Поклон, занавес

Давным-давно, там, где могучий мост соединяет холмы, разделенные священной рекой, жил волшебник, известный на всю округу как один из тех немногих в волшебном мире, кому была дана способность вдохновлять жизнь в предметы из металла и механизмов. Венцом его могущества было его самое ценное творение, мальчик с телом таким же искусным, как и внутренние составляющие самой Центральной часовой башни, и разумом, видевшим мир с детским любопытством и верой в чудо. Великий волшебник сам бы даже сказал, что ему даровали человеческую душу сами небеса. Наверное, вот почему он назвал мальчика «Кибо» — «надежда» на уже мертвом языке этих земель. Кибо был главной гордостью и радостью своего создателя — годы исследования магии, опыта и трудов, все сосредоточилось в одном создании. Многие люди посмотрят на него и увидят живую куклу. Говорящую марионетку. Но волшебник всегда будет любить его как родного сына. К сожалению, были и люди, которые хотели заполучить себе это техническое чудо. Люди, готовые пойти ради этого на все. Они устроили внезапное нападение на башню волшебника, намереваясь таким образом отвлечь его, чтобы кто-то другой смог пробраться внутрь и захватить беззащитное существо. К их удивлению, несмотря на недостаток силы, мальчик сопротивлялся достаточно долго, чтобы дать своему отцу знать. Но нападавшие увидели в этом прекрасную возможность повернуть удачу в их сторону. Им хватило лишь той доли секунды, пока волшебник переключил внимание, чтобы отправить прямо в него мощное заклинание. В итоге мужчина выжил, но его руки и здоровье серьезно пострадали. Даже с подходящей лечебной магией была вероятность, что он больше никогда не сможет заниматься магией. Мальчик без конца винил себя в том, что дал такому случиться с его создателем. Злые люди только усугубляли это чувство. Они предложили мальчику сделку. Он пойдет с ними и будет делать то, что велят — они сделают все, как было. В доказательство они сняли с волшебника сильный жар. Для убеждения этого было достаточно. По сути, работа была несложной — в основном нужно было либо танцевать на театральной сцене, либо играть в небольших постановках на публику. Пока зрители были довольны, все было хорошо. Оказывается, из мальчика получился неплохой танцор. Жаль только, что его руки и ноги все время тянули за ниточки. Невидимые нити, которые он почти мог почувствовать, но не мог потрогать и не мог отрезать. Как же ему хотелось попасть домой, хотя бы на день. Увидеть вновь своего создателя, обнять его, спросить как дела. Увы, этому не бывать, если только владельцы театра не дадут разрешения. Театра, в котором он теперь живет, ну и еще 15 других детей. Некоторые из них были сиротами, например, мальчик с фиолетовыми волосами, который обожал всех разыгрывать, или девочка с красными глазами, которая иногда следила, чтобы никто не баловался. Другие просто сбежали из дома, как тот непоседа, который хвастается всем своей мечтой летать под звездами, или тихоня с темной шляпой, сидевший в углу. Вместе они были чем-то вроде семьи. Но тоска по дому не становилась меньше. Однако об этом никто не должен был знать. Единственной, кто знал всю правду, могла быть дочка одного из владельцев, и то не факт. Для всех, будь то ребята из труппы или люди с улицы, он был лишь причудливым дополнением к репертуару, чтобы увеличить посещаемость. И ни слова об истинных причинах его присутствия. Прячь свою боль за бледным гладким лицом и притворись, что тебе просто мерещатся голоса. Как та девочка, что твердит, что с ней говорит бог. На сцене сбежать от внутренней суматохи было как-то легче. Легче уйти в поверхностные эмоции персонажа или прыгать под музыку светловолосой пианистки. За кулисами уже не так просто, когда почти невозможно понять, твои ли это эмоции, которые ты так открыто выставляешь, или же лишь очередная маска, очередное укрытие. Да и откуда марионетке такое знать? К нему подходит девочка с синими волосами. Говорит, что папа и его друзья хотят его видеть. Что на этот раз? Обычно когда его вызывают в директорскую комнату, это либо быстрая проверка местным часовщиком, либо он нечаянно испортил свое выступление. Но последнее представление прошло как нельзя отлично, и это подтверждалось бурными аплодисментами из зала. Если это ни первое, ни второе, тогда… что? Нечего мешкать, говорит он сам себе. Предубеждения бесполезны. Лучше идти сейчас, пока та девочка с грубым языком не решила в очередной раз повозиться с его шестеренками. Или пока вызвавшие его не разозлились, что он потратил их время впустую. Но в своей спешке на нижний этаж, он не замечает, как тихоня в темной шляпе бегло смотрит по сторонам, опасаясь других, осторожно закрывает за собой дверь на лестницу и на цыпочках спускается за ним по ступенькам…