папа-одиночка

Зимний вечер. Это время года само по себе жестокое, но долгожданное. Что может быть лучше, чем смотреть на падающий снег и вдыхать столь невероятный, морозный, с лёгкими нотками ментоловой жвачки, запах зимы? Свой, если быть точнее. Прекрасно, когда кто-то приходит с улицы, принося с собой шлейф зимнего запаха и морозца; так и хочется закутаться в уютный, клетчатый, подаренный мамой, знающей о его вечной мерзлоте, плед, расположиться у тёплого, горящего, камина, откуда доносятся звуки треска древесины, и греть руки о чашку с зелёным, едва ли не горячим, чаем. И сейчас, слушая какую-то слащавую песню о неудачной любви, он в очередной раз гладит свой небольшой аккуратный живот. Вдыхая аромат молочного шоколада, он в очередной раз выдыхает с разочарованием. Не то. Ему до безумия хочется шоколада, как и обладателя столь прекрасного запаха, однако никакой аромат не сможет превзойти того, кому этот запах принадлежит. Тэхён думает о будущем, когда приходит домой в очередной раз без своего излюбленного лакомства, но со вкусным имбирным печеньем, что тает во рту и заставляет сердце омежки трепетать, ведь всё же есть такая сладость, что делает его счастливым, пусть и не в такой мере, как молочный шоколад с лёгкой горчинкой и привкусом кофе. Чонгук всегда останется для него тем, кто подарил ему не только прекрасно проведённую ночь, когда он купался в море страсти, нежности и наслаждения, но и маленькую жизнь под его хрупким, омежьим, сердцем. Грудную клетку сдавливает, а нос предсказуемо начинает щипать. Слезы, катившиеся по нежным, бархатным, щекам, стали что ни на есть, частым явлением. Буквально каждый день Тэхён проводит в атмосфере отчаяния, которым от него разит за километры, стоит только взглянуть. Он, как и все, мечтал о принце на белом коне, который заберёт его с собой в сказку, будет купать в своей любви и заботе, совершать героические подвиги ради него, однако жизнь на всё имеет свои счёты, свой план. Судьба-злодейка явно не думает и не считает нужным сделать его счастливым папой и мужем. Зато прекрасно делает из него отчаявшегося папу-одиночку. Лепит его, словно из пластилина, что узнать себя прошлого в себе настоящем – просто невозможно. Ранее оптимистичный и счастливый парень смотрел бы на это всё и искал бы положительные стороны, совершенно забывая о плохих, однако сейчас он только и делает, что плачет и жалеет себя, всё больше и больше закутываясь в кокон из одеял и запутываясь в них так же, как запуталась его жизнь. Казалось, клубок проблем, свалившийся на него, уже не размотать, и Ким не видел ничего привлекательного в том, чтобы растить одному, без единой поддержки, ребёнка от человека, что ничего, кроме сексуального желания, к нему не испытывал. Когда ещё был маленьким, Тэхён часто думал о том, какая же у него будет жизнь. И каждый раз, словно в первый, он с мечтательной улыбкой смотрел в окно и не замечал ничего вокруг, пока мама не подойдёт, вырывая его из своих фантазий. Пожалуй, больше всего омега хотел иметь большую семью, наполненную любовью и счастьем, но реальность как всегда оказалась куда коварнее и с тонким юмором, называемым иронией. Пожалуй, ирония – то самое слово, которым можно описать всю его жизнь. Будучи воспитанным в очень консервативной семье, где иметь сексуальную близость с альфами до свадьбы считалось чем-то омерзительным, неподобающим и запрещённым, Тэхён, естественно, придерживался такого же мнения, искренне считая подобное отвратительным. Все познания о половой жизни людей, омега слышал лишь из уст своих сверстников и одноклассников, каждый раз ошеломлённо краснея, чувствуя, как горит лицо и шея. В старшей школе, когда подобное стало чем-то само собой разумеющимся, он не раз видел, как омег зажимают альфы и всегда думал о том, что подобное с собой он никогда не допустит. Чтобы какой-то альфа, не важно какого социального положения, смел обращаться с ним, как с игрушкой для утех? Нет уж, увольте. Подобное Ким, как он думал, никогда не допустил бы с собой. Даже думать об этом стало чем-то запретным. Ему не хотелось забивать свою голову подобным; ему хотелось посвятить всего себя образованию, несмотря на протесты родителей, что нужно побыстрее найти мужа, а не заниматься учёбой, как им казалось, совершенно ненужным делом. Когда это произошло с ним впервые, он прочитал уже все учебники на тему течки и всячески готовился к ней, заранее купив таблетки и всё необходимое, наивно полагая, что справится со всем сам, без вспомогательных средств, просто выпив антибиотик. Когда это произошло, он абсолютно не был готов к суровой реальности и поддался своим инстинктам, позволяя внутренней омеге вырваться, разрушить свою жизнь вдоль и поперёк, окончательно надевая на него оковы «шлюхи» для себя. Столько лет он презирал тех, кто поддаётся природе, совершенно не задумываясь над последствиями бездумного поступка в этот сложный для омег период, однако ощутив всё на собственной шкуре, Тэхён в очередной раз проклял свою судьбу и поклялся больше никогда не иметь связь с альфами, хотя тело помнило и просило, а воспоминания о той прекрасной ночи снились ему в одинокие вечера, когда не спасают даже печеньки и сериалы от «Netflix» Ким не был романтиком, стал реалистом из-за жестокой действительности и постоянного сочувствия к себе, но каждый раз он отчаянно представляет внешность своего будущего ребёнка. Будет ли он похож на Чонгука? Признаться честно, Тэхён мечтал об этом и ненавидел одновременно всем сердцем это постыдное желание. Тэхён помнит Чонгука, его взъерошенные после душа волосы, капли воды, стекающие по подтянутому, стройному телу. Помнит ухмылку на его лице, когда он просил «больше и глубже», помнит всё до малейших деталей, как и свои ощущения, сводящие с ума даже своими отголосками, распространяющихся по телу. Ему стыдно, ужасно стыдно, но что он может сделать с прихотью своего свихнувшегося тела, которое требует своего, а мозг подсовывает воспоминания, заставляя предаваться им вновь и вновь? Кажется, Ким Тэхён медленно, но верно, сходит с ума.