Николь умудрилась сломать руку в двух местах, когда избивала Колтона. Ей наложили гипс, несколько швов на рассеченную бровь и прописали постельный режим из-за сотрясения мозга. Но она наотрез отказалась от госпитализации и предпочла остаться в палате Элис, намереваясь провести с ней всю ночь. Хорошо, что Мэтт привез чистую одежду, а то пришлось бы разгуливать в заляпанной кровью футболке или еще хуже — в больничной накидке.
Когда наступило утро, Элис еще не приходила в сознание, но тем лучше — легче пройдет очищение организма от героина. Николь не понаслышке знала, что такое ломка, и надеялась, что той не придется ее испытать, по крайней мере, в полную силу. Она столько пережила, не хватало еще, чтобы ее страдания продолжились и после спасения.
— Все будет хорошо, — прошептала Николь и здоровой рукой осторожно откинула прядь волос с лица Элис, скрытого кислородной маской.
Какое-то время она, нахмурившись, наблюдала за глазами Элис, беспорядочно мечущимися под веками. Похоже, ей снился кошмар. Стиснув зубы от злости и бессилия, Николь покачала головой. Она была безумно счастлива, что им удалось найти ее живой, однако все опрометчивые действия ни к чему не привели. Колтон лежал в одной из соседних палат, и врачи работали с ним так же, как и с любым другим пациентом, тогда как на самом деле такое чудовище не заслуживало даже капли сочувствия. Когда-то Николь уже испытывала сожаление о том, что ненавистный ей человек выжил, и сейчас она чувствовала то же самое, только в разы сильнее.
Медленно вдохнув, чтобы запрятать неприятные эмоции поглубже, она дотронулась до руки Элис. Едва касаясь, медленно провела пальцами по белоснежному бинту, скрывающему разодранные в отчаянной попытке вырваться запястья, и осторожно обхватила неподвижную руку. Николь не смогла удержаться — чуть привстав, она прикоснулась губами ко лбу Элис и почувствовала легкий жар.
— Я рядом, Эл, — шепнула она, с трудом удерживая подступившие слезы, — всегда.
Вдруг дверь палаты распахнулась, и Николь инстинктивно отпрянула от кушетки, словно пойманная на шалости школьница. В проеме показалась светловолосая женщина. Ей было немного за пятьдесят, но дать ей больше сорока пяти язык не поворачивался. Ее элегантный строгий костюм выгодно облегал подтянутую фигуру, которой позавидовали бы многие молодые девушки, а макияж и стильная укладка подчеркивали очарование зрелой женщины, не пытающейся молодиться, но и не считающей себя старухой. Наверное, именно от нее Элис унаследовала утонченный вкус, грацию и, конечно, красоту. Женщина окинула палату властным взглядом зеленых глаз и уверенно вошла внутрь.
— Николь, — с презрением в голосе сказала она, скорее констатируя факт ее присутствия, нежели обращаясь к ней, — ну, конечно, без тебя тут обойтись не могло. Почему я узнаю о том, что мою дочь похитили, из новостей?
— Может, потому что вы не особо интересовались ею? — исподлобья глядя на миссис Райли, едко спросила Николь, удивившись, насколько быстро все просочилось в прессу.
— Ты хочешь меня в чем-то обвинить? — прищурилась та, смерив ее суровым взглядом.
— По-моему, это вы меня постоянно обвиняете в чем-то.
Отношения с родителями Элис, особенно с ее матерью, у Николь сразу не заладились. Камилла Райли не до конца смогла принять ориентацию дочери и винила в этом всех ее девушек. Она, конечно, старалась делать вид, что смирилась, но нередко ее высказывания звучали крайне неприятно, а иногда и откровенно гомофобно. Отец Элис, Мартин, относился к действиям дочери нейтрально, и лишь брат всегда поддерживал сестру. Во всем: будь то ее желание работать в полиции или осознание того, кто она на самом деле. Но и с ним отношения испортились, когда масло в огонь неприязни подлила уверенность семьи Райли в том, что виновата в осуждении Мартина именно Николь.
Проигнорировав последнюю фразу, Камилла взяла прикрепленную к кушетке Элис карточку и пробежалась по данным. Николь понятия не имела, чем она сейчас занимается, но до того, как Мартина посадили в тюрьму, она работала сосудистым хирургом в больнице Нью-Йорк Пресбитериен на Манхэттене. Как доктору, ей не составило труда прочитать все непонятные каракули. Отложив карточку, она тяжело вздохнула и погладила дочь по волосам.
— Что ты вообще здесь делаешь, Николь? — спросила Камилла с явной враждебностью в голосе.
Она заметно переживала за Элис и наверняка корила себя за то, что узнала о случившемся так поздно. К тому же при всем ее врачебном опыте сейчас она не могла помочь дочери, и, видимо, решила выплеснуть эмоции, сорвавшись на ком-нибудь. А кто может быть лучшей кандидатурой, чем бывшая девушка ее дочери?
— Элис — мой друг, и я хочу быть рядом, когда она придет в себя, — ответила Николь, немного слукавив, назвав ее так, словно ничего большего между ними никогда не было.
— Думаешь, после всего, что ты сделала нашей семье, она считает тебя другом? — нервно усмехнулась Камилла.
— Это ей решать, — коротко ответила Николь, не желая спорить с упрямой женщиной, которая непременно обвинит ее во всех смертных грехах. — Думайте что хотите, миссис Райли, но я... Элис дорога мне, и я буду с ней.
С губ чуть не сорвалось «люблю ее», но Николь вовремя удержалась и поправила себя, решив, что это уж точно будет лишним. Может, Камилла посчитала ее слова достаточно искренними или же просто не хотела ссориться и махнула рукой в своеобразном знаке примирения. Она присела у кушетки и аккуратно коснулась руки дочери, больше не сказав ни слова.
Через некоторое время дверь палаты снова распахнулась, и внутрь вошел высокий светловолосый мужчина, старший брат Элис — Патрик. Когда Николь последний раз видела его, выглядел он, мягко говоря, паршиво. Тогда он переживал не лучшие времена: много пил и ненавидел жизнь, но сейчас сильно изменился: выглядел прилично и, возможно, даже нашел работу. Он сразу направился к кушетке, но заметил Николь и резко остановился. Она не встречалась с ним с того времени, как посадили Мартина, ведь, как и вся семья, он ненавидел ее.
— Какого хрена ты тут забыла? — спросил Патрик, смерив Николь гневным взглядом.
— Рик, — мягко позвала его мать в попытке успокоить.
— Проваливай отсюда, Сандерс! — рявкнул он, сжав кулаки.
— Я никуда не уйду, — ответила Николь, не двинувшись с места.
— Тебе нечего здесь делать после того, как ты подставила нашу семью! — Патрик сделал пару шагов и угрожающе навис над ней. — Из-за тебя наш отец в тюрьме. Катись отсюда! — процедил сквозь зубы он.
— Ваш отец в тюрьме, потому что решил незаконно нажиться на своих клиентах! Я не предавала вас! И Элис это знает! — тон Николь несколько повысился, и контролировать себя выходило уже с трудом.
— Можешь пудрить мозги моей сестре, сколько угодно, но я знаю правду! Лучше вали отсюда по-хорошему! Или я тебя вышвырну!
— Что ты сделаешь? — усмехнувшись, Николь с иронией изогнула бровь. — Я коп, не забывай.
Впрочем, сейчас это не значило абсолютно ничего — она бы не стала пользоваться своим положением.
— Да мне насрать, кто ты, — фыркнул Патрик, буравя ее полным ненависти взглядом, — хоть королева Англии.
— Рик, успокойся, — в попытке образумить сына, Камилла взяла его за руку, но тот лишь отмахнулся:
— Мам, ты что, на ее стороне?
— Нет, но... — она замялась.
— Я уйду, — облегчила ей поиски ответа Николь. — Но даже не надейся, что я брошу Элис и не вернусь.
С этими словами она направилась к двери, намеренно задев Патрика плечом. Она слышала, как тот назвал ее сукой, но вышла, даже не обернувшись. Глубоко вдохнув, она прислонилась к стене и закрыла глаза. Наверное, Патрик посчитал, что одержал победу в их противостоянии, но на самом деле Николь просто боялась не сдержаться. Она практически не помнила, как избивала Колтона, словно наружу вырвался зверь, контролировать которого ей было не под силу. И пока подпитывающий его гнев все еще бурлил внутри, она решила не испытывать судьбу и уйти. И так придется расхлебывать кучу последствий, так что незачем добавлять новые проблемы. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь семья Райли сможет поверить в то, что Николь не предавала их.
Словно через слой ваты она услышала произнесенное кем-то прозвище Блэйда и прислушалась. В фойе работал телевизор, и все присутствующие: двое врачей, медсестры и несколько посетителей увлеченно следили за происходящим на экране. В выпуске новостей смазливая репортерша рассказывала о поимке двух убийц и слаженной работе полиции, выставляя все в лучшем свете. Наверняка мэр постарался, чтобы в СМИ не просочились неприятные подробности. В конце показали фото Элис и рассказали еще одну сказочку, как ее виртуозно спасли из лап убийцы. Николь надеялась, что она никогда этого не увидит. Чертовы журналисты не имели ничего святого и ради рейтингов были готовы на все, даже бесцеремонно вмешиваться в жизнь и без того пострадавшего человека, превращая ее в еще больший ад.
Николь отвернулась и отошла в сторону, чтобы не видеть, как ведущие начали копаться в прошлом Элис и других жертв, строя какие-то теории. Они любили вывернуть душу пострадавшего, лишь бы угодить зрителям. А те только и ждали, чтобы посмотреть на чьи-нибудь страдания. Ровно до того момента, пока это не касалось их самих. Николь ненавидела столь лицемерную натуру людей.
— Видел того парня в триста пятой? — послышался мужской голос из коридора.
Николь повернула голову и увидела двух молодых парней, вероятно, интернов. Невольно она прислушалась к их разговору.
— Да, были у него на обходе. Кусок мяса, — ответил второй и, немного понизив голос, продолжил: — Его охраняют копы. Это, правда, тот самый Блэйд?
— Ага! А самое крутое, что его отмутузила девчонка.
— Да ты гонишь!
— Я сам ей гипс накладывал. Перелом в двух местах.
— Что, биту не смогла удержать? — хмыкнул второй интерн.
Николь услышала то, что просто не могла проигнорировать. Никто не говорил ей, где находится Колтон, как она ни старалась выведать и у Мэтта, и у докторов. Но теперь она знала, где его искать, благодаря двум разговорчивым парням. Однако упустить шанс сострить она не могла и, проходя мимо, подмигнула им и махнула гипсом:
— Мне не нужна бита, достаточно руки.
— Черт, не хотел бы я с ней столкнуться в темном переулке, — последнее, что она услышала от интернов, прежде чем завернула за угол.
Пытаясь ориентироваться по указателям, Николь минут пятнадцать искала нужное ей крыло. Вскоре она нашла интересующую палату, но двое офицеров перед дверью осложняли задачу. Еще можно было повернуть назад, но Николь твердо знала, что собирается сделать — закончить то, что не успела в подвале логова Блэйда. Выдохнув, она состроила уверенное лицо и, подойдя к двери, показала жетон. Мужчины переглянулись и впустили ее. Наверное, до них еще не дошли новости, что детектива Сандерс нельзя и на пушечный выстрел подпускать к Колтону.
На секунду Николь пожалела, что не захватила с собой скальпель, чтобы тот ощутил всю боль, что причинял своим жертвам... причинял Элис.
Она подошла к кушетке и усмехнулась, с садистским удовольствием рассматривая изуродованное ею лицо. Интерн был прав, выглядело оно, как кусок мяса — сплошные швы и гематомы. Услышав ее, Колтон повернул голову и открыл всего один глаз — второй полностью заплыл. Он смотрел на Николь, но ничего не говорил. Она сломала об него руку, но готова была повторить еще раз. Ей так хотелось выместить на нем всю ненависть, что она еле удерживала себя в руках.
Существовал и более легкий способ убить его. Капельница с обезболивающим подавала в кровь строго выверенную врачом дозу, но стоило превысить ее и организм не выдержит. Скрыть такое убийство проще простого, списав все на врачебную ошибку — никто не будет разбираться в смерти монстра.
— Как там Элис? — Колтон говорил едва слышно, но в его голосе слышались нотки веселья и даже издевки.
— Лучше, чем ты думаешь, ублюдок, — процедила сквозь зубы Николь и потянулась к переключателю дозировки. — Я закончу то, что мне не удалось в твоем гребанном домике ужасов.
— Хочешь меня убить? Давай, — усмехнулся Колтон так, словно все еще чувствовал свое превосходство — от робкого помощника судмедэксперта не осталось и следа.
— Я это сделаю, — поспешила развеять его возможные сомнения Николь. Может, он считал, что она не преступит черту? Зря. Сейчас она была полностью готова, и последствия ее совсем не волновали. Избавить мир от Блэйда важнее.
— Не сомневаюсь. Но даже если ты убьешь меня, я все равно победил.
— Она жива, урод! Ты облажался! — голос ее дрогнул.
— Нет, — ответил Колтон с завидным спокойствием и зловеще ухмыльнулся, насколько позволило отекшее лицо. — Ты думаешь, что спасла ее, Ники. — От такого обращения ее передернуло. — Но это не так. Каждый раз, закрывая глаза, она будет видеть меня. Каждый раз, смотря в зеркало на свои шрамы, она будет видеть меня. Я буду ее вечным спутником, и ни моя смерть, ни уж тем более ты этого не изменишь.
— Чертов ублюдок! — рыкнула Николь и уже собиралась увеличить дозу, как вдруг в палату буквально влетел Мэтт, а вслед за ним и стоявшие в дверях офицеры.
— Остановись, Николь! — крикнул он и жестом указал остальным выйти, сказав: «я разберусь».
— Я не могу. Он должен сдохнуть, — не отрывая взгляда от глаз Колтона, процедила сквозь зубы она.
— Николь, ты ведь не убийца, — умоляюще посмотрел на нее напарник. — Остановись. Это будет преследовать тебя всю жизнь.
— Мне все равно... То, что он сделал с Элис... — Пара слезинок покатилась по ее щекам.
— Давай же, Ники, сделай это, — прошипел Колтон. — Она постоянно звала тебя... Ни-и-ики... Ни-и-ики, — протянул он, неизвестно зачем продолжая подначивать.
— Ты же не хочешь, чтобы он так просто отделался? Спокойно умер от морфина? Слишком легко. — Мэтт немного сменил тактику. — Пусть гниет в тюрьме до конца жизни.
— Дайсон, ты не хуже меня знаешь, как припеваючи там живут ублюдки вроде него!
— А ты не хуже меня знаешь, что мы можем устроить ему хреновую жизнь! Послушай меня, Николь, — вкрадчиво произнес Мэтт. — Если ты сейчас сделаешь это, то можешь сама угодить за решетку. И тогда он победит. Ты знаешь систему, и что тебя ждет. Ты будешь нужна Элис, так что не делай глупостей, не оставляй ее одну.
Последние слова подействовали на Николь больше, чем все остальные вместе взятые. Она мечтала отомстить Колтону за его преступления и считала справедливым наказанием — смерть. Но в штате Нью-Йорк казнь отменили, а самосуд карался так же, как любое другое убийство. И сколь бы праведным ни был гнев, тюрьма ждала всех «народных мстителей». И если в доме убийцы Николь надеялась, что все можно будет списать на сопротивление аресту, то сейчас это откровенное убийство. И если на помощь Мэтта в его сокрытии она могла рассчитывать, то на двоих офицеров, ставших невольными свидетелями — вряд ли.
Сжав руку в кулак, она с трудом опустила ее и поспешила покинуть палату, пока не передумала и не плюнула на рациональные мысли.
— Увидимся в аду, Ники, — произнес вслед Колтон.
Остановившись в самых дверях, Николь обернулась через плечо и с ненавистью посмотрела на него:
— Я буду ждать.
Сказав эти слова, она вылетела в коридор и, опустив голову, оперлась обеими руками о стену. Николь старалась привести дыхание в порядок и не вернуться обратно, чтобы придушить ублюдка. Она не могла смириться с тем, что жестокий убийца, тот, кто мучил Элис, находится в соседней комнате, а добраться до него нет возможности. Чертова система защищала его не меньше, чем остальных законопослушных граждан, и это жутко выводило из себя.
— Ты как? — Рука напарника, всегда готового поддержать, мягко легла на плечо.
— Я чуть не убила его, — покачала головой Николь. — Кто я после этого? Я была готова это сделать, понимаешь? Если бы не ты... — закончить она не смогла.
— Иди сюда, — Мэтт осторожно заставил ее развернуться и посмотреть ему в глаза. — Мы разберемся с этим. Все будет в порядке.
***
Николь не знала, как бы прошла через это без Мэтта. Он все время был рядом, особенно в моменты, когда семья Элис не хотела ее видеть и выгоняла из палаты дочери. Она могла бы поспорить с ними, но сил практически не осталось. И все равно, несмотря ни на что, она не покинула больницу, упрямо не желая оставлять Элис.
— Я должна быть с ней... — сокрушенно покачала головой Николь, сидя в комнате ожидания, чтобы не мозолить глаза Камилле и Патрику.
— Я знаю, что это несправедливо, но сейчас конфликты с ее семьей ни к чему. — Мэтт присел рядом и протянул ей стаканчик с кофе, уже неизвестно какой по счету.
— А покрепче ничего нет?
— Это больница, а не бар, — хмыкнул он и смерил ее озабоченным взглядом. — Ты выглядишь не очень хорошо.
— Спасибо, у тебя тоже видок паршивый, — выдавила из себя усмешку Николь.
— Я к тому: когда ты последний раз нормально спала или принимала душ? Сейчас ты можешь позволить себе расслабиться. Элис в безопасности, а Колтон... — Мэтт запнулся, заметив то, как передернуло Николь.
— Не произноси при мне его имя, — прошипела она.
— Тебе нужно отдохнуть. Поезжай домой.
— Нет. — Несмотря на то, что Николь засыпала на ходу и чувствовала себя совершенно разбитой, уходить она не собиралась. — Я хочу быть здесь, когда Элис придет в себя. А вот тебе незачем здесь торчать, Мария и Сэмми тебя уже заждались. Возвращайся к семье, Мэтт.
Он заметно колебался: желание вернуться домой к жене и дочери наверняка сжигало его изнутри, но и оставить непредсказуемую Николь он не мог.
— Я не хочу оставлять тебя одну...
— Мэтт, я обещаю тебе, что не натворю глупостей, — она подняла руку, словно произносит торжественную клятву, но тот все равно мялся в нерешительности. — Я слишком устала, чтобы что-то сделать. Да и ты позаботился, чтобы меня близко к Колтону не подпустили.
— Я ведь о тебе волнуюсь.
— Я знаю и очень благодарна, — улыбнулась Николь абсолютно искренне — она явно не заслуживала такого напарника и друга, но без него не справилась бы. Особенно сейчас.
— Ладно, — все же с неохотой согласился Мэтт, — но позвони мне, если что-то случится. И если Элис придет в себя.
— Есть, босс, — она шутливо отсалютовала и обняла его на прощание.
К великому облегчению, ближе к ночи ушли и Камилла с Патриком. Воспользовавшись случаем, Николь вернулась в палату к Элис и, несмотря на протесты ночных медсестер, осталась в ней на очередную ночь.
***
Почувствовав движение, Николь резко проснулась и едва смогла пошевелить затекшими конечностями. Она открыла глаза и с трудом размяла шею, хрустнув позвонками. Когда остатки сна наконец отступили, она увидела, как Элис пытается снять маску с лица, но у нее ничего не выходит. Резко подскочив на стуле, Николь осторожно обхватила ее голову и взяла маску.
— Тише, я помогу, — прошептала она и помогла избавиться от неудобной вещи.
— Что... где? — Элис смогла задать лишь обрывочные вопросы, растерянно озираясь по сторонам.
Ее сознание явно было еще затуманено, но главное — она пришла в себя и самых страшных последствий героиновой интоксикации все же удалось избежать.
— Прости, секунду! — встрепенулась Николь, осознав, что в такие моменты мучает чудовищная жажда, даже несмотря на капельницу, предотвращающую обезвоживание.
Она налила воды в стакан и поднесла трубочку к пересохшим губам Элис. Та медленно выпила все до дна. Пришлось повторить несколько раз, пока жажда наконец не отступила. Что говорить Николь не знала, а Элис просто молчала. И в ее молчании заключалось слишком многое, открыть которое она сможет не каждому, если вообще это ей когда-нибудь удастся.
— Я позову доктора, хорошо? — предложила Николь.
Элис лишь безразлично кивнула. Где бы ни витало ее сознание сейчас, оно было далеко от реальности. И дело не в наркотиках, а в том, что она вряд ли хотела возвращаться обратно, наверняка желая, чтобы все произошедшее оказалось лишь страшным сном.
Доктор Экер вел Элис с самого начала и после проведения анализов отметил положительную динамику в ее состоянии. По физиологическим показаниям ее можно будет выписать уже через пару дней, но его больше беспокоило эмоциональное состояние, и он дал несколько контактов хороших специалистов.
Как и обещала, Николь сразу же позвонила Мэтту, когда Элис очнулась. Вместе с Бэйкером они вскоре заявились в палату. От постепенно нарастающей с каждой минутой неловкости хотелось лезть на стену. Никто из них не понимал, как правильно себя вести, хоть и сталкивались с подобным не раз. Но сейчас, когда дело касалось далеко не постороннего человека, подобрать правильные слова оказалось в разы труднее.
— Элис, — присев рядом с кушеткой, мягко обратился к ней Бэйкер. Он явно хотел дотронуться до ее руки, но передумал. — Как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке, — без раздумий и абсолютно без эмоций ответила та.
— Я понимаю, что сейчас не время, но мы должны взять у тебя показания, — внимательно следя за ней, продолжил капитан, — но если ты не готова...
— Вы серьезно?! — возмутилась Николь, буравя его гневным взглядом. — А это не может подождать? Она только что пришла в себя, а вы хотите...
— Не надо, Ники, — тихо перебила ее Элис и подняла руку, не дав закончить. — Я знаю протокол и готова. Правда, я не уверена, что смогу сильно помочь. Я мало что помню.
Николь скрестила руки на груди и покачала головой, не понимая, почему нельзя сделать исключения для Элис. Она слишком ответственна, чтобы отказать, даже в такой ситуации, но можно было вообще не заставлять ее снова переживать произошедшее. И чем меньше она помнит, тем лучше.
— Расскажи, что помнишь.
— После вечеринки в «Мокром Джо» я пришла домой, хотела принять душ, но он напал на меня. Потом я очнулась здесь, — слишком четко и спокойно проговорила Элис, словно это был заученный текст, а не воспоминания.
— Он держал тебя почти сутки, — осторожно сообщил Бэйкер. Николь заметила, как та нервно сжала ткань простыни. — Даже небольшая деталь может помочь.
— Я ничего не помню. — Элис опустила взгляд, а в голосе появились виноватые нотки. — Простите, сэр.
— Это так необходимо?! — не выдержала Николь. — Как будто у вас не хватает доказательств! Оставьте ее в покое!
— Сандерс, на твоем месте я бы молчал! — рявкнул Бэйкер.
— Вы не на моем месте! — огрызнулась она.
— С тобой мы еще поговорим, — ткнул в нее пальцем капитан и обратился к Элис: — Извини за такие вопросы, этого требует протокол. Не переживай, я думаю, что мы и без твоих показаний его закроем. Отдыхай.
Еще раз смерив Николь гневным взглядом, Бэйкер направился к выходу. Она была безмерно благодарна ему за то, что он не заставил ее покинуть Элис и встретиться с последствиями своих действий сразу, а всеми силами попытался оттянуть это. Конечно, Николь боялась того, что ее ждет. Работа в полиции была для нее почти всем, и, лишившись ее, она многое потеряет. Но главное — все было не зря. Она с нежностью взглянула на Элис и присела рядом, когда они остались одни. Николь хотела дотронуться до ее руки, но она не позволила и, глядя куда-то в пустое пространство перед собой, тихо сказала:
— Ники, тебе лучше уйти.
— Что? Почему? — нахмурилась Николь, только сейчас осознав, что во время разговора Элис избегала смотреть кому-либо в глаза.
— Так будет лучше, — сухо ответила она, — я так хочу.
— Я не понимаю, Эл.
Последнее, что хотелось сделать Николь — бросить Элис наедине с ее переживаниями. Никто не должен проходить через такое в одиночку.
— Не называй меня так и, пожалуйста, не заставляй меня просить снова.
Николь молчала, не зная, что делать. Она не хотела досаждать Элис своим присутствием, но и не решалась уйти.
— Ники, я благодарна, что ты спасла меня, но сейчас я просто хочу остаться одна. Мне это нужно. Можешь устроить?
Как ни старалась, Николь не могла различить хоть какие-то эмоции в ее голосе, как будто из нее выкачали все чувства, настолько безжизненным он звучал. Возможно, пока это к лучшему — и ей нужно время, чтобы смириться со случившимся. Оставалось только надеяться, что она действительно ничего не помнит, ведь так будет легче.
— Раз ты этого хочешь, — наконец вздохнула Николь и поднялась из кресла. — Если тебе что-нибудь понадобится, я всегда рядом.
Прежде чем выйти, она обернулась и увидела печальное лицо Элис. Она задумчиво сверлила взглядом одну точку, и Николь очень хотелось понять, что она чувствует. А еще больше хотелось помочь справится с этими чувствами. Но она понятия не имела, как поддержать ее — последние события и ее выбили из колеи.
Всю последующую неделю им так и не удалось встретиться. Николь несколько раз приезжала на парковку больницы, но не решалась пройти в палату, боясь встретиться с братом или матерью Элис. Или с ней самой. А, может, и со своими собственными чувствами.
***
От работы Николь, конечно, отстранили до особых распоряжений, и заняться ей было абсолютно нечем. Оставалось только штурмовать местный бар. В привычного «Мокрого Джо» она не совалась — хватило общения с другими копами и в участке. Выдержать еще порцию разговоров о Блэйде или, что намного хуже, Элис она была не в состоянии.
— Повторить? — спросил бармен и, не дожидаясь ответа, подлил порцию виски.
Николь сделала пару глотков, нашла имя Элис в контактах и нажала на вызов. Бесконечную минуту она слушала монотонные гудки, рассматривая янтарную жидкость на дне стакана, слабо бликующую в тусклом освещении. Затем включилась голосовая почта, приветливо предлагающая оставить сообщение для абонента. Но Николь закончила безответный звонок и едва сдержалась, чтобы не разбить чертов телефон. Как и сотню раз до этого.
— Твою ж мать! — выругалась она и залпом допила остатки виски в стакане. Как и сотню раз до этого...
