Не оставляй меня

Солнечные блики яркой дорожкой переливались на теле Эвелин. Лучи играли композицию, которую хотелось вдыхать, трогать и целовать. Столь незначительно открытые занавески пропускали достаточно света, чтобы тёмные и густые волосы девушки вмиг приобрели каштановый оттенок, а зелёные глаза Теодора, лежавшего совсем близко, начали давать золотистые отблески. Такие сильные и одновременно до безумия мягкие руки Тео касались бархатной кожи Эвелин. Они не говорили друг другу ни слова: лишь тонкая грань нежной романтики и томного секса искрилась между ними. Вот тонкие пальцы оставляют еле заметную полоску разряда на волосах, а затем медленно взрывают на шее мини-феерверки. Реальный мир вмиг забывался, и существовал теперь только один, комнатный мирок, ограниченный занавесками и приоткрытой дверью. Окунаясь в теплоту собственных тел, и Эвелин, и Теодор вспоминали начало любви, начало их истории. Они продолжали молчать, но оба знали мысли друг друга, будто проникая в самую глубину сознания. Будто незаметная красная нить связывала их телепатически; и хоть и была она на вид хрупкой, но, на деле, оказывалась крепче многих сооружений. С ясным днём всегда связаны яркие воспоминания. Так и теперь, наслаждаясь медленно прогревающимся воздухом, Тео буквально чувствовал прошлогодний июль так, словно он снова окутал его своим зноем. Он вспоминал бледные, чуть прикрытые плечи; чёрный контур волос, красиво обрамлявший шею; вспоминал и тонкую талию, что казалась ещё более узкой из-за аккуратного ремешка. И в то же время он совсем не помнил и не понимал лица Эвелин. Он не знал, какой она была в тот день. Лишь точёный образ въелся ему в память. Только позже Тео обратил внимание на нежные губы и большие серые глаза. Эвелин казалось резкой, острой, но в то же время до ужаса ранимой. От этого ему хотелось укрыть девушку от всех вокруг, спрятать и знать, что она в безопасности. Эвелин помнила лицо Теодора в мельчайших подробностях. В мыслях то и дело всплывал золотисто-зелёный взгляд, нагло направленный на её тело. Она воспроизводила в голове каждую родинку, каждую морщинку и особенность, которую когда-либо замечала в Тео. Эвелин любила его рассматривать: ей нравилось его лицо. Оно казалось и обычным, и с харизмой, и нежным, и диким, и включало вообще все качества, которые только может включать в себя человек. Если бы только позволял этот мир, девушка хотела бы остаться навсегда напротив его лица и, поддавшись искушению, прятать свои ладони в его руках. Ей хотелось обнимать его так близко и крепко, что стало бы больно. Эвелин хотела чувствовать самый тихий вздох и видеть любой взмах ресниц, чтобы навсегда запомнить их. Каждый запоминал друг друга по-своему. Однако оба помнили своё знакомство одинаково: ничто и никогда не смогло бы сравниться с этим. Теодор, завидев нечто ангельское, медленно двигался сквозь толпу, лишь бы стать к «нечто» ближе. И эта толпа не желала приблизить миг соединения, не желала подарить ему чувство счастья. Тео вечно сбивали с ног то спешащие куда-то студентки, то бездомные, а иногда и вовсе собаки. И ничто, ничто не смогло оставить его на месте. Ангел отдалялся, уходил один, но Теодор нагонял. Робость, сомнение, неуверенность мелькали на лице Эвелин, но мужчина был непоколебим. Он желал коснуться и познать неизведанное. И Эвелин поддалась. Тогда тонкие губы и миндалевидные глаза впервые заинтересовали девушку, и она решила дать ему шанс. Эвелин позволила проводить себя. В первый же раз она побоялась оставлять Теодора одного. Им было сложно провести ту ночь отдельно. Эвелин долго смотрела в окно на облака, медленно проплывавшие перед луной. Она старалась разглядеть на небе звёзды, но никак их не видела. В глазах стоял лишь странный туман, закрывающий взор на всё прекрасное, что было у неё раньше. Девушка тоскливо думала о том, куда идти ей дальше. Она не знала, что будет, если больше не увидит эти скулы и красивые волосы. Тео тоже долго не мог уснуть. Он не смотрел в окно и не мечтал увидеть звёзды вновь. Ведь теперь в его жизни появилась новая Путеводная звезда, даже имевшая собственное имя. Теодор находился в будоражащем спокойствии, и это была первая ночь без лекарств за долгое время. Он не хотел прятаться от людей, не хотел скрываться и притворяться. Он желал лишь быть рядом с ней, со своей Звездой. Они не знали, встретятся ли их дороги снова. Неделями они бродили по знакомым улицам, изученным вдоль и поперёк, даже до тошноты. И каждый раз оба ошибались со временем, даже если решали остаться на одном месте на целый день, пока однажды красная нить не запуталась среди толпы снова. Завидев ток, и Теодор, и Эвелин схватились за него, как утопающий хватается за спасательный круг. Они шли навстречу друг другу, забывая о нормах морали, приличия и других людях, замечая перед собой лишь более явные искры. Неожиданно нить вспыхнула – их ладони соединились. Тео не смотрел на лицо Эвелин, и девушка не смотрела на их руки. Лишь спустя пару секунд возбуждённые взгляды встретились, проникая душой до самого сердца, до самой глубины. Шло время, нить растягивалась, становилась ярче, а Звёзды всё чаще смотрели друг на друга. Они, скрытые облачной ночью или снежным утром, дарили нежность. Их переплетённые пальцы стали единым целым, и сладкие любовные песни звучали в комнате каждый день. Эвелин смотрела на спящего Тео, тихо плача о том, что не понимала, как могла жить без этого раньше. Она любила каждое слово, сказанное им. Она любила каждый его образ и каждую маску. Эвелин плакала, потому что боялась вновь остаться одна, быть без счастья, что так безрассудно ей далось. И вот теперь они лежали под блеском солнечного света, что нагло прорезался через занавески. Воздух был наполнен ароматами, которые нельзя было найти в обычных магазинах: любовью, страхом и током. И самым нежным наполнителем той атмосферы была хриплая просьба Теодора. «Останься со мной, Эвелин. Не оставляй меня с лекарствами». И Эвелин осталась.