king of justice

— Забудь о ненависти на сегодня, Эдмунд, хватит. Тон Питера резок и бьёт по больному. Эдмунд дёргается, словно от удара, и прикрывает слезящиеся глаза, после чего поднимает голову к небу. — Я никогда, — голос младшего шипящий, как шелест кобры, не хотел ненавидеть тебя, — не забуду, Питер. Питер поправляет кольчугу на груди и словно тянется руками к Эдмунду, желая обнять младшего, сказать то, для чего постоянно находил отговорки, но внезапно резко одумывается и пытливо заглядывает в лицо брата. На нём — безэмоциональное озеро, и только когда Эдмунд открывает глаза, Питер может увидеть в них бездонное море. Море тоски, разочарования, гнева, обиды, раздражения, неприкрытой ненависти. Море, посвящённое только ему, старшему, потому что недоглядел, не смог остановить распространение заразы, загноение кровоточащей раны, нанесённой Эдмунду им же. Будущий король вздыхает, после чего опускает меч в ножны и отворачивается. Что-то на языке шепчет ему, что Эдмунда, его младшего брата, он видит в последний раз, но Питер лишь отмахивается, глядя на кружившегося над полем грифона. — Просто береги себя, Эд, — с грустью говорит он, а глаза Эдмунда яростно сверкают — ему больно, ему страшно, он сжимает поводья Филиппа и пятится назад, подальше от Питера, после чего конь встаёт на дыбы и скачет на высокую гору. Эдмунд не оглядывается, зная, что Питер смотрит ему вслед, а за ним — многочисленная нарнийская армия. Когда Эдмунд поднимается на крутой склон, он видит лишь несколько воинов и чувствует, как в груди будто разрастается булыжник, царапающий рёбра. Конь бьёт по камню копытом и степенно подходит к краю горы. Младший король смотрит вдаль и видит, как за холмами поднимается пыль от тысячной армии Белой Колдуньи. Он видит, как Питер встаёт во главе армии, занимая место Аслана, как он поднимает голову и оглядывается, выискивая брата, которого клялся защищать. Брат на месте. — Пошёл ты, Питер, — сплёвывает сквозь зубы Эдмунд и натягивает поводья коня. — Пошёл ты. Рана гноится, причиняя невыносимую боль, Эдмунд сжимается в седле и закрывает лицо забралом. Ему больно. Ему страшно. Будто Колдунья успела коснуться его посохом, будто тело превратилось в серый камень, а внутри бушевало пламя ярости от собственного бессилия. Джадис была свирепа и беспощадна — в камень обращалась только оболочка, а жертва, подвергшаяся наказанию, могла слышать, видеть, чувствовать всё. Будто в вековом заточении под сводами серого безучастного неба. Колесница Джадис останавливается на небольшом холме, её воины двигаются дальше. Питер достаёт меч из ножен и пускает коня рысью, впереди стелются по земле гепарды, по бокам величественно настораживаются кентавры. Если бы Эдмунду кто раньше сказал про то, что он будет воочию лицезреть развернувшуюся битву сказочных существ, сошедших со страниц книги, он бы рассмеялся тому в лицо. Кто бы поверил в эту чушь? Эдмунд до сих пор не верит. Внизу сталкиваются звери, ревут болотные монстры, кентавры, блистают на солнце клинки мечей, кинжалов и копей. Филипп нетерпеливо роет копытом землю, а Эдмунд следит за братом, столкнувшимся один на один с огромным, выше их дома в Лондоне раза в два, великаном. Питер рубит покрытые струпьями ноги, пытаясь ускользнуть от тяжёлых лапищ, но Эдмунд видит, как тяжело это ему даётся. Джадис рассекает визжащее войско на колеснице, запряжённой белыми свирепыми медведями, и успевает касаться каждого врага, встречавшегося ей на пути. Эдмунд видит, как его союзники падают на землю, тут же оказываясь раздробленными в каменную крошку лапами, ногами, копытами, чем только можно. Его воины рядом беспокойно переглядываются, но Эдмунд не даёт приказа нестись на помощь свежими силами — и они слушаются его. Вторая Мировая на два фронта. — Ваше Величество, — наконец, осмеливается обратиться к Эдмунду один из кентавров, на что он лишь хмыкает — он ещё не король. — Когда нам можно двигаться? — Ждите приказа, — отрывисто бросает младший, чувствуя, как внутри всё снова предательски сжимается от раздирающей боли, потому что чёртов Питер летит на Джадис, сбивая на своём пути всех. Где приказ? — К чёрту всё, — бормочет Эдмунд, отступая от края выступа, — в бой. Кентавры с боевыми кличами несутся вниз, Филипп дёргает ушами, и Эдмунд бьёт его ногами по бокам. Конь ржёт и прыгает, спускаясь по крутому склону и раня ноги осколками камней. Так быстрее. — Питер! — кричит Эдмунд, на мгновение ослепнув от огромного количества разномастных шкур. — Питер! Филипп сбивает на землю кабана и топчет его, бьёт копытами, целясь в грудь, Эдмунд достаёт меч и рассекает подлетавшую к нему сверху тварь. И остальное перестаёт казаться ему важным, и жгучая до глубины обида на старшего внезапно растворяется. Где Питер? Младший король пробивается в центр сражения, где схлестнулись Питер и Джадис, Филипп храпит и тяжело дышит, с его морды клочьями падает пена, но Эдмунд не обращает на это внимания. Конь резко уходит в сторону, и Эдмунд краем глаза замечает свалившегося на то место, где они только что были, великана. Джадис уворачивается от ударов окровавленным мечом, разя посохом всех вокруг. Конь Питера, окаменевший, уже раздроблен на части, а сам король припадает на левую ногу, с остервенением нанося ведьме удары, непричиняющие ей вреда. Эдмунд натягивает поводья и резко тормозит, спрыгивает с коня и бежит сам, отскакивая от воинов. Чьё-то копьё царапает ему плечо, кто-то сбивает его с ног, но младший вытирает лицо грязным от земли и крови рукавом и, пытаясь подняться, ползёт дальше. К Питеру. Помочь Питеру. Питер замечает его поздно — Эдмунд собирает остатки сил и отталкивается от камня, прыгая на Джадис. Та выставляет вперёд посох, со злорадной улыбкой наблюдая за младшим, но Эдмунд изворачивается и бьёт по нему мечом. Его ослепляет волна синего света от перелома посоха, и он неуклюже валится на колесницу, пытается подняться на ноги и открыть глаза. Внезапно всё внутри взрывается болью, Эдмунд невольно пытается сжаться, инстинктивно избавиться от источника боли, трогает рукой живот и чувствует что-то липкое и тёплое. Он сквозь шум слышит крик Питера и с удивлением, словно что-то случилось, оседает на пол колесницы в ногах у Джадис. Он слышит крик Питера, рычание, возглас Колдуньи, чувствует, как колесница вздрагивает, точно живая, видит, как мускулистое львиное тело сбивает Джадис и разрывает на куски. Эдмунд хрипит и кашляет, пытаясь вдохнуть, расширить грудную клетку, и что-то подсказывает ему, что кровь, струящаяся по пальцам, ничто иное, как гной. — Эдмунд! — кричит Питер, опускаясь перед младшим на колени, рвёт плащ, пытается дрожащими руками перевязать рану брата, а Эдмунд не понимает, почему вокруг него поднялся такой кипиш. — Больно, — пересохшими губами шепчет он, а Питер, кажется, плачет, склонившись над ним. Эдмунд бы тоже с удовольствием поплакал сам, но от разжигавшейся с каждой секундой боли не может. — Эд, — хрипит Питер и прижимает его к себе, пачкая кровью брата доспехи. Кровь смешивается с чужими потёками, Эдмунд слабо касается ладонью плеча Питера и прикрывает стекленеющие глаза. Если он умрёт здесь, останется ли он жить в доме с платяным шкафом?