***
Годы проносились, подобно подхваченным ветром лепесткам, и жизнь Ацуши претерпела значительные изменения. В двадцать четыре года он остался в доме взявшего его под опеку родственника в полном одиночестве — последний несколькими годами ранее женился и переехал к супруге. Ацуши, открывший в себе любовь к растениям еще во времена ухода за крошечным садом матери своих воспитанников, теперь работал флористом в цветочном магазине и был вполне доволен тем, как складывалась его судьба. Даже постоянные неудачи на личном фронте не могли надолго его опечалить, ведь жизнь подарила ему стабильность и добрых друзей, в числе которых были и члены семьи Акутагава. Их жизни также не обошли стороной серьезные перемены. Глава семьи получила высокооплачиваемую должность, и хотя трудные времена миновали, Акутагава-сан по-прежнему уделяла много времени работе, полагаясь на самостоятельность своих подросших детей. Заканчивавшая среднюю школу Гин расцвела, превратившись в красивую юную девушку, всё еще говорившую тихим мелодичным голоском, но с годами развившую в себе несгибаемый характер. Пятнадцатилетний Рюноске, росший болезненным и невысоким мальчиком, за первый год старшей школы неожиданно вымахал так сильно, что догнал в росте свою бывшую няньку. Шагая рядом с ним, окрепшим и уже мало напоминавшим милого малыша Рю-чана, Ацуши не уставал поражаться тому, как быстро растут дети. Рюноске почитал своим долгом помогать Ацуши ходить по магазинам, донося его покупки до дома и наотрез отказываясь разделить увесистые свёртки. В этом сквозило типичное подростковое упрямство, которое Ацуши находил забавным, как и вспыльчивую реакцию Рюноске на его шутливые комплименты по поводу роста и красоты возмужавшего воспитанника. И хотя взросление положительно сказалось на внешности Рюноске, его характер начал меняться не в лучшую сторону. Прежде тянущийся к Ацуши и подолгу беседовавший с ним мальчик в какой-то момент вдруг стал молчаливым и мрачным. Он по-прежнему провожал Ацуши, неся его покупки, но на вопросы отвечал односложно, стараясь не встречаться взглядом со старым другом. Такие перемены огорчали Ацуши. Он чувствовал, что его намеренно отталкивают, и это знание отзывалось непонятной болью в сердце. «Кажется, я по наивности надеялся всегда оставаться тем, на кого Рю-чан смотрит с восхищением и любовью», — признался себе Ацуши, распрощавшись с Рюноске после очередной неловкой встречи. Разлад в их отношениях печалил сильнее любого романтического провала, и Ацуши искал утешения в общении с Гин, которая всегда была ему рада. Из её слов Ацуши понял, что девушку изменения в поведении Рюноске тревожат ничуть не меньше, и именно эта тема стала главной в их беседах. Благодаря Гин Ацуши оставался в курсе дел её брата. Тот прилежно учился, был на хорошем счету у преподавателей, но ни с кем из одноклассников не сближался, предпочитая проводить свободное время в библиотеке и на курсах каллиграфии. Несмотря на свою отстраненность, юноша пользовался успехом у сверстниц. Гин, общавшаяся с девочками из его школы, поведала, что брату не раз признавались, но он всегда холодно отказывал поклонницам. Узнав об этом, Ацуши разделил тревогу Гин по поводу замкнутости Рюноске, но не смог избавиться от чувства облегчения — их встречи и без того стали удручающе редкими, а появление подружки и вовсе свело бы общение между ними на нет. Ацуши ругал себя за эгоизм, но ничего не мог с этим поделать. Ему не хотелось терять своё место в жизни Рюноске, пусть даже оно становилось всё более незначительным. И всё же пока Ацуши удавалось урвать себе толику внимания. Рюноске по-прежнему сопровождал его во время посещений продуктовой лавки и провожал до дома. Обычно они встречались в конце улицы, а после пешком шли в соседний район, путь до которого Ацуши умышленно выбрал самый запутанный и долгий. Рюноске с детства отличался педантичной пунктуальностью, поэтому его опоздание к назначенному часу встревожило Ацуши не на шутку. Выждав пять минут, он сам пошел навстречу, рассчитывая наткнуться на опаздывающего за ближайшим поворотом, но внезапно его окликнули. Обернувшись, Ацуши увидел спешащего к нему парня, владельца магазинчика, что находился рядом с местом его работы. Симпатичный молодой мужчина с недавних пор оказывал флористу знаки внимания, которые тот не то чтобы принимал, но и не видел в них ничего плохого. Вот и на этот раз поклонник осведомился о планах Ацуши и любезно предложил сопроводить его, взяв за руку и нежно заглянув в глаза. Тот же, не готовый отказаться от встречи с Рюноске ради чужого человека, без раздумий решил ответить отказом. Вежливо поблагодарив за предложение, Ацуши отклонил его, сославшись на договоренность с другим человеком. Едва он успел произнести это, как из-за угла стоящего впереди дома показался Рюноске, непривычно взъерошенный и явно проделавший бóльшую часть пути бегом. Увидев его, Ацуши не смог сдержать радостной улыбки. Только спустя пару секунд он понял, что положивший на него глаз парень всё еще держит его за руку. Что-то внутри неприятно сжалось, когда он увидел, как изменилось лицо Рюноске, заметившего их соединённые руки. Улыбка примерзла к губам Ацуши, превратившись в жалкую гримасу — тот, встречи с кем он так ждал, молча развернулся и скрылся за углом. С того дня Рюноске без каких-либо объяснений прекратил всё общение с ним.***
Последующие несколько лет были не лучшими в жизни Ацуши. Его родственник вновь въехал в своё прежнее жилье, но уже с женой и младенцами-близняшками. Несмотря на искренние просьбы остаться, Ацуши не хотелось стеснять их своим присутствием. Он переехал в съемную квартиру, тем самым сменив и район проживания, и место работы. Его надежда найти вторую половинку неумолимо таяла. Каждая попытка построить отношения заканчивалась одним и тем же — Ацуши невольно начинал сравнивать очередного парня с надуманным идеалом и находил уйму несоответствий, после чего неминуемо следовало расставание. Но хуже всего было то, что внешность и характер этого идеала подозрительно перекликались с чертами Рюноске, которого Ацуши за последний год видел не больше десятка раз. Отчасти он даже обрадовался переезду, потому что думать о своем бывшем воспитаннике в таком ключе было как минимум неправильно, но ему никак не удавалось выбросить из головы воспоминание о том, каким взглядом Рюноске смотрел на него, застав с другим парнем. Никто прежде не смотрел на Ацуши так — с такой злостью и с такой болью. Но окончательно разорвать связь с этой семьей он не смог. Они с Гин продолжили общаться, теперь в основном по телефону, но с прежней дружеской теплотой. Девушка не удивлялась смущенным расспросам о своём брате, и Ацуши был благодарен за это. Для него семнадцатилетняя Гин стала любимой младшей сестренкой, которой хотелось и помочь советом, и пожаловаться на жизнь. Со своей первой работодательницей он также поддерживал добрые отношения, исправно поздравляя с праздниками и периодически созваниваясь. Акутагава-сан неизменно пропадала на работе, обзаведясь собственными подчиненными, а с ними и дополнительными обязанностями. Вследствие занятости матери все домашние дела оказались на совести Гин, что значительно ограничило свободу девушки. Вынужденная тратить уйму времени на уход за остальными членами семьи, она с радостью приняла помощь Ацуши, считавшего, что школьница должна иметь возможность хоть иногда гулять и видеться с подругами. Его предложение отчасти носило и корыстный характер. В зимний период холостяцкая квартирка Ацуши казалась особенно тоскливой и неприветливой. Поэтому он вновь начал навещать дом, когда-то бывший для него почти родным. Всё здесь навевало приятные воспоминания о временах, когда он плёл венки на заднем дворе и перед сном читал сказки двум прелестным малышам. Теперь же одна из этих малышей могла в скором будущем начать подумывать о создании собственной семьи, а второй решительно вычеркнул обожаемого некогда «Ацуши-сана» из своей жизни. Учитывая последний фактор, Ацуши взял за правило приходить с таким расчетом, чтобы случайно не столкнуться с Рюноске, и до сих пор этот план работал исправно. В очередной раз навещая Гин, Ацуши сумел разговорить её на личные темы, выведав о возлюбленном девушки. Судя по её рассказам, складывалось впечатление, что юный поклонник настроен серьезно, как и его родители, успевшие познакомиться с Гин и принявшие её радушно. — Он будет круглым дураком, если упустит такую красавицу, — заметил Ацуши, сидя с чашкой чая за столом, уставленным разнообразными угощениями, которые приготовила вышеупомянутая красавица. — Ты сможешь сделать счастливым любого парня, Гин-чан. Гин смутилась и с улыбкой покачала головой. — Вы всегда меня перехваливаете, Накаджима-сан. У меня столько же недостатков, сколько и у любого другого человека. — Я знаю тебя двенадцать лет, и до сих пор не столкнулся ни с одним из них. Из тебя получится прекрасная жена, а вот твоему избраннику придется очень постараться, чтобы соответствовать, — с отеческим упрямством проворчал Ацуши. — Рассуждаете прямо как мой брат, — со смесью досады и нежности произнесла Гин. Ацуши застыл, не донеся чашку до губ. С трудом заставил себя улыбнуться и как бы между прочим спросил: — Кстати, как у него дела? Ты вроде бы говорила, что Рюноске ищет подработку. Разве он не должен готовиться к выпускным экзаменам? — Вы же знаете, его невозможно переубедить, если он что-то решит, — вздохнула Гин. — Но брат слишком серьезно относится к учебе, поэтому у него наверняка всё под контролем. Ацуши задумчиво кивнул. Рюноске ко всему относился «слишком серьезно», так что волноваться из-за подобных решений не стоило, но он непрестанно волновался за этого мальчишку с того момента, как впервые заглянул в его глаза. — И всё же тебе стоит поговорить с ним, — упорствовал Ацуши, обхватив чашку обеими руками и неосознанно сжав её. — Окончание старшей школы — не время распыляться на посторонние дела. — Почему бы вам самому с ним не поговорить? — с неожиданной горячностью попросила Гин. — Вы действительно должны поговорить с братом, Накаджима-сан. Ацуши удивленно поднял глаза. Обычно сдержанная, в тот миг Гин смотрела на него с отчаянной мольбой во взгляде. — Гин-чан? — удивился Ацуши, но не успел договорить — у входной двери послышался шум. — Ваша матушка сегодня не на работе? Гин медленно покачала головой, глядя в дверной проём кухни. — Это Рю. Я совсем забыла, что он собирался вернуться домой пораньше. Ацуши послышалось облегчение в её голосе. Обдумать это он не смог, потому что на следующие пару секунд позабыл и о словах Гин, и о её присутствии. При виде Ацуши на лице вошедшего в кухню Рюноске отразилось удивление, быстро сменившееся странной смесью грусти и покорности судьбе. — Ацуши-сан, — сдержанно поприветствовал он. Ацуши смог выдавить несколько слов, уместных случаю, и замолчал, взглядом преследуя двинувшегося в сторону сестры Рюноске. Тот что-то тихо сказал Гин, на что девушка ответила коротким кивком, а после вежливо осведомился о делах гостя. Ацуши ответил, не особо понимая, о чём они говорят. Он не мог перестать рассматривать Рюноске, который, казалось, за время их разлуки стал еще выше и взрослее. Изменились даже его глаза. «Когда именно он начал вот так на меня смотреть?» — недоумевал Ацуши. Разговор длился несколько минут, после чего Рюноске оставил их, извинившись и сославшись на занятость. Ацуши, обещавший помочь Гин, был вынужден еще на пару часов задержаться в доме. Когда он сказал девушке, что собирается уходить, та зачем-то вышла из комнаты, а на смену ей явился её брат. — Я провожу вас. Ацуши растерянно заправил за ухо длинную прядь, не зная, куда деть руки. — Не нужно, Рюноске, на улице уже темнеет. — Именно поэтому я иду вас провожать, — пояснил тот, словно это было чем-то само собой разумеющимся. Ничего другого, кроме как согласиться, Ацуши не оставалось. На дорогу до его съемной квартиры обычно уходило около часа, а в зимнее время к этому значению прибавлялось от десяти до двадцати минут в зависимости от заснеженности улиц. Фонари зажглись спустя десять минут после их выхода. Редкие прохожие спешили укрыться в тепле домов и магазинов, за счет чего улицы казались безлюдными. Ацуши не сразу понял, что они движутся по окольному пути, и не смог вспомнить, выбрал эту дорогу он сам или его спутник. Шагающий рядом Рюноске поначалу молчал, глядя исключительно на заснеженную дорогу. В длинном черном пальто с поднятым воротником он казался выше и тоньше, на волосах поблёскивали крошечные снежинки, а лоб его был нахмурен. Ацуши, искоса поглядывавшему на него, вдруг вспомнилось, как забавно хмурился маленький Рю-чан, когда ему что-то не удавалось. В те времена Ацуши с улыбкой разглаживал крохотные складочки на его лбу указательным пальцем, чем одновременно смущал и злил малыша. Не осознавая собственных действий, он на ходу протянул руку и коснулся нахмуренного лба Рюноске. Очнувшись же, быстро отдёрнул пальцы. — Прости, — пробормотал он, напуганный секундной потерей контроля над собой. К его удивлению, Рюноске едва заметно улыбнулся. — Вы всё такой же, Ацуши-сан. Совсем не изменились. Спрятав руку в карман, Ацуши смущенно хмыкнул. — Может быть. А вот тебя и Гин-чан прямо не узнать. Только я успею привыкнуть к вам нынешним, как вы взрослеете еще сильнее. Посмотри, ты ведь уже меня перерос. Остановись, иначе мне придется вставать на стул, чтобы поговорить с тобой, — он неестественно засмеялся, из-за волнения говоря быстро и невпопад. Рюноске промолчал, но тревожная складочка на его лбу наконец разгладилась. — Вы с Гин очень дружны, — произнес он после нескольких минут обоюдного молчания. — Твоя сестра — милая и добрая девушка. А еще она невероятно умна для своего возраста, с ней приятно разговаривать. — Гин нравится вам? — неожиданно спросил Рюноске, взглянув остро и напряженно. — Что? — растерянно переспросил Ацуши, едва не выронив пакет с выпечкой, отложенной для него Гин. — Ничего, забудьте, — Рюноске отвел взгляд и добела сжал губы. Неожиданно переменив тему, он засыпал Ацуши торопливыми вопросами о работе и новой квартире. Не понимая, что происходит с его спутником, Ацуши отвечал на автомате, всё еще встревоженный тем быстрым взглядом. В результате его монолог не мог похвастаться ни содержательностью, ни последовательностью. Понаблюдав за его мучениями, Рюноске качнул головой и на мгновение приложил ладонь к губам. Ацуши успел заметить усмешку, которую тот пытался спрятать. — Не утруждайтесь, Ацуши-сан, всё это я уже узнал от сестры. Несколько мгновений изумленно на него посмотрев, Ацуши опустил глаза и повыше натянул шарф, скрывая по-детски счастливую улыбку. Оказалось, Гин стала связующим звеном между ними, переправляя информацию от одного к другому и обратно. Рюноске вовсе не забыл о нём и всё это время продолжал интересоваться его жизнью. — Если тебе захочется узнать, как у меня дела — ты можешь просто спросить, — вполголоса сказал Ацуши. — Буду рад видеть тебя в своём доме. Или в цветочном магазине, там я бываю чаще. — Правда? — Рюноске спросил это так же тихо, глядя на него в упор. — Конечно, — с преувеличенной бодростью ответил Ацуши, маскируя этим очередной приступ смущения. — Я всегда счастлив, когда ты рядом. Выпалив это, он тут же захотел влепить себе пощечину. «Мы наедине каких-то полчаса, а я уже веду себя как идиот», — мысленно ужаснулся он. — Ацуши-сан… — сдавленным голосом начал Рюноске, глядя на него широко распахнутыми глазами. — Столб! — Ацуши успел среагировать быстрее, чем его спутник врезался в выросший на пути фонарь. — О господи, Рюноске, будь внимательнее, — радуясь удачному стечению обстоятельств, разрядившему обстановку, он взъерошил волосы своего бывшего воспитанника. — И надевай шапку, когда выходишь на мороз. Не заставляй меня волноваться. — Как скажете, Ацуши-сан, — с серьезным видом кивнул Рюноске, вновь напомнив того милого ребёнка, каким был двенадцать лет назад.***
Впервые за долгое время Ацуши чувствовал себя легко и беззаботно. Весна отогрела заснеженный городок, стремительно таяла и ледяная стена, выросшая между ним и Рюноске. Они возобновили общение, стараясь наверстать упущенное долгими беседами и совместными прогулками. Ацуши был рад возможности снова стать частым гостем в доме семьи Акутагава, радовались этому и его обитатели. Близился выпускной, для Рюноске означавший окончание старшей школы и первый шаг во взрослую жизнь. Под напором Ацуши он на время отложил намерения устроиться на работу, полностью посвятив себя оставшимся месяцам учёбы. При всей занятости ему удавалось выкроить время, чтобы навестить свою бывшую няньку. Ацуши, заваленный работой в магазинчике, где был теперь не просто флористом, а правой рукой хозяйки, чувствовал болезненно острый приступ счастья каждый раз, когда на пороге возникала тонкая фигура Рюноске. И судя по смягчавшемуся лицу последнего, это ощущение было взаимным. На выпускной церемонии Ацуши вконец расчувствовался. Наблюдая за своими повзрослевшими воспитанниками, он не смог сдержать слёз гордости. Гин улыбалась, выделяясь среди одноклассниц изящным силуэтом и красотой, достойной полотна художника. А её брат... Ацуши невольно затаил дыхание, когда тот вышел вперёд для получения диплома. Серьёзный и кажущийся холодным, Рюноске был прекрасен. Осознав, какими глазами смотрит на вчерашнего школьника, Ацуши стыдливо уставился на свои руки, нервно перебирающие собранные в букет незабудки. Дарить цветы юноше-выпускнику было немного странно, но он считал, что имеет право на эту маленькую вольность. Для него Рюноске был практически членом семьи, как и его сестра и вечно занятая матушка. Смирившись с невозможностью завести собственную семью, Ацуши был счастлив считать себя частью этой. О большем он не смел и мечтать. Получив букет нежно-синих незабудок, Рюноске совсем не удивился, лишь тихо поблагодарил и спросил разрешения проводить Ацуши до дома. Тот ответил, что в таком случае они сначала проводят мать и сестру Рюноске, а после немного прогуляются. По дороге все четверо оживленно переговаривались. Глядя на своих спутников, Ацуши чувствовал умиротворение и лёгкую грусть от понимания того, что в какой-то момент эти люди оставят его и продолжат двигаться дальше, к новым знакомствам, работе и отношениям. Задумавшись, он невольно сбавил шаг, что не осталось незамеченным. Рюноске, также замедлившись, на мгновение сжал холодными пальцами его ладонь и сразу отпустил, кивнув в сторону идущих впереди дам и побуждая догнать их. Сделав это, он деликатно оставил порозовевшего Ацуши смущаться в одиночестве и быстро поравнялся с матерью и сестрой. «Что творит этот ребёнок?» — подумал Ацуши наполовину возмущенно, наполовину жалобно. К своей досаде, рядом с Рюноске он чувствовал себя неуклюжим подростком — нерешительным и выпадающим в осадок от любой мелочи. Когда Рюноске вручил цветы сестре, наказав первым делом поставить их в воду, и за женской частью семьи Акутагава захлопнулась дверь, Ацуши растерял остатки уверенности и окончательно стушевался под пристальным взглядом серых глаз. Неспешно шагая по тротуару, он попытался представить, как они выглядят со стороны. Он сам, по случаю надевший белоснежную рубашку и брюки, и Рюноске в строгой черной форме, подчеркивающей бледную кожу и острые черты лица. Были ли они похожи на учителя и ученика? На братьев — старшего и младшего? Счесть их друзьями вряд ли было возможно, слишком уж разными они казались. — Ацуши-сан, что означают незабудки на языке цветов? — голос Рюноске отвлек его от размышлений. — Почему ты спрашиваешь? — Ацуши посмотрел на него с удивлением и досадой. Лишь в тот момент он понял, что неосознанно выбрал для букета цветок, символизирующий любовь. — Ладно, можете не отвечать, я и так знаю. Отвернувшись, Ацуши обиженно хмыкнул. — У тебя вошло в привычку задавать вопросы, ответы на которые тебе уже известны, с тем, чтобы посмеяться надо мной, Рюноске. Тот немного помолчал, а потом с лёгким укором заметил: — Вы по-прежнему называете мою сестру «Гин-чан», а меня звать «Рю-чан» перестали. — Что в этом странного? — Ацуши засмеялся и потрепал его по голове — теперь для этого приходилось поднимать руку. — Ты ведь уже совсем взрослый. — Раз я взрослый, то могу называть вас по имени? Ацуши прищурился, понимая, что его подловили. Промолчав, он удрученно покачал головой и поглубже сунул руки в карманы. Шагающий рядом Рюноске выглядел довольным в той мере, которая была ему присуща — эмоции могли расшифровать лишь хорошо знающие его люди. К тому моменту, когда дом Ацуши показался на горизонте, тот уже перестал дуться на перехитрившего его мальчишку. Образ трогательного «Рю-чана» так плотно въелся в память Ацуши, что всерьез разозлиться на повзрослевшего Рюноске он не мог. Приглашение подняться в квартиру и выпить чаю успело стать привычным для обоих. Сидя за низким столиком, они обсуждали прошедшую церемонию и обменивались впечатлениями. Ацуши не мог отказать себе в удовольствии засыпать выпускника комплиментами — и чтобы слегка поддеть, и от переизбытка эмоций. Похвалу Рюноске перенёс стоически, лишь слегка нахмурился, когда Ацуши сказал, что многие девочки не спускали с него глаз. — Я бы предпочел, чтобы на меня смотрел только один человек, — с прохладцей отозвался Рюноске, глядя в свою чашку. — Мнение толпы мне неинтересно. Перегнувшись через стол, Ацуши легонько ткнул сгибом указательного пальца ему в лоб. — Звучит слишком уж высокомерно, — укорил он. — С каких пор ты стал таким? Рюноске перехватил его руку и ощутимо сжал. — Просто я точно знаю, чего хочу, и иду к намеченной цели, — отчеканил он. — А тратить усилия на кого-то незначительного нахожу бессмысленным. Ацуши бросило в жар то ли от пальцев на своём запястье, то ли от непривычной стали в давно знакомом голосе. — Я по-прежнему считаю, что ты самый красивый и добрый, — произнес Рюноске, одним лишь взглядом выбивая пол из-под ног Ацуши. — И помню своё обещание. Я хочу, чтобы ты был счастлив. «Не могу дышать, — с удивлением понял Ацуши. — Боже, сердце вот-вот из груди выскочит». Он осторожно освободил руку и занял своё место за столом. — Я и так счастлив. Ведь теперь я точно знаю, что ты не ненавидишь меня, и могу продолжать видеться с тобой. — Как тебе вообще могло прийти в голову, будто я тебя ненавижу? — вспылил Рюноске, вновь схватив его за руку и слегка потянув на себя. — Ты игнорировал меня несколько лет подряд! — напомнил Ацуши, пытаясь отдернуть руку. — Это очень похоже на ненависть, знаешь ли. Рюноске покачал головой и медленно выдохнул, успокаиваясь. Вместо того, чтобы выпустить ладонь Ацуши, он обхватил ее обеими руками и произнес настойчиво и чётко, словно разговаривал с капризным малышом: — Дело не в ненависти. Просто я потерял надежду. Мне казалось, ты всегда будешь видеть во мне только ребёнка. На время я действительно поверил, что кто-то другой сможет сделать тебя счастливым, поэтому предпочёл уйти с дороги. Но Гин часто рассказывала о твоей жизни, и по её словам я понял, что ты несчастен. А увидев тебя в тот день, окончательно в этом убедился. Я хочу смотреть на твою улыбку, Ацуши, а не на то жалкое и потерянное выражение лица… Подожди, почему ты плачешь? — он с тревогой перегнулся через стол. — Прости, — пробормотал Ацуши, запястьем свободной руки проведя по глазам. — Кажется, я не был готов услышать такое. Что же это… Слёзы никак не перестанут капать. Рюноске быстро наклонился и прижался губами к его губам, поцеловав настойчиво, но бережно. А после спокойно опустился на своё место. — Ну вот, больше не капают, — констатировал он, глядя на шокированное лицо Ацуши, который от неожиданности и впрямь перестал лить слёзы. Вспыхнув, Ацуши прижал ладони к лицу. Он был уверен, что после произошедшего ему необходимо срочно показаться кардиологу, ведь сердце окончательно расшалилось, то пропуская серию ударов, то выдавая зубодробящее «бум-бум-бум». — Рюноске, пожалуйста, не делай так больше, если не хочешь моей смерти. — Ты привыкнешь, — невозмутимо ответил тот, утешающе погладив Ацуши по голове. «Несносный мальчишка», — подумал Ацуши, гулко рухнув лбом на прохладную столешницу. — Ацуши, — негромко позвал Рюноске, пропустив между пальцев длинную светлую прядь. — Что? — тот поднял пунцовое, мокрое от слёз лицо, недовольно шмыгнув носом. — Я очень тебя люблю. Подожди еще немного, и мы непременно поженимся. Ты ведь дождешься меня, правда? Клянусь, я сделаю тебя самым счастли… Ацуши молниеносным движением прижал ладони к его рту, вынуждая замолчать. Тяжело сглотнул. Глаза Рюноске, глядящие на него поверх рук, были полны решимости и проверенной годами любви — глаза взрослого человека. Быть может, даже более взрослого, чем одинокий двадцатисемилетний флорист. — Ты ждал меня так долго, — с улыбкой прошептал Ацуши. — Теперь моя очередь ждать. Он всегда знал, что в этом ребёнке намного больше решительности и силы, чем в нём. И намеревался сделать всё, чтобы стать достойным своего идеала.