Королева Осень

Королева Осень.

      «…Когда за окном осенний ветер поет свою песню, опасайся тоски, что несет его песня. Ибо следом за ветром ступает неслышной поступью Королева Осень. И когда палые листья покрывают землю золотым ковром, Она, привлеченная тоской, иногда входит в дома запахом дождя и танцует свой танец. И всякий, кто видел этот танец забывал обо всем и уходил за ветром, что несет ее на своих крыльях. Уходил и не возвращался. А потому, бойтесь оставаться в одиночестве, когда ветер играет осенними листьями…»       (Легенда о Королеве Осени)              Задумчиво-угрюмый менестрель сидел в тени камина и перебирал тонкими пальцами струны старой, потемневшей от времени лютни, едва слышно напевая что-то. Никто в трактире не знал кто он, откуда пришел, что тревожит его и почему песня его лютни так тиха и грустна. Да в общем-то, никто и не хотел знать. Лишь время от времени среди гула разговоров и стука тяжелых пивных кружек раздавался звон монеты, брошенной ему под ноги кем-нибудь из сидящих за столами, да грубый голос приказывал: «Спой-ка нам что-нибудь веселое!». И он пел сильным звучным голосом, но песня быстро затихала, превращаясь в тихий напев, а задорная мелодия сменялась печальным перебором, не слышным за звоном кружек. Взгляд его все чаще обращался к темному окну, за которым вовсю бушевала Королева Осень.       И вроде бы все как обычно: полутемный трактир, каких много на дороге; толстый трактирщик у стойки, протирающий стаканы; разбавленное пиво и жирное мясо; жарко натопленный камин; гомонящая толпа и несколько пьяниц, храпящих под столом. Словом, все как обычно. Только менестрель какой-то странноватый, но не беда — поет ведь. Да и всегда эти барды немного не от мира сего. Осень, каких было много и каких будет еще немало.       Стук в дверь тоже не был ничем необычным. Вот только вошедшие люди обычными не были. Слишком разные люди, слишком яркие наряды, слишком довольная физиономия хитрого трактирщика.       «Циркачи!»       Эта новость мгновенно облетела весь трактир. Столы были поспешно сдвинуты так, чтобы образовать импровизированную сцену. Подтянулись постояльцы и обслуга трактира. И представление началось! Кого здесь только не было: и актеры-клоуны, и акробаты, и силачи, и жонглеры, и фокусник, и гадалка, и даже метатель кинжалов. Выступали все и не раз, и лишь одна фигурка так и стояла поодаль, закутавшись в темный плащ. Только она да менестрель никак не реагировали на происходящее на сцене действо.       Но все кончается, закончилось и представление. Довольные хорошей работой и щедрым вознаграждением циркачи ушли со сцены. Вдруг из тени вышла та самая закутанная в плащ фигура. Она прошла через весь зал и, подойдя к менестрелю, попросила звонким мелодичным голосом:       — «Сыграй для меня, я буду танцевать».       — «Танцевать? Хорошо», — в звенящей тишине его голос прозвучал неожиданно хрипло: — «Я сыграю».       Руки менестреля, худые и мозолистые, привычно и нежно легли на гриф, зажали аккорд, пальцы ласково побежали по струнам, и грустная неторопливая мелодия наполнила тишину трактира. Фигура плавно, словно первый желтый лист, двинулась на сцену. Дойдя до нее, она повела плечами, сбрасывая плащ, и все увидели девушку в ярких разноцветных одеждах. Золотой, оранжевый, алый, терракотовый, бирюзовый, темно-зеленый, коричневый — каких цветов и оттенков там только не было. На руках и ногах девушки золотом поблескивали тонкие браслеты. Ее длинные волосы цвета шоколада были распущены, лишь некоторые пряди были заплетены в тонкие косички и украшены бусинами. Глаза, больше похожие на черные омуты, смотрели на музыканта в упор. В руках она сжимала цветастый платок.       В голове менестреля под этим взглядом не осталось ни одной мысли, только мимолетное ощущение, что он ее уже где-то видел, тревожило его душу. Он понимал, что не знает кто она, не знает ее имени, но сейчас это и неважно. Все что волновало его сейчас — это ее танец.       И пальцы быстрее побежали по струнам, и взметнулся в воздух яркий платок. Все быстрее лилась мелодия, все ярче и яростнее она становилась, все быстрее мелькал перед глазами цветастый платок, все громче звенели браслеты. Быстрее, быстрее, еще быстрее!       «Дзанг…»       Лопнувшая струна больно ударила менестреля по пальцам. Брызнула кровь из рассеченной руки, и непонятно откуда взявшийся ветер погасил все огни в трактире. Когда свечи зажгли, ее уже не было. Только поскрипывала распахнутая настежь дверь, и пахло в трактире почему-то не кислым пивом, а дождем и прелыми листьями. В неверном свете свечей поблескивал у ног полу оглушенного менестреля золотой браслет.        — «Сама Королева танцевала», — прошептал кто-то.       Менестрель не услышал. Он подобрал браслет дрожащей рукой, встал и нетвердой походкой вышел в ночь.