этот вой, проходя мимо молчаливого стражника. Над могилой склонилась женщина. Своими слезами она размывает землю в грязь. Я знаю эту женщину: она великая колдунья, одна из величайших. У меня была такая подруга, мы с ней через многое прошли. У нее горячее чистое сердце и печальные глаза. Она сильная и упрямая, как черт. Я знаю эту ведьму. Не плачь, Эмма, мне тяжко от твоих слез. Не надо убиваться над этой могилой, не стой на коленях и не вынимай самое дорогое. Если колдунья достала сердце и плачет, то это может плохо кончиться. Такие решения лучше принимать на свежую голову, а не сгоряча. Не делай этого, глупая ведьма. Ты так плачешь, что хочется тебя обнять, но мне это непосильно. А ты меня не слышишь, конечно же: рвешь свое сердце на части и крошишь половинку золотистыми горячими искорками. Ты всегда была упряма, ты можешь бросить вызов самому богу. Не плачь так, любимая, отпусти меня. Я уже отпустила, будет легче. Но ты все равно убиваешься, склонившись перед надгробием со знакомым мне именем. Так хочется тебя утешить. Я трогаю тебя за плечо. Ты вздрагиваешь.