Книжка без картинок

- Что это у тебя? – Манабу привстал в кресле, в которое до этого плюхнулся, не глядя, – Ого! - А что там? – Руи колдовал над стаканами, выставленными в ряд на краю журнального столика, поэтому оборачиваться не спешил. - Сказочки, - ехидно протянул Манабу, помахивая в воздухе добытой книжкой. - Дай-ка сюда, - Джин взял книгу у него из рук и внимательно взглянул на обложку. – По-моему, замечательная вещь. Даже перечитать что-то захотелось. - Давай только не прямо сейчас, - Манабу выхватил потрепавшееся по краям издание и спрятал за спину, чтобы Джин не смог дотянуться. - А что? В кои-то веки могли бы придумать что-то культурное вместо банальной пьянки без повода, - Руи придвинул столик поближе к дивану, на котором уютно расположился Джин, и сел сам. - С такими вкусами и идеями вам можно и не переводить драгоценный алкоголь, - Манабу утащил с тарелки кусочек сыра и снова помахал в воздухе книжкой. – Тут и трезвый-то не разберется. - А по-моему, все просто, - Джин задумчиво посмотрел на стакан с виски, как будто не мог решить, пить его сейчас или отставить до лучших времен. - Да ладно? – Манабу бросил взгляд на часы. – Ну где их носит? Сколько уже можно ждать? Раньше всегда только главную диву ждали, теперь еще и Их Королевское Высочество стало тормозить и опаздывать. - Не царское это дело – вовремя приходить, - согласился Руи и предложил начинать имеющимся составом. В конце концов, те, кому не хватило бы, всегда могли сходить за добавкой. - Как на похоронах сидим, - заявил Манабу спустя несколько секунд, с шумом опустив стакан на стол, и огляделся по сторонам, ища, чем бы заняться. - У тебя есть предложения? Только давай без танцев на столе или публичных глупостей, - Руи, ни на секунду не забывая о своих обязанностях гостеприимного хозяина, снова наполнял стаканы. - Ну, пока мы еще трезвые… - протянул Манабу, но Джин тут же его перебил: - Такими темпами это ненадолго. - Плевать. За этим и собирались. Так вот, - Манабу даже сел ровнее, расправил плечи, утратив сходство с воробьем, которого окатило водой из лужи. – Давайте немного поиграем. - Звучит как-то пугающе, если честно, - признался Руи, с тревогой посмотрев на открытую бутылки виски. Видимо, в его голову закрались сомнения, а не подмешал ли кто в нее какой-нибудь веселый грибочек-порошочек, после которого последствия вечеринки станут непоправимыми. - Да ничего страшного же. Просто мне все покоя не дает ваша поголовная просвещенность, - Манабу выложил книжку на стол перед собой и внимательно посмотрел на обложку, словно надеялся увидеть там что-то новое. – Предлагаю следующий вариант: я открываю страницу наугад и читаю с любого места. Вы по очереди объясняете. Ну, как понимаете. - А в чем подвох? – Джин первым догадался, что столь простые условия – это явно не все, что их ожидало. - Проигравший пьет, - Манабу явно не считал условие невыполнимым, потому что тут же открыл книгу и заскользил взглядом по строчкам. - А кто считается проигравшим? – Руи не спешил включаться в игру, потому что сомневался в своих способностях доходчиво объяснить другу, какой смысл заключен в отдельных строчках. И дело было даже не в том, что читателям часто свойственно видеть космические просторы там, где сам автор видел только синие занавески, а в том, что с сообразительного Манабу сталось бы включить режим «моя твоя не понимать» и в итоге получить полную власть над двумя пьяными телами. - Тот, кто не сможет мне объяснить, в чем здесь прикол, - по голосу Манабу становилось понятно, что первый вопрос у него уже назрел. - А ты что же? – Джин явственно представил себе, в каком состоянии он будет спустя пару вопросов, поэтому решил было на провокацию не поддаваться. - А я пью все время, потому что трезвому мне такие философские материи недоступны, - хмыкнул Манабу и демонстративно откашлялся, как будто не с листа читать собирался, а исполнять партию Радамеса из оперы Верди. - В итоге, все равно в состоянии недвижимости будет кто-то один, я правильно понимаю? – Руи как мог оттягивал момент начала игры, но Манабу уже начал терять терпение: - Слушайте, вы дадите мне сегодня напиться или нет? - Так бы сразу и сказал, - Джин пожал плечами, выражая свое отношение к ситуации, и кивнул: - Давай уж. Я первым буду отвечать. - Тогда поехали, - Манабу первым делом опрокинул в себя порцию виски, вздохнул и зачитал: - «Обиднее всего было то, что, хотя ей и удалось сорвать несколько крупных кувшинок, до самых красивых дотянуться она не смогла. ("Можно подумать, что это они нарочно", - подумалось Алисе.) - До самого красивого никогда не дотянешься, - сказала, наконец, Алиса со вздохом досады и выпрямилась.»- Манабу поднял голову и выжидающе уставился на Джина. - Только не говори, что здесь есть что-то непонятное, - начал было Джин, но Манабу жестом прервал его, мол, объясняй или пей и уступи другому слово. – Хорошо. Я понимаю это так: самое лучшее получить невозможно. Причем, речь не об объективно лучшем, а именно о том, что в твоих глазах является самым-самым. Ну не знаю, красивым там, нужным, любимым… - Ты считаешь, это и людей касается? – уточнил Манабу, а Джин ненадолго задумался: - В принципе, и людей тоже. Всегда есть кто-то, кто лучше всех. Ради кого можно переступить свои внутренние барьеры, сломать стереотипы. Кто-то, кто считается особенным и исключительным. И вот к нему всегда самый долгий путь. Иногда на него не хватает даже всего отведенного времени, - Джин помолчал, подбирая слова, но Манабу покачал головой, намекая, что продолжать нет необходимости. - Я понял, что ты хочешь сказать. Хотя в этой фразе, конечно, и близко ничего подобного не углядел. Но будем считать, что ты выиграл, - Джин довольно улыбнулся, а Руи заметно напрягся, не зная, чего ему ожидать. – Теперь для тебя, - Манабу чуть повернулся в его сторону. – Только ты мне налей сначала. - У меня виски не хватит даже на четверть этой книжки, - хмыкнул Руи, наполняя стакан, но Манабу не обратил внимания на замечание: так погрузился в чтение, выбирая наиболее непонятный с его точки зрения момент. – Ну вот, например:«Алиса засмеялась. – Это не поможет! – сказала она. – Нельзя поверить в невозможное. – Просто у тебя мало опыта, - заметила Королева. – В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день. В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака". - А разве в мире так много действительно невозможного? – задал встречный вопрос Руи, на что Манабу только молча прикончил очередную порцию виски. – В общем-то, я думаю, здесь все зависит от человека. Если ты веришь в достижимость чего-то, оно перестает быть невозможным. Согласись, между понятиями «невозможный» и «труднодостижимый» лежит целая пропасть. - Возможно, - Манабу кивнул и задумался, прежде чем задать уточняющий вопрос: - То есть, фактически, в отношениях с кем-то другим тоже нет ничего невозможного. - А что вообще невозможного может быть в отношениях? – удивился Джин, включаясь в разговор и совершенно забыв о правиле очередности. - Да хотя бы они сами, - Манабу явно прекрасно знал, о чем говорит, однако друзья его не поддержали: - Мне кажется, ты преувеличиваешь. Мы же не в средние века живем, на костре не сжигают, даже если твои вкусы слегка отклоняются от нормы, - Руи поводил рукой в воздухе, словно пытаясь обозначить границы этой самой нормы. - Так заметно, да? – Манабу не собирался говорить об этом, но вопрос уже слетел с языка, прозвучал, а это значило, что отступать уже поздно. Да и некуда было отступать. - Ну не так, чтобы очень уж, - поспешил утешить его Джин, но тут же добавил: - Мы бы и не заметили, если бы он сам не сказал. - Что-то я даже слова приличные забыл по этому поводу, - Манабу потребовалось много времени, чтобы собраться с мыслями. – А что хоть сказал? - Ну, прежде всего, он сказал, что устал уже ждать, пока ты набегаешься и решишь для себя, чего ты хочешь, - Руи тоже решил наплевать на правила: было и так понятно, что он объяснил, но ситуация требовала алкоголя. - Это я должен был набегаться? – Манабу возмутился, но Джин не дал ему совсем уж повысить голос, спросив: - Ты от него что ли ждал решения? - А от кого же еще? – ехидство буквально плескалось вокруг, но Джин предпочел не замечать его: - А ты сам разве не хотел бы поучаствовать? Почему ты думаешь, что взваленная на одного ответственность – великое счастье? - Да я не взваливал, - Манабу не собирался оправдываться, но ситуация уже вышла из-под контроля. - Взваливал. Еще как. И это уже не его слова, кстати, - заметил Руи и пояснил, перехватив недоуменный взгляд Манабу. – Ты же до сих пор не можешь сказать однозначно, готов ты или нет. Потому что тебе страшно. Ты не уверен. Не знаю, в ком именно. В нем, в себе, в том, что именно вы друг для друга… Тут важен сам факт. Ты не уверен. Поэтому ты не переступаешь грань. Подходишь, знаешь, вот как котёнок, лапкой трогаешь, но отступаешь мгновенно. - Неправда, - Манабу нахмурился, с шумом захлопнул книгу и отошел к окну, предпочитая вид на небольшой дворик со стоянкой сочувствующим выражениям лиц друзей. - Не психуй. Какой толк с этого? – Джин поднялся тоже, но близко подходить не стал. – Ты же всегда можешь что-нибудь сделать. - Да что ты говоришь? – Манабу уже жалел, что затеял этот разговор. Он знал, что придется довести его до конца, и понимал, скольких душевных сил ему это будет стоить. Возможно, наутро он смог бы даже извиниться перед друзьями за резкость, поблагодарить их, но сейчас испытывал только глухое раздражение. - Он говорит, что всегда можно взять больше, чем ничего, - пояснил Руи, хотя Манабу от этого пояснения было ни горячо, ни холодно. - Оттуда же мудрость? – он махнул рукой в сторону «Приключений Алисы» и даже слегка скривился, когда Руи кивнул. - Подумай сам, - Джин буквально всунул ему в руку очередной стакан и снова отошел на безопасное с его точки зрения расстояние. – Если ты ничего не сделаешь, сам, именно сам, не дожидаясь подсказки с его стороны, то у тебя ничего и не будет. Но у тебя есть выбор. Есть возможность взять больше, чем это самое ничего. - По-моему, ты уже заговариваешься, - Манабу не хотел признаваться, что жадно вслушивается в каждое слово. - Ничего я не заговариваюсь, - обиделся Джин, но продолжил: - По-хорошему, твое желание, исполненное, только что бантиком не перевязанное, лежит прямо перед тобой. Нужно только протянуть руку. Да, на деле может оказаться нереально тяжело. Но ведь цель того стоит, правда же? А можно решить, что это невозможно. Что и не очень-то и хотелось… - И оказаться ни с чем в итоге, - резюмировал Руи. Манабу ничего не ответил, только пригубил виски и снова посмотрел в окно. Он не знал, что ему нужно было сказать в свое оправдание. Где-то в глубине души он понимал, что в его силах сделать все, что угодно и даже больше ради достижения своей мечты. Ведь делал же и не раз. Манабу терпеть не мог, когда его собственные желания осуществлялись у других, как и не выносил людей, опускавших руки при малейшей трудности. Он никак не мог себе объяснить, почему вдруг сам спасовал, когда обычно действовал решительно и напористо. Его настойчивости хватило, чтобы сблизиться, чтобы расположить к себе и заслужить доверие. Разумеется, Манабу понимал, что и сам открылся, впустил его, тогда еще постороннего, гораздо глубже внутрь себя, чем пускал кого-либо прежде. Но ведь этого было явно недостаточно, чтобы позволить перевернуть всю жизнь с ног на голову. - Манабу, ну сколько ты еще ждать будешь у моря погоды? – Джин не выдержал первым, разрушил хрупкую тишину. - А какое тебе дело? Это моя жизнь, - отрезал Манабу, но Джин словно и не услышал его вовсе, по крайней мере, на обидный тон он никак не отреагировал: - А это мой друг. И знаешь, тот факт, что у вас был секс, еще не делает тебя подарком небес, дожидаться благосклонности которого можно всю жизнь. - Ты со свечкой стоял? – Манабу только вздохнул устало, с философским спокойствием принимая мысль, что о некоторых сторонах его личной жизни друзья осведомлены даже лучше, чем он сам. - Сомневаюсь, что ты бы меня не заметил, - Джин не спешил раскрывать свои источники информации, впрочем, Манабу и без того прекрасно знал, откуда у Джина такие познания. – Манабу, суть же не в этом совсем. Нам с Руи все равно, спали вы или нет. Вы – наши друзья. К тому же, у нас общее дело. А когда у вас все валится из рук, мы тоже ничего не можем. Разве я не прав. - По-моему, очень даже прав, - поддакнул Руи, а Манабу остро захотелось взять бейсбольную биту и уже с ее помощью встать на защиту неприкосновенности своей личной жизни. – А еще мне кажется, что наметился другой кандидат на твое место. Гораздо более настойчивый, кстати. - А то я сам не видел, - Манабу пристроил незаметно опустевший стакан на подоконник и с силой потер лицо ладонями. – Я же и поэтому тоже… - Ты же сдался без боя, - Джин так удивился, что замер посреди комнаты в нелепой позе. - Я просто хочу, чтобы он сам выбрал, - попытался пояснить свое поведение Манабу, совершенно не спеша признаваться, что поразительное душевное благородство руководило его действиями в наименьшей степени. - Не хочешь ты. Не выдумывай, - казалось, Руи тоже прекрасно это понимал. – Ты хочешь, чтобы кто-то решил за тебя. Чтобы эту самую заветную тарелочку с мечтой принесли и поставили тебе на колени, потому что ты сам чертовски боишься. Ты же даже не знаешь, может, там и делать ничего не нужно будет… - Даже если и будет… Манабу, ты же любишь, - Джин снова задвигался, засуетился, а Манабу стал с преувеличенной сосредоточенностью рассматривать тихий дворик. - А любит ли? – Руи вольно или невольно – Манабу не мог понять точно – задел больное место. Манабу не любил говорить о чувствах, потому что во многом считал, что это все выдумка киношников и писателей, делавших на подобных вещах деньги. Разумный человек никогда не позволил бы эмоциям взять верх над разумом. А сердце – и вовсе мышца. Кто прислушивался к велениям бицепса или косых мышц спины? Вот так и с сердцем стоило бы поступать. Но таким умным, холодным и сдержанным Манабу был не всегда. Вернее, только не тогда, когда он был рядом. Смотреть глаза в глаза и оставаться собой не получалось, сколько бы Манабу ни старался. А ведь кроме глаз был еще и голос. И жесты. И малозаметная ямочка на щеке, которую так и хотелось потрогать… Манабу вздрогнул, когда услышал шум подъехавшего автомобиля. Ему не нужно было присматриваться, чтобы узнать, кто именно сейчас выберется из уютного и пахнущего табаком и дорогим парфюмом салона. Впрочем, одна неожиданность все же была: он приехал не один. Манабу не стал бы придавать этому значения, не будь несколько минут назад изнурительного разговора. И если бы не слова Руи, если бы не ревность и безоглядное детское желание спрятать и не отдавать, вообще никому не показывать, потому что только его и ничье больше, Манабу, может быть, даже не обратил бы на этот факт внимание. Они же друзья, не так ли? Друзья и немножко больше. Манабу думал об этом в большей степени по инерции. Его сознание просто не желало принимать развернувшуюся внизу картину. Манабу искренне считал такие поступки слезливо-сопливой романтикой, годной сугубо для дамских романов начала прошлого века. Однако он с радостью поменялся бы сейчас местами вот с этим вот своим другом – теперь уже, наверное, бывшим – ради возможности поймать переброшенные ему ключи и самому закрыть его машину. Мелочь, ерунда, сущая нелепость. Сколько еще таких могло быть? Но Манабу завидовал так, как никогда прежде. Наверное, об этом он тоже мечтал. Чтобы не только в горе и в радости, но и в самых банальных вещах, в том быту и рутине все было одно на двоих. Он мог бы взять больше…