Как Федечка с Валечкой мир спасали

- Идиот, дебил, кретин… как меня только дернуло согласиться с тобой! Как ты вообще смог меня уговорить на такое. Старею, наверное… – я расходился все пуще, блуждая по мрачным коридорам. Вообще-то, коридоры были не то, чтобы уж совсем настолько запущены, просто мрачны, темны, как подземелья карликов каких-нибудь. - Валь, ладно тебе! Когда еще удастся приобщиться к прекрасному? - Это, по-твоему, прекрасно? – потыкал я на чудесные кружева паутины, обрамляющие редкие рамочки с фотками. - Валя, ничего ты не понимаешь! Это же новое слово в искусстве! - Куда уж нам, убогим провинциалам!! - Не бушуй! Лучше глянь, какая фотка дивная! – он развернул меня к очередному черно-белому шедевру, запечатлевшему какую-то ободранную старушку. – Вот она, проза жизни! - Блядь, Федя, уведи меня немедленно отсюда, иначе я те дома покажу всю красу этой прозы жизни!!! - Охо-хо, дремучий ты мой… Ладно с тобой, пойдем. Только надо с Сашкой попрощаться. Так что готовь пока сердечную речь. Вдохновенную! - подумав, добавил он. – Ты понял меня? Он мой друг, не надо его огорчать, он и так завтра расстроится, прочитав отзывы критиков. - Ладно, не буду пока с твоего дружочка снимать розовые очочки, – смилостивился я. – Похвалю его мрачность, так и быть. Через полчаса мы отыскали непризнанного гения, я умудрился найти пару добрых слов для его работ, ведь нельзя же сказать, что его выставка оставила меня равнодушным? Вздохнув полной грудью теплый весенний воздух, щедро приправленный жуткой вонью пригоревшего жира из ларька, торгующего шедеврами узбекской кухни, и выхлопами с трассы, я потянулся и чуть ли не бегом двинулся в сторону ближайшего парка. Федька, прикурив, топал рядом. Мимо ларька с шавермой он прошел молча, горестно вздохнув и на меня покосившись. Прравильно, товарищи! Зря его, что ли, полгода от этой пагубной привычки отучал? Зато теперь научен, что после подобного угощения будет неделю спать в зале. Не терплю жирных пальцев и воняющих сальных губ. Еще б он курить бросил… но не все сразу… - Валюш, а куда мы так спешим? - Отойти от прекрасного. Мне в таких больших дозах противопоказано. Он засмеялся, к себе прижал. - Руки! – прошипел я. Вот ведь непрошибаемый! С него станется и посреди улицы целоваться полезть, а я еще не готов морально шокировать окружающих глубиной мужской любви. - Не сердись. Мы в парк? - Уху. - Отлично! Я проголодался! Там, вроде, кафешки уже работают! - Ты вообще о чем-нибудь, кроме жрачки, можешь думать? - Конечно! Когда я не думаю о еде, я думаю о тебе, конфетка моя! - Федя, тебя спасает пока только то, что мы на людях! – толкнул его в бок. - Дык, я знаю! – усмехнулся этот монстр. И на ухо шепнул: – А дома я тебя по-другому позову! Вот ведь он! И не хочу, а в груди теплеет… Идиотина любимая… Тем не менее пришлось соглашаться и кормить этого проглотину. Пока Федечка угощался в найденной им удивительно уютной кафешке, у меня созрел план действий. Ведь надо же как-то спасать этот вечер, угробленный на посещение дурацкой выставки. - Ну, что, душа моя, – сыто потянулся дурында мой, – что у нас по плану? Я хитренько прищурился. - На каруселях хочу кататься. Сто лет не катался! - Э-э-э… – Федька замер посреди аллеи. – Валь, может лучше в клуб? - Не-не-не! Какой клуб! Качельки! Качельки! – запрыгал я, хлопая в ладоши. - Бля, да они же наверняка еще не работают! Только снег сошел! - Работают-работают! – уверил его я. – Смотри! – ткнул его носом в паровозики, на которых малышня с визгом каталась. - Валя, я как-то стесняюсь… и я же просто там не помещусь! - Не боись, затолкаю! – успокоил его. - Валь, ну не по возрасту же! - Не, старичок, мы пойдем, – припечатал его. - Солнце, может, если хочешь гулять на свежем воздухе, то, может, в тире постреляем? Вот уперся! Ладно, пойдем по-другому. - Хорошо, пошли в тир. Только давай так, если я выбью десять из десяти, то ты сегодня делаешь так, как я захочу! Федечка забурчал, что, вроде как, и так делает, но потом громче добавил: - Ладно, уговорил. Только если выбью я – ты поступаешь по-моему! - Заметано! – стрельнул в него пальцами. Тир был небольшой, пыльный и пустой. Молодой парень, скучая, что-то тыкал на планшете. Нам обрадовался, как родным. - Привет! Как дела? Размяться решили? - Привет! – Федька протянул свою лапищу, руку пожал. – Да, мы тут поспорить решили. - Ха! Прикольно. Молодцы! А на что? - На желание! – ухмыльнулся очень по-доброму я. - Это какое? - Не придумали еще… – пожал плечами. - Эт ты за себя говори! Я-то уже придумал! – Федечка тоже очень ласково на меня посмотрел. - Лады, – парень выложил на стол оружие. – Пистолет или ружье? - Федь, ты что берешь? – поинтересовался я, разглядывая предложенный ассортимент огнестрельного. - Давай пистолет. Ты тоже? - Да. Давай, ты первый. - Ок, – парень протянул Федьке выбранное. – Цели видишь? – тот кивнул, руки разминая. – Тогда в путь! И, хлопнув того по плечу, отошел в сторону. Федечка не спеша прицелился, плавно отстрелялся. Ну, девять из десяти - тоже неплохо. - Теперь ты, – он с довольной лыбой протянул мне пистолет. Я принял теплое от его руки оружие. - Федь, а давай так, если выбью двадцать из двадцати, ты неделю мои желания выполняешь? Тот недоверчиво на меня покосился, оценил расстояние, то, как я пукалку держу, и злорадно ухмыльнувшись, согласился. - А давай! Только учти, родимый, мазнешь хоть раз – сам тебя на неделю припашу! Три ха-ха… Размечтался! - Давай! Только… – я обернулся к пареньку, глянул на бейджик: – Олег, да? Еще один есть? - Да, а тебе зачем? - Ну, быстрее отстреляюсь, быстрее этот лось скакать по-моему будет! - Окей… – Олег шустро достал искомое. – Это уже интересненько! – радостно потирая руки, он отошел в сторону. Вот и настал мой звездный час! Предвкушая, что я с этим животным делать буду, я крутанул пистолеты и с двух рук выбил двадцатку. - Очуметь! – восторженно заорал парень. – Чума! Прям снайпер! Первый раз такое вижу! Супер! Монстрина мой стоял и ротом хлопал. Я аккуратненько челюсть ему прикрыл. - Федечка, хороший мой, не щелкай клювом, зубки простудишь… - Ва-а-аль… - Фе-е-едь… - Валюша, душа моя, а как это у тебя так ловко получилось? Беспокойное детство? Поклонников отстреливал? - Ой, Федечка, а я тебе не рассказывал, да? – сделал я мальчика-зайчика, глазки невинные, ручки сложил. – Ай-ай-ай, забыл, ну надо же… А у меня разряд по стрельбе, представляешь? Меня Игорь научил. Личико у Федечки перекосило. - Загадошный мой, а что ты еще умеешь? Просветишь, может, неразумного? - Не-а… – довольно протянул я. – Так неинтересно! Сам в свое время увидишь! - Так нечестно! – возревел обиженный зверина. - Честно-честно! – уверил его. – Я же специально выбрал двадцатку! Мог и промазать! - Но не промазал же! - Так пришлось постараться! – рассмеялся я. Федька так трогательно надулся, прям детиночку обидели, обманули малютку. – Федь, не дуйся… Мои желания тебе понравятся… – шепнул ему на самое ушко, привстав на цыпочки. Тот к себе прижал, смачно поцеловал. – Придурок! – врезал ему ногой от души, обернувшись на Олега. Тот стоял, голову набок склонив, и молча, оценивающе, на нас смотрел. Вроде как, орать и морду лица портить его не тянуло. И на том спасибо. - Мальчик-то твой, смотрю, полон секретов! – наконец, выдал он Федьке. Тот довольно хмыкнул, меня обратно к себе притянул. - Ладно, спасибо за все! – махнув Олегу, подхватил меня подмышки, практически вынес из тира. На улице на ноги поставил, отряхнул одежку мою. Добреньким таким голосом поинтересовался: – Ну, что, снайпер тайный, какие будут желания? - Да всё те же! Качельки! – потянул застонавшего Федьку в нужную сторону. – Да ты не боись! Будет весело! Вот не знаю я, чего он упирался? Малолеток уже баинькать увели, молодежи на аттракционах полно было, музыка громко играла, народ веселился вовсю. - Ну, что ты упираешься! – вел его за ручку в сторону касс. – Ведь сказано, что красота и веселье спасут мир! Так что пошли вносить свою лепту в это непростое дело! Федечка побухтел ещё для порядка, но очередь занял, а я пока понесся выбирать, какое-такое чудо развлекательное осчастливить в первую очередь. Определившись на первое время с развлекаловкой, пошел к очереди. И тут же до ужаса захотелось вернуться в тир и открыть сезон охоты на пернатых гиппопотамов, которые весьма и весьма активно пушили перья и мели хвостами перед достойнейшим образчиком мужской красы, Федечкой ненаглядным. А этот образчик, ебать его без смазки неделю, охотно велся и пускал слюни. Р-р-р-родной мой! По трепетному женскому обществу истосковался? Щас я тебе обеспечу! Тут одна особь женского полу ему на шею руки закинула. К счастью Федечкиному, он эти ручонки постарался скинуть. Но как-то не очень активно!!! Федя, заметив меня, весьма нервно несильно оттолкнул назойливую барышню. - Все, Лиз, хватит уже! Лизонька его мольбам не вняла, продолжая цепляться. - Федь, ну чего ты! Сто лет тебя не видела же! Пошли с нами! Решив, что на сегодня он женского общества получил с лихвой, поспешил вмешаться. - Девонька, у нас сегодня сугубо мужской вечер! - Шо? – эта кобыла на меня обернулась, захват ослабила. Федя тут же отскочил от неё, на меня поглядывает пристально. – Какая цыпа! – пьяненько ухмыльнулась. – Сестренка твоя, да? Какая пусечка! – потянула ко мне свои грабли. Её товарки тоже весьма нетрезво захихикали. - Лиза, правда, мы сегодня не с вами! – попытался урезонить пьянь Федечка. - Да, мы сегодня посещение зоопарка не планировали, так что дамы-гиппопотамы, избавьте нас от своего общества! - Чего? - Того, курица! Пшли вон, шу, шу! – я на них руками замахал, отгоняя тупиц. - Эт ты меня курицей назвал? – дошло до неё, наконец. - Правда глаза колет? - Да ты!.. - Да, я, единственный и неповторимый! Пиздуй уже, корова! - Федя, твоя сестренка нынче злая! Тут Федя вконец осерчал: - Лиза, только оттого, что мы давно знакомы, я тебя по-хорошему прошу, отстань от меня и моего друга! - Друга? - Бля, Лизка, не тупи! Вали уже, тебя твои уже заждались! – он толкнул её в сторону давно отошедших девиц. – Иди, не зли меня, проспишься – на лекциях и поговорим. Я предпочел пока не вмешиваться, оставлял Феде возможность самому разобраться с его, как оказалось, однокурсницей. Но задержится на миг – за себя не ручаюсь… Тут её окликнули, и она, попытавшись на прощание чмокнуть его, наконец-то свалила. Стоим, молчим. - Валя, – он взял меня за руку. – Не злись. - Я не злюсь, – буркнул сквозь зубы. Не отпускает меня зрелище мымры этой в Федькиных объятиях. - Злишься, я же вижу. Пошли лучше на колесо обозрения. Хочу тебе показать кое-кого. - Кого это? - Зазнобу мою колючую! Грубияна любимого! – шепнул ему на ухо, к себе прижимая. Ну, не могу я на него злиться! Хотя, исключительно в целях профилактики и для закрепления результата, показательно дулся на него, покуда мы на самую верхотуру не закатились. А там дал себя уговорить и приголубить. Чего уж тут… Целуется он просто божественно! У меня аж задница заныла, так захотелось прилечь куда-нибудь! Когда на негнущихся ногах ступили на землю, меня уже как-то сильно домой тянуло. Но Федька потряс перед моим носом купленными билетами да потащил кататься. Оттянулись мы от души! Обошли все по кругу, да не по одному разу. Лопали сладкую вату, орали и смеялись, как ненормальные, кружась на очередном монстре. После тройки кругов на безумных горках в глазах рябило, ноженьки в стороны расходились. Уже в темноте еще пару кружков на колесе обозрения прокатились, да так, что губы просто не шевелились, зацелованные напрочь, да и минет на самом верху был великолепен. Федька довольно жмурился и облизывался, вытаскивая меня из кабинки на себе. После финального аккорда, практически унесшего разум, ножки отказали окончательно. - Ну, что, сердешный мой, спасли сегодня мир? – Федька усадил меня на холодную лавочку в темной аллейке, сам рядышком умостился. - Аха… – зевнул я, – повеселились от души… А ты упирался ещё, неразумный… - Какие ещё будут пожелания у моего повелителя? – цапнул меня за мочку монстрина ненасытный. - Федька… – еще разик зевнул я, – желаю… спать желаю. Прям щас домой хочу. - Тююю, какие мы слабенькие! - Мы не слабенькие, мы притомившиеся. Наша светлость почивать изволит. - Ладно, засоня, будет тебе домой… - Да… а остальное я тебе с утра пожелаю… Уже сквозь дрему я отмечал, что в такси едем, что Федька на руках меня в квартиру заносит, что на кровати раздел, уложил… Монстрина мой… любимый… Что бы такого с утра пожелать? Не удержалась я, чего уж тут. Мальчики шалить изволят, только успевай за ними!