Мари значит бездна

Дом был полон. До краев в нем плескалось одиночество: выдержанное, чистое, ничуть не разбавленное другими эмоциями. Бледно-серый цвет одиночества накрыл дорогую мебель и хрустальные люстры, костлявыми пальцами оставил следы на фоторамках и портретах, запер большинство комнат в особняке за ненадобностью и поселился в каждой тени, в каждом углу, в каждом бокале и столовом приборе. Это горькое одиночество проникало в легкие с воздухом, пылью оседало в горле, отчего голос звучал хрипло и приглушенно. Адриан не знал, где именно находится отец. Однажды он просто собрал вещи и исчез, сухо попрощавшись. Габриэль сказал, что оставляет дела и собирается уехать из страны, он не может больше жить в этом доме, дышать воздухом, который когда-то делил со своей женой. Адриан не понимал, не осознавал, что происходит. Когда же понял, что отец действительно уезжает, то задавался только одним вопросом, почему бы ему не взять единственного сына с собой? Неужели Адриан не справился со своей ролью? Разве он хотя бы раз подводил отца? Он не заслужил права быть рядом? Только позже до него дошло, что Габриель и не думал звать его с собой. Каким бы идеальным сыном Агрест не был, ему не место рядом с Габриэлем в его мире, наполненном ещё большей тьмой и одиночеством. Отец отправлял письма раз в две недели, каждое из которых начиналось с неизменного «Здравствуй, сын». Вместо «сын» смело можно было писать «незнакомец», «чужак», «нежелательное приложение к браку». Уж для Габриэля разницы явно не существовало. Адриан не мог даже себе объяснить, почему продолжает жить той жизнью, что навязал ему отец. Теперь, когда он свободен, он может освободить свой день, вести себя как пожелает и говорить все, что придёт в голову. Но привычная жизнь уже была такой родной, а отъезд отца и так покачнул корабль его разума, и Адриан отчаянно хватался за постоянный уклад жизни, в надежде когда-нибудь вернуть чувство контроля над ней. Правда смысла в этом мало: сначала его покинула мама, затем отец, а теперь ЛедиБаг. Страшнее было только окончательно потерять самого себя в чужой оболочке. Адриан бросил рюкзак в угол, рухнул на кровать и уставился в потолок. У него свободный час перед встречей в офисе. Будь на то воля Адриана, он бы продал чертов бизнес и никогда не вспоминал о нем, но слишком много сил вложил отец в своё детище, а Адриан до сих пор не мог сделать ничего, что разочаровало бы отца. Хотя Габриэль и сказал, что Адриан волен делать с фирмой все, что пожелает. Ему все равно. Агрест до двадцати одного года не сможет единогласно принимать решения в фирме, обязанный прислушиваться к совету директоров. Он и не стремился: на многочисленных многочасовых заседаниях парень вполуха слушал остальных, либо смотрел в окно, даже не делая вид, что его интересует происходящее. Но протокол есть протокол и он был обязан приходить на каждое собрание совета. Адриан потянулся к карману, выуживая свой смартфон. Открыв альбом с фотографиями, он пролистал до изображений прошлого года: немногочисленные совместные фотографии Кота Нуара и ЛедиБаг. На одной он удачно поймал момент, сфотографировав ее из далека, пока она сидела на краю смотровой площадки Эйфелевой башни. На следующей она смотрела прямо в камеру, бездонные глаза искрились драгоценными камнями, а розовые аккуратные губы растянулись в приветливой улыбке. Пролистав, Адриан залип. На снимке он вытянул перед собой руку с телефоном, а второй рукой приобнял напарницу за талию. Она не выглядела раздражённой: обаятельно улыбалась, счастливо глядя в камеру, одной рукой упираясь о его грудь, а второй накрыв его руку на своей талии. Адриан сглотнул. В голове мелькали на бешеной скорости их совместные патрули, их посиделки на крышах, когда в целом мире существуют только они вдвоём. Он вернулся к ее одинокому портрету. Вгляделся в родное лицо, скрытое маской. Воскресил в памяти цветочный шлейф духов, что следует за ней легкой дымкой, мерное покачивание бёдер, высокую грудь (он уверен, созданную для его рук), обтянутую красным спандексом, чувственные губы, что так часто складываются в обворожительной ослепляющей улыбке. Адриан просунул руку в штаны. Тяжелее чем делать вид, что вчерашнего разговора не было, притворяться, что это не он дрочил на неё пару часов назад. Нуар искренне удивился, встретив Леди на крыше многоэтажного здания. Это была случайная встреча: он выскользнул из дома сразу после возвращения из фирмы, надеясь проветрить мысли ночным воздухом. Спустя некоторое время, увидел напарницу, устроившуюся прямо на крыше. Приближаясь к ней, Адриан стремился выглядеть равнодушным, чего не скажешь о девушке: она следила за ним с явной опаской, словно к ней приближается смертельно больной человек, которому нечего терять. Адриан помедлил, но опустился перед ней на корточки. — Мир? — приглушенно спросил он, протянув руку. Ее взгляд смягчился, а облегчение на лице было слишком явным, чтобы не ранить. — Мир, — маленькая ладонь скользнула в его руку. — Ты тоже соскучился по этому чувству свободы? — она втянула воздух носом, блаженно прикрыв глаза. Адриан невольно перевёл взгляд на тонкую шею, где отчетливо видел пульсацию сонной артерии. Чертово зрение! Хотелось прильнуть к этой точке губами, втянуть в рот кожу, покусывая и облизывая, руками скользя по талии и наконец прикоснуться к желанной груди. Агрест отвёл взгляд, устремив его на звёздное небо. Свобода. Слово показалось чужим и неправильным. Ненастоящим.

***

Адриан бросил учебники на стол и сел на своё место. Девушки позади поздоровались с Нино, привычно проигнорировав Агреста. После инцидента с Дефо, Маринетт с ним не говорила. Адриан злился на неё в начале, но затем его злость сошла на нет, однако делать первый шаг к примерению он не желал. В конце концов, он единственный, кто пытается уберечь ее от ошибки, а Алья, которая на правах лучшей подруги должна была беречь ту от глупостей, сама пала жертвой чертова гитариста. Адриан искренне не понимал, что происходит в голове девушек, стоит им увидеть модель, актера или музыканта. Кажется, в их разуме выключалась какая-то очень важная часть, отвечающая за рациональность и адекватность. Правда до вчерашнего дня Адриан считал, что Маринетт влюблена в своего ухажера, но ведь она сама отчетливо сказала, что он ей не интересен. Тогда почему она все ещё не послала его куда подальше? Может она боится его? Если подумать, Маринетт взяла обещание со своего одноклассника не пересекаться с Чезаре, но про Нуара она не говорила ни слова. Адриан кивнул сам себе, мысленно заключив договор с совестью. Так он и поступит. Нуар наведается сегодня же к Дефо и вытрясет из него все дерьмо. Остаток занятия он планировал свои действия. Адриан не придал значение короткой трели, свидетельствующий, что кому-то из одноклассников пришло сообщение. До конца занятия оставалось несколько минут, поэтому Агрест мысленно был уже далеко от учебных классов. Массово завибрировавшие телефоны вывели его из лабиринтов разума, заставив вскинуть голову. Остальные смотрели в свои смартфоны, показывали друг другу светящиеся экраны, перешёптывались, ухмылялись и открыто глазели на парту Алии и Маринетт. Адриан обернулся к девушкам и увидел, что Маринетт невидящим взглядом смотрит на экран мобильного. Глаза ее остекленели, на лице не читалось ни одной эмоции. Прозвенел звонок с урока, и она сорвалась с места, первой выбегая из аудитории. Тут же класс просто взорвался: раздался смех, громкие переговаривания. Адриан вскочил, не глядя побросал принадлежности в рюкзак, и вышел из аудитории. Он забыл телефон в ящике в раздевалке. В коридоре Агреста подхватило живое море учеников, он пытался высмотреть макушку одноклассницы, но уже потерял ее из виду. Зато заметил, что многие толпились у стенда с объявлениями. Прокладывая себе дорогу локтями и довольно грубо распихивая студентов, Агрест выбился в первый ряд. И замер. На стенде висели маленькие кружевные трусики, а под ними лист с набранным обычным средним шрифтом текстом. Главная девственница Парижа вступила на путь взросления. Рядом висела фотография Маринетт: взлохмаченные волосы, раскиданные на белой подушке, взгляд из-под ресниц, острые ключицы и чёрный бюстгальтер, едва прикрывающий грудь. Какой-то придурок возле Адриана поднял телефон, смеясь вместе с другом. — Не фотографируйте! — прикрикнул Адриан, придя в себя. Он вскинул руку, толкнув парня. Злость накатывала горячими волнами. — Вам заняться больше нечем? — Агрест сорвал все со стенда и протолкнул в рюкзак. — Расходитесь! Не на что здесь смотреть. Расстроенные прерванным зрелищем, студенты все же поспешно расходились. Адриан крепко стиснул челюсти. Что ж, время разговоров закончилось, придётся действовать другими методами.