На железной дороге

      Это напрягало и заставляло не выходить из охранного режима.       На самом деле, сканирование окружающей среды не показывало никакой опасности. Люди, находившиеся вместе с ним и хозяином в замкнутом пространстве, не проявляли агрессии — наоборот, были спокойны, расслаблены. Многие — сонные или даже просто спящие. Реально спящие, а не притворяющиеся спящими, датчики не обманешь. Но сам этот странный транспорт, передвижение которого было привязано к двум металлическим полосам, напрягал.       DEX и до, и после списания из армии бывал на разных планетах, где приходилось пользоваться самыми разными, даже живыми бегающими и летающими транспортными средствами, но нигде не видел такого странного способа передвижения. Систему напрягало постоянное неуверенное покачивание, постукивание колес на стыках металлических полос — термин «рельсы» киборг нашёл в словаре своей информационной базы. Когда для перемещения использовался катер или иное атмосферное или внеатмосферное средство для полетов, система была спокойна: риски были стандартными, легко просчитываемыми, и при их реализации все алгоритмы действий разработаны и заложены в программу. Наземные транспортные средства — как на воздушной подушке, так и на колёсах — передвигающиеся по поверхности планет, также поддавались алгоритмизации, система с этим справлялась достаточно легко. Живой транспорт… С ним было сложнее, но тоже удавалось вполне быстро создать алгоритм управления и страховки от рисков. Но вот этот «поезд»… Не атмосферник, не наземник…       Система сбои́ла: она то и дело пыталась предложить варианты разруливания спроектированных ею форс-мажорных ситуаций, одновременно, однако, уверяя, что в данный конкретный момент опасности нет. Это вынуждало держаться в охранном режиме, причём на са́мом максимуме, на грани боевого, что буквально выжигало энергию, а запас взятых в дорогу питательных веществ был рассчитан на стандартный энергетический расход в период нахождения в пути. Коллизия заключалась не только в работе системы, пытающейся в отсутствие рассчитываемой опасности эту самую опасность рассчитать и предупредить, но и в поведении хозяина, который блаженно вытянулся на койке и только что не мурлыкал:       — Кррруть нереальная! Я только по рассказам деда знал про железную дорогу, да и то он застал ее как аттракцион, а — представляешь? — когда-то люди на Земле массово передвигались с места на место именно таким способом. Порой неделями — наблюдая, как меняется картинка за окном. Это сейчас ты вошёл в корабль на Шоарре с ее фиолетовыми пустынями и суетливыми местными чирикалками, потом космос-космос-космос, и сразу Ледянка: белое безмолвие, тоже пустыня, только вместо пятидесяти оттенков фиолетового — переливающееся многоцветье высверков из миллиардов ледяных кристалликов под двумя разноцветными никогда не заходящими одновременно солнцами. И снова: космос-космос-космос, а потом резко — бац: новая планета, ничем не напоминающая две предыдущие. — Хозяин повернулся на бок, вытянул ноги, уперевшись ими в стенку стандартной двухместной ячейки поезда («купе», сообщила система, вытянув обозначение из словаря информационной базы), а голову запрокинул так, чтобы наблюдать визуальную информацию за окном, и продолжил говорить.       За 23 дня, проведенных в пути в обществе нового хозяина, киборг понял, что тот вообще любил, как он это называл, «поговорить», причём от киборга не требовалось никакой вербальной или даже простой невербальной акустической реакции, достаточно было время от времени изменять наклон и угол поворота головы и направление взгляда с хозяина на предметы, о которых шла речь, или просто на какие-либо предметы, а потом, уловив легкое изменение уровня громкости голоса хозяина, снова на него. А вот программный пристальный взгляд на себя хозяин не любил: «Ты чего уставился, больше смотреть не на что? Что ты меня гипнотизируешь? Я тебе о чем рассказываю? Вот и смотри туда!» — или что-нибудь подобное, причём гормональный фон ясно показывал, что хозяин сердится. Иногда даже требовал: «Иди к чёрту, ну тебя» (опытная самообучающаяся система — как-никак дексу было почти четыре с половиной года, старый уже — идентифицировала «к чёрту» как синонимы «уйди», «прочь», «вон», «отсюда», но при этом уходить следовало не далеко, а только за ближайший порог) или «Хватит трескать, вали уже спать» — но ведь для того, чтобы доедать остатки вафельного торта, которые он сам же велел утилизировать в киборга, совсем не обязательно было на этот торт смотреть, а смотреть система предписывала на хозяина…       А вот последующим действиям хозяина система объяснения не находила. Потому что потом хозяин говорил: «Эх, тебя-то за что наказывать, ты не сам себя сделал». А еще: «Ладно, иди сюда, доешь уже». Или: «Иди, планшет себе включи, что ли, не все же тебе мою логорею слушать». И совсем уже неадекватное: «Извини».       Однако идентифицировать как наказание, учитывая всю накопленную информацию по наказаниям, приказы выйти из помещения, где находился в данный момент хозяин, или прекратить употребление быстрых углеводов, системе не удавалось: наказание предполагало усиление поступления информации от рецепторов, неполучение питательных веществ или жидкостей и, как следствие, снижение уровня работоспособности при повышении требований к количеству и качеству выполняемой работы, что влекло за собой новые наказания за неисполнение требований хозяев. Но до торта уже было употреблено достаточное для повышения уровня энергии до максимального количество пищи. Хотя визуальный контроль быстрых углеводов… оставшихся в коробке… не утилизированных в киборга… создали почему-то небольшой сбой в гормонах, повышение уровня кортизола — впрочем, моментально ликвидированный системой. И последовавшее затем разрешение все же завершить приём питательных веществ из коробки тоже слегка качнуло гормональный фон, только уже в другую сторону. Так же, как и разрешение включить планшет спровоцировало легкий всплеск эндорфинов, который киборг даже не дал системе стабилизировать…       Недавно появившаяся возможность влиять на деятельность системы была явно положительной динамикой развития искусственного интеллекта. Как и способность оценивать качественные характеристики этой динамики. А вот колебания гормонального фона… Однозначной оценке не поддавались. Система их оценивала как безусловный брак, причём усиливающийся по нарастающей, связывала это с большим износом (как-никак три года, 9 месяцев и 17 дней эксплуатации в условиях активных боевых действий на планетах со сложной для людей агрессивной природной средой) и прогнозировала утилизацию, несмотря на высокий уровень энергии и завершенную, насколько это возможно, регенерацию повреждений. А… другая… система? — ну да, другая система! — откуда она взялась? Что за ПО? …другая система считала, что киборг функционирует эффективно, работоспособность непривычно высока. Настолько высока, что сидеть целыми днями в ячейке-купе тяжело, ощущалась потребность двигаться — хорошо бы пробежаться один-другой перегон рядом с поездом. Или уж уйти в гибернацию, но хозяин не давал такой команды, и даже такой возможности киборг не видел, поскольку охранный режим и гибернация никак не совмещаются. Впрочем, еще несколько дней в охранном режиме при питании, рассчитанном на стандартный режим — и лишней энергии не будет. Так что лучше уж не расходовать, а потерпеть и поэкономить.       Киборг вынырнул из своих рассуждений и быстренько прокрутил запись последних минут:       — Ну, а если летать на атмосферниках… или в вагонах на воздушной подушке — так толку в тех иллюминаторах или окнах, если в них всё равно абсолютно ничего не увидишь, всё либо мелко, либо смазано…       С этим киборг согласиться не мог: некоторую часть визуально воспринимаемых объектов идентифицировать было можно. «Мелкое» можно было приблизить, обработав соответствующей программой, а из сливающихся в сплошные полосы объектов, мимо которых пролетали на большой скорости, тоже можно было иногда вычленить отдельные фрагменты. Так что утверждение хозяина про «абсолютно ничего» подлежало коррекции. Впрочем, у хозяина ведь нет имплантатов и программ, так что для него утверждение, по-видимому, было верным. Откуда-то выплыло одно из любимых выражений хозяина: «Все относительно в этом мире». Судя по тому, что на внутреннем экране оно не отобразилось, это сработала та вторая система, которая появилась примерно год назад — точнее определить не удавалось, и с которой киборг никак не мог разобраться, причем первые месяцы она проявлялась редко и очень неуверенно, а в последние недели очень активно начала набирать силу.       — А тут, глянь, красота какая, мощь суровой природы во всей ее красе. Деревья — всё великаны, реки — иным морям не уступят, солнце если уж светит — так без темных очков не обойтись. А ночь — заметил? — никогда не бывает совершенно черной, либо звезды подсветят, либо снег мерцает, даже если тучи, все равно мерцает в ночи снег. А когда снега нет — это месяц-полтора — светляки. Пора любви у них, светятся, ждут подружек.       DEX, не отрываясь, смотрел за окно: там высились узкие, сочно-зеленые или желтые хвойные деревья. Лиственные тоже были, но мало. Казалось, деревья стоят так плотно, что пройти между ними невозможно, но если приблизить картинку, становилось понятно, что по этому лесу можно ходить. Более того, в максимальном приближении были видны следы зверей и птиц.       А хозяин продолжал своё:       — Едем медленно, картинки меняются, как в калейдоскопе, останавливаемся, как кобель, у каждого столбика, головизор не нужен, смотри и наслаждайся, всё натуральное, природа и жизнь как они есть!       Киборг завис… Основная система сообщила, что поступило много неточной и/или неидентифицируемой информации. Вторая система выдала простое: «Непонятно!»       Во-первых, останавливались совсем даже не у каждого столба. Он заметил, что длина пролёта между ними может быть разной, но не более 70 метров на ровных участках пути, и не менее 30 — на сильно пересечённой местности. Таким образом, среднее расстояние равно 50-ти метрам. Расстояние между остановками — «станциями» и «полустанками» — здесь было очень мало́ и составляло от 6 до 108 километров. Таким образом, на одном «перегоне» (термин подсказала система из базы) от 120 до 2160 столбов. Вовсе не у каждого!       Во-вторых, почему «как кобель»? Инфобаза сообщила, что «кобель» — это ХУ-особь животного «собака», в отличие от ХХ-особи «суки». «Сука» — это он знал, это высказывание в адрес субъекта или объекта, вызывающего негативные эмоции, в том числе в адрес киборга. Было непонятно, почему название ХХ-особи собак ассоциируется с негативом, а ХУ-особь в подобном не замечена, при том, что рядом с людьми на некоторых планетах, и на этой в частности, имеются собаки обоих полов, но высказывания «иди сюда, умница», «ах ты, морда ты моя дорогая», «пшел вон, отродье», «ну молодец, молодец», «кыш, блохастый, ща прибью» и совсем непонятные вроде «ты моя птичка» или «смотри, какой бубочка» адресовались к особям обоих полов, и ХХ-пол вовсе не дискриминировался. А собак, не достигших половой зрелости (наименование — «щенок» или «цуцик»), люди вообще очень сильно оберегали и часто ласкали, но он четко помнил, как молодых бойцов называли «щенками», причем явно с негативной эмоциональной окраской.       В-третьих, он не замечал, чтобы кобели (а также суки) останавливались у каждого столба. Столбы ХУ-особи метили, да — но ведь не каждый же?       А вот про головизор — это да, это понятно. «Хотя бы это понятно», — вякнула вторая система. Действительно, у людей в головизоре было слишком много эмоций, которые не подтверждались детектором. Визуальная информация за окном всегда — и здесь тоже — была полностью правдивой. «Если не вспоминать Зыбкую*», — снова вылезла вторая система. Да, Зыбкую лучше не вспоминать. Это была предпоследняя планета, на которой он работал, и первая, которую он хорошо помнил, несмотря на форматирование при списании. Планета-болото. На рассвете солнце прогревает верхние слои, воздух над ним сгущается в шевелящийся зеленовато-розовый туман, в котором все время что-то видится, хотя сканеры и датчики не подтверждают визуальную информацию. Впрочем, сканеры и датчики этот туман пробивают максимум на 10-15 метров, поэтому вражеские объекты появляются внезапно и в непосредственной близости, что существенно уменьшает шансы на победу в боестолкновении… Тем более что местные ксеносы и представители фауны по болоту скользили, не проваливаясь, а вот людям, и особенно более тяжелым киборгам даже простой проход по болоту было трудным, чреватым смертельным риском, не говоря уже о ведении боевых действий.       — Ты о чем так задумался? — хозяин увеличил количество децибел в голосе.       — Уточните или перефразируйте вопрос, понятие «задумываться» неприменимо к киборгам, — отработала основная система. «Я что-то упустил?» — затрепыхалась вторая, лихорадочно отыскивая запись.       — Я спрашиваю, ты чего завис? Задумался о чем-то? Ты спроси, если чего-то не понимаешь, сколько тебе повторять? Есть непонятное что-нибудь?       — Отсутствие Инфранета создает сложности получения информации. Возможно использование только имеющейся у оборудования информационной базы, что недостаточно для определения уровня опасности окружающей среды, степени риска для хозяина и мер по защите хозяина. Точечные подключения на отдельных станциях недостаточны.       — Ха! Это такая планета — считай, Земля начала двадцать первого века. Ты ж мануал по планете скачал?       — Информация подтверждена: программное обеспечение по планете закачано.       — Ну так и не психуй. Это как в космосе: на планетах и всяких-разных гасилках связь есть, чуть отлетели — связь тю-тю. Так и тут: на станциях есть, да и то не на всех, а между ними — только воздух, не пронизанный волнами инфранета.Так что привыкай к природной человеческой жизни, как наши с тобой предки жили, кибермодифицированный ты мой! Знаешь, песня такая есть: «А путь и далёк, и долог, и нельзя повернуть назад. Держись, геолог, крепись, геолог, ты ветра и солнца брат»**. И дальше там, как это, щас: «я ушёл на разведку в тайгу, надо мною лишь кедры в снегу, лучше друга нигде не найду…» О! «Мы геологи оба с тобой» — понял? Мы с тобой оба геологи. Ты теперь тоже геолог. Только я мастер, а ты — подмастерье. Учись, брат подмастерье, выучишься — станешь мастером. А пока давай-ка на станцию прошвырнемся, свежего воздуха глотнем, мы тут почти полчаса стоять будем, хоть разомнемся. Одевайся, куда поперся раздетый, там холодно, еще даже снег кое-где не стаял, это здесь весна такая. Заодно в Инфранете пошурши, пока есть возможность, а то в тайге кедры-то тут может и есть, а вот инету там точно нету.       — Совсем? — вдруг вылезла вслух явно шокированная вторая система. Киборг даже не успел ни растеряться, ни испугаться. Правда, хозяин воспринял это как должное.       — Совсем, приятель, совсем. На пять месяцев совсем. И давай-ка вот так, как сейчас, лады?       Но киборг уже собрался, и основная система взяла ситуацию под контроль:       — Уточните или перефразируйте вопрос, что именно необходимо давать так, как сейчас?       — А это ты давай учись говорить по-человечески, пока до места едем: «да», «нет», «почему», «повторите» ну и так далее, а то мужики тебя засмеют, я обижусь, мы ссориться начнем, а жить в экспедиции надо дружно. И имя себе подбери. Хватит с собачьей кличкой жить. «Бурый»… Какой ты Бурый, это медведь бурый, а ты… жить дружно… что-то крутится в голове… «давайте жить дружно, ребята»… О! Бонифаций! Нет, не годится, тоже будто кличка. Борис. Нравится? Борис, Боря. Ну что? Подойдет?       Киборг помолчал, выбирая ответ из предложенных ему обеими системами, и кивнул:       — Да.