jjk sucks.

Чонгук любит сосать. Это не является каким-то большим секретом или всеобщей тайной, совсем нет. О столь специфичном увлечении Чонгука знают все, но даже не это является проблемой. Чонгук совершенно не умеет сосать. Нет, сам он считает, конечно, иначе, и дело даже не в глубине захвата или неспособности Чонгука доставлять удовольствие, вовсе нет. Брекеты. У Чон Чонгука гребаные брекеты. Они-то и являются главным гвоздем программы. Самые обыкновенные простые металлические пластинки, соединенные между собой такой же металлической леской, закрепленные на кроличьих чонгуковых зубах, имеющие еще и яркие разноцветные резиночки. Обычно такие ставят детям, чтобы скрасить омрачающий фактор пугающих металлических хреновин во рту. Чонгук, конечно, далеко не ребенок, но ставит их по ебнутому совету не менее ебнутого Тэхена. — Бро, зато можно оригинально подкатывать, — говорит Тэхен. Чонгук не особо склонен ему верить, но соглашается. С учетом, что выбора особого у Чонгука нет, как и серого вещества в черепной коробке, Чонгук соглашается даже испытать предложенные Тэхеном варианты подкатов. — Хэй, хочешь я разукрашу твою жизнь яркими красками? — улыбается Чонгук во все тридцать два, сверкая радужными резинками на брекетах. Включая последствия от всех этих (не)удачных пикапов, Чонгук даже не врет. Хотя бы потому, что одну часть тела он действительно раскрашивает. Возвращаясь к проблемам насущным, Чонгук все еще любит сосать, и недавно поставленные брекеты ничуть не являются для него сдерживающим фактором. В любой другой вселенной он, возможно, имел бы огромную аудиторию и толпу фанатов с очередью за отсосом длиннее, чем в эплстор в день продажи нового айфона, но. Но от Чонгука и его минетов бегают все, потому что Чонгук все еще не умеет сосать в брекетах, царапая металлической леской себе щеки, а специальной ступенькой для исправления прикуса несчастному партнеру член. И в теории такого не должно бы происходить, говоря о последнем факторе, но виной всему этому пиздецу являются кривые руки Намджуна. Чонгук идет на это осознанно, поскольку Намджуна он знал, руки его кривые тоже, но денег на менее бюджетную клинику у бедного студента нет, а потому приходится довольствоваться тем, что имеется. Короче говоря, гладкая в теории ступень отнюдь не гладкая. — Не расстраивайся, бро, не все же отказываются, — утешает его Тэхен, после очередного «нет, мне мой член нужен еще в целости и сохранности», и хлопает ободряюще по плечу. — Да? Давай я тебе отсосу, хен, — хмыкает Чонгук, не отлепляя себя от подоконника в коридоре. Тэхен очень несолидно давится банановым молоком и пытается откашляться, глядя на Чонгука с опаской. — Вот и я о том же. Я умру одиноким из-за этой херовины, — грустно вздыхает он, поправляя на переносице очки. Тэхен откашливается, вытирает с рубашки капли молока и пожимает плечами. — Зато радужно. Чонгук грустно вздыхает. Тут он с Тэхеном даже не может поспорить. В общем, когда Чонгук в очередной раз пытается подкатить своей коронной фразой, — которую стоит сменить, возможно так его и узнают, — то особо ни на что не надеется, поэтому очень сильно удивляется последовавшему на привычное «хочешь я разукрашу твой мир яркими красками» ответу. — Ну валяй, — пожимают плечами и очень скептично окидывают Чонгука взглядом. Чонгук удивлен на двенадцать баллов из десяти, поскольку парень выглядит старше, хоть и тоньше и ниже, и нет ни одного шанса, что он не в курсе, с какой целью Чонгук к нему подкатывает, и кто он вообще такой. И все равно соглашается. Чонгук думает, что тот ебнутый. Юнги, если честно, о себе такого же мнения. Дальнейшее происходит как в тумане, но вот Чонгук уже в комнате Юнги в общежитии стоит перед ним на коленях и смотрит на вполне недвусмысленно топорщащуюся ширинку. — Даже не вздумай это комментировать, — отзывается Юнги сверху, отказываясь пояснять даже себе, что его конкретно возбудило: гребаные брекеты, дурацкие разноцветные резиночки или вид Чонгука на коленях. — Я даже ничего не сказал, — фыркает Чон. — Но явно планировал. Чонгук лишь пожимает плечами, расстегивает ремень на чужих джинсах, а после и ширинку, явно причиняющую дискомфорт. Юнги облегченно выдыхает, но не на долго, поскольку уже в следующее мгновение Чонгук рывком спускает джинсы вместе с бельем до щиколоток и, не долго думая, сразу обхватывает член у основания пальцами, а губами головку. Юнги как-то задушенно издает сверху непонятный звук и замолкает. Чонгук считает это хорошим знаком, пару раз проводит ладонью по стволу, языком и губами все еще лаская красную головку, оттягивая крайнюю плоть, и все более чем хорошо, ровно до того момента, как Чонгук заглатывает глубже. Это не вызывает особых проблем, он спускает руку на мошонку, перекатывая яички в руках, втягивает щеки, и вот тут-то и происходит пиздец. Металлические пластинки с резиночками неприятно оттягивают губы, а тонкая леска режет с непривычки щеки, царапая до крови нежную кожу, но даже не в этом заключается главная проблема. Край гладкой — в теории — ступени на деле с небольшим сколом, Чонгук расслабляет горло, вбирая глубже, и, естественно, царапает чужой член. — Блять, ты… Юнги шипит, хватает за волосы и тут же оттягивает Чонгука от себя. Тому кажется, что это очередной провал, поскольку вполне себе может ощутить металлический привкус, что смешивается с естественной смазкой Юнги, и он даже не может ручаться, чья конкретно кровь у него во рту. Юнги видит Чонгука с его припухшими губами, ниточку розоватой слюны, что тянется от них к головке, и как член поблескивает в тусклом свете настольной лампы все тем же розоватым оттенком от слюны и крови. Член Юнги вполне себе ощутимо дергается от всей этой картины, и Чонгук округляет глаза. — Больной ублюдок, — бормочет он, растягивая губы в улыбке. — Блять, соси молча, а. Чонгук пожимает плечами и хмыкает. Все, кому до этого он делал минет, благополучно сливались в тот момент, как ощущали боль или видели нехарактерный оттенок на собственном члене. У Юнги же стоит каменно, и вся ситуация, похоже, заводит его только больше. Чонгук все еще считает Юнги ебнутым, но продолжает. Проводит по всей длине члена широким мазком языка, чуть ерзает на коленках, обхватывает губами розовую головку. Он поднимает взгляд на Юнги просто чтобы убедиться, что тот смотрит, и тут же вбирает настолько глубоко, насколько позволяет рвотный рефлекс. Юнги шипит, когда ступень царапает нежную чувствительную кожу, сжимает пальцами черные пряди и тихо матерится, когда головкой чувствует заднюю стенку горла. Если убрать легкую боль и царапанье, Чонгук действительно хорошо сосет, проблема лишь в том, что Юнги нравится все это. До подергивающегося члена, подкашивающихся коленок и поджатых пальцев на ногах. Чонгук очень старается, зализывает мелкие ранки языком и позволяет притягивать себя за волосы, буквально трахая рот. Когда Юнги кончает без предупреждения, перехватив похотливый взгляд снизу, Чонгук лишь послушно проглатывает, вполне себе довольный смешанием вкусов. Юнги может и ебнутый, но и Чонгук такой же. — Блять, — тихо скулит Юнги. Не совсем понятно, что он имеет в виду — полученное удовольствие, его причину, Чонгука или же все в целом, но Чон с ним согласен. — Ага, — бормочет он, облизываясь. Свет лампы все еще освещает его лицо, и Юнги срочно нужно отвернуться. — Ты первый, кому понравилось, ты в курсе? — Ой, завались. — Больной ублюдок, — хихикает Чонгук, заправляя поврежденное достоинство Юнги — а заодно и гордость его обладателя, — в штаны и уворачивается от пинка. — Может, повторим как-нибудь? Юнги все еще считает себя ебнутым, наверное потому и соглашается. — Опять раскрасишь мой член красками? Чонгук смеется, пожимает плечами и поднимается с колен. Смотрит сверху вниз, улыбается довольно так, как кот, обожравшийся сметаны, и впервые, кажется, готов сказать Тэхену спасибо. — Кто знает, может и не только его, — просто говорит Чон, возвращая свои очки на место, и легко чмокает Юнги в щеку. И Юнги, в общем-то, и не против.