***
*** Генри Миллс сядет в такси, погруженный в свои мысли, он доедет до аэропорта. В самолете закроет глаза, и музыка в наушниках поможет скоротать эти несколько часов перелета. Он ступит на землю Сиэтла, город встретит его дождем. Снова поймает такси, закинет на заднее сидение сумку, он действительно заскочит в офис, действительно подпишет бумаги, потом заедет в участок к Роджерсу, выпьет с ним, даже поиграет в шахматы. Роджерс уже капитан, Алиса учится в колледже и безумно любит отца. А Генри Миллс допивает бокал виски и выходит. Из бара, где за стойкой уже не Реджина, а какой-то молоденький стажер.***
***Эти крылья за спиной тянут меня домой. Я разрываюсь, но небеса мне кричат «постой». Смятая постель, твой искушенный взгляд. М-м-м… мой одинокий взгляд Хочет тебя сейчас. Обжигаю тебя, дышишь, Меня разрываешь тише. Опускайся ниже-ниже. Изучаю тебя, слышишь? Изучаю тебя нежно-нежно. Изучаю тебя нежно-нежно. Изучаю тебя нежно-нежно. Изучаю тебя…
Айви Белфри или уже Дризелла Тремейн потерялась в себе. Раньше она думала, что это Генри потерян. А теперь… Она. Она выкинула телефон, она не общается с матерью, нет смысла. Она ей больше не нужна, как и никогда до этого. У Виктории теперь есть Анастейша, и все силы вложены в нее. Старшая из рода Тремейн свободна. Но свободна ли? Она смогла его отпустить к непутевой Элле и к дочери, к этому маленькому монстру. Но она благодарна Люси и по сей день за тот вечер на Хеллоуин, ее племянница, сама того не зная, соединила ее и Генри. Сильнее и крепче, чем можно представить. Генри Миллс — чертов эгоист, — думала девушка. Он не хочет отпускать ее, он не может отпустить семью. Живет на два дома, и ему так нравится. Он совершенно не думает о них. Но с ней, он совершенно другой, не такой как с Эллой. И ей это нравится. Как когда-то давно Генри создал вокруг себя сказочный мир, так и сейчас в его мире есть те, кого он не отпустит. Он боится одиночества. Он боится стать потерянным мальчиком, как тогда в Неверлэнде, он не признавался никому, кроме нее, что тогда он готов был остаться с Питером, отдать ему сердце и навечно стать свободным. Он никому не рассказывал о звуках музыки, которую играл Питер, как она манила его… А еще он сказал, что она — его музыка. Она — то самое, что он слышал когда-то у костра. И Айви его приняла, простила и обняла. Поэтому сейчас она ждет его, ждет, когда он повернет ключи в замке, когда захлопнет дверь, разуется и устало прислонится к дверному косяку. — Привет. Я ждала тебя, — Айви подойдет, привстанет на цыпочки и поцелует его в небритую щеку. Проведет руками по плечам и возьмет его ладони в свои. Генри перехватит ее руку и поднесет к себе, целуя пальцы, от чего девушка вздрогнет. — Я скучал, — он обнимет ее и зароется носом в волосы, прижмет к себе так, что ей, кажется, не хватит воздуха. — Давай ты не будешь больше говорить, — Айви пытается игнорировать стук сердца, готового выпрыгнуть из груди, она старается не растаять прямо сейчас, здесь, не упасть перед ним на колени, как в известной книге. Она не должна, не должна, так… Но почему-то… Трясутся руки, когда она начинает снимать с него куртку и рубашку. В кармане брошенной на пол куртки звонит телефон, стандартный рингтон, неприятный, до невозможности. — Это, наверное, Элла. — Я знаю. Пусть… Миллс толкает ее на диванчик, нависая сверху, проводит рукой по бедру, обнажая нежную кожу, задирая шелковый халатик. Белфри смеется, ерошит его волосы, она любит его таким, собственником, эгоистом, чтобы «никому кроме него», чтобы «никто и никогда» это все он шепчет ей… Каждый раз.Радеваю твое сердце. Разбиваю твое сердце здесь, прямо здесь. Ты так много хочешь, нет же. Сквозь тебя я безмятежно. Сквозь тебя лечу небрежно. Нежно покидаю неизбежно. Обжигаю тебя, дышишь. Меня разрываешь тише. Опускайся ниже-ниже. Изучаю тебя, слышишь? Изучаю тебя нежно-нежно. Изучаю тебя нежно-нежно. Изучаю тебя нежно-нежно. Изучаю тебя… Убиваю тебя.
Сейчас нет того странного парня у барной стойки, нет мужа и отца, он сейчас явно этому не рад, он снова запутался. Одежда уже сброшена на пол, его спина уже поцарапана ее идеальным маникюром, дорожка от его поцелуев горит на ее груди, шее. Айви смотрит затуманенным взглядом и тонет в его глазах. Она — его, ни Эллы, ни Люси не существует в этой квартире. Они сейчас в его мире. Если они захотят, то проведут в кровати целый день, смотря фильмы, просто лежа в обнимку, потом с фруктами и вином, и снова секс, такой от которого снова захочется жить. Он не ответит на телефон. Сбросит все пропущенные и выключит. Ему снова будет тяжело уйти, но он снова будет падать между Сиэтлом и Нью-Йорком. Эгоист?