Безделушки

Приехав после спектакля, Эрик обнаружил, что прямо к крыльцу его дома прислонен массивный, почти в человеческий рост рулон. В темноте ощупью удалось установить, что это свернутый ковер. Просто ковер, никакой египетской царицы в него не было завернуто. Сперва Эрик удивился, однако потом вспомнил, что ему несколько раз звонили с какого-то склада в Каструпе* с требованием забрать негабаритную посылку. Но Эрик рассудил, что если это подарок от поклонников, то пусть организуют доставку сами. А если что-то по работе — тем более. После долгих выяснений оказалось, что посылка от Рудика, но это никак не меняло позиции Эрика. Втайне он надеялся, что посылку просто отправят Рудику назад как невостребованную. Почти все подарки от Рудика отличались ужасающей безвкусицей, шокирующей дороговизной и абсолютно не вписывались во вкусы Эрика или в интерьеры его дома. Это были тигровые шкуры, антикварная мебель (которая посреди обставленных в современном стиле комнат смотрелась как седло на корове), картины с обнаженными барочными мужиками (гора мышц и перекошенные румяные рожи), огромные китайские вазы и прочая хренотень. И вот теперь еще какой-то ковер. Эрик ненавидел ковры — только пыль собирают. С усилием затащив неуклюжий сверток по ступенькам и через порог в дом (весил он, пожалуй, поболее балерины), Эрик разрезал на нем упаковочную бумагу. Все было еще хуже, чем он опасался. Ковер оказался плешивым, ужасно грязным и выцветшим. Кажется, долгое хранение на складе стало для него губительным. Эрик опасливо пригляделся в поисках моли. И эти люди еще имели наглость приколоть к упаковке счет за доставку. “Ценный груз”, видите ли! Если бы данный груз в самом деле имел хоть какую-то ценность для Эрика, он бы не то что не платил — он бы с них еще компенсацию стребовал за порчу вещи. За которую его Рудик, судя по всему, выложил кругленькую сумму. На всякий случай он еще поискал записку от Рудика, но не нашел в ворохе чеков, каких-то талонов и таможенных деклараций никаких пояснений. Эрик устал после спектакля, но решил сделать над собой еще одно усилие и затащил ковер на чердак — туда, где уже хранились тигриные шкуры, картина с Адонисом в позолоченной раме, фарфор, расшитое золотыми пчелками кресло в стиле ампир и прочий Рудиков хлам. Приезжая в гости, Рудик всякий раз возмущался, что Эрик из глупой скромности и застенчивости не хочет окружать себя дорогими вещами, которые, де, только одни и достойны его сиятельной персоны. Однако ковер неожиданно пригодился в тот же вечер. Эрик принимал ванну, налив себе, как обычно, виски, и вдруг стакан выскользнул из мокрых пальцев и разбился о плиточный пол. Осколки брызнули во все стороны и засыпали коврик. Хотя бы часть из них могла запутаться в густом ворсе и впоследствии неожиданно впиться в босую ступню, и Эрик решил не рисковать и выбросить коврик к чертовой матери. А чтобы ноги не мерзли, заботливо вырезал самую хорошо сохранившуюся часть от Рудикова ковра и бросил на пол в ванной. Конечно, это только полумера, надо будет купить нормальный коврик для ванной, но, пожалуй, после Рождества, когда схлынут дикие толпы в магазинах. На следующее утро пришел мороз. Эрик стоял на веранде, прислонившись плечом к дверному косяку, курил и любовался зимними красками своего маленького сада. Картину портили только кусты, название которых он забыл. За ночь они приобрели совсем жалкий вид и поникли почти до земли, хотя когда-то их ярко-зеленый частокол гордо торчал выше человеческого роста (и надежно закрывал двор Эрика от любопытных глаз соседей). Но это было при жизни мамы, а потом кусты стали чахнуть, и ничто им не помогало, хотя Эрик не забывал их поливать и даже купил для них удобрения. Наверное, им не нравится холод. Эрик вспомнил, что мама всегда укутывала их на зиму. Эрика к домашней черной работе никогда не привлекали — чтобы не простудился, не потянул мышцу или как-то иначе не травмировался. Но он видел, как за кустами ухаживали мать и сестры. Нужны были большие холщовые мешки или что-то такое… Но за мешками пришлось бы ехать в магазин, и он решил обойтись тем, что найдется под рукой. На чердаке хранилось много тряпья — какие-то старые занавески, пальто и плащи, оставшиеся еще от матери и сестер. И остаткам вчерашнего ковра тоже нашлось применение. Эрик большими садовыми ножницами нарезал из него полос, которыми укрыл корни кустов. Получилось неплохо — основа плешивого пестрого ковра была все еще крепкой и плотной. По расчетам Эрика, теперь кустам ничто не мешало дожить как минимум до весны. Войдя во вкус, Эрик щедрой рукой откромсал еще кусок ковра и отнес соседке. Та недавно жаловалась, что не напасешься тряпок для утепления собачьей конуры. Еще один узкий длинный кусок из последних остатков ковра был отложен для кота Августина. Эрик припомнил, что некоторые кошки любят точить когти об ворс. В кои-то веки подарок Рудика пошел в дело. Рудик приехал к Рождеству. Эрик сам удивился, до чего соскучился. С самого утра ни на шаг не отлучался из дома, то и дело нетерпеливо выглядывая в окно — не едет ли такси, хотя время рейса было ему известно. И вот, наконец, на тихой Фиалковой улице затормозил автомобиль. Его Рудик выскочил на тротуар — в огромной косматой шубе и такой же шапке, сияющий улыбкой, раскрасневшийся от холода. Шубу он начал расстегивать еще на пути к крыльцу. Эрик, затаившийся в гостиной, собирался дождаться, когда раздастся звонок в дверь. А лучше — два или три звонка. Это было бы полезно, чтобы не создавать впечатления, будто он сидит тут и караулит у дверного глазка. Но он не утерпел, распахнул дверь раньше, чем Рудик успел подняться на крыльцо, и затащил его в дом. Рудик радостно захихикал и повис на Эрике, подставляя губы. Шерсть шубы (медвежья, что ли?) лезла Эрику в лицо. Он успел заметить, как водитель такси точно какой-нибудь носильщик, пыхтя, затаскивает на крыльцо три огромных, перетянутых какими-то веревками, готовых лопнуть чемодана (путешествовать налегке Рудик не умел никогда). При виде бурного приветствия глаза у несчастного сделались как плошки, и он уронил один чемодан. Но Эрик был слишком счастлив, чтобы почувствовать какую-либо неловкость из-за этого. Он просто захлопнул дверь перед носом у растерянного таксиста, ловко зацепив ее ногой. Чемоданы остались снаружи, но это тоже было неважно в тот момент. — Эрик, Эрик, Эрик! — бестолково твердил Рудик, не на секунду не отлипая от него, даже чтобы снять верхнюю одежду. Шапка просто полетела на пол. Видимо, с удовольствием и предвкушением подумал Эрик, мальчик тоже скучал. — Тебе понравился мой подарок? — Охуенный подарок, — выдохнул Эрик между поцелуями, хотя даже не понял, о чем речь. Про ковер он уже благополучно забыл. — Все самое лучшее — для моего принца, — радостно кивнул Рудик. И тут же сделал ловкую подсечку, роняя Эрика на диван. — Сними с меня эту шубу. — Только шубу? — мурлыкнул Эрик, хотя уже сам шарил по его ремню в поисках пряжки. Определенно, надо бы продемонстрировать больше выдержки и снисходительной усталости... Что ответил Рудик, Эрик не запомнил, потому что ему стало уже не до разговоров. Долгое воздержание, чтоб его. Рудик в этот раз был невероятно податливым, это просто голову кружило. Одежда будто соскальзывала с него сама собой, стоило Эрику нетерпеливо потянуть или дернуть. Войдя во вкус, Эрик отказался от первой мысли — просто ткнуть Рудика лицом в подушку. Хотелось чего-то более яркого для них обоих. Направляемый Эриком, Рудик встал на колени и улегся грудью на спинку дивана, вызывающе отклячив зад и нетерпеливо оборачиваясь на Эрика: “Ну же?”. Эрик с удовольствием потомил бы его и подразнил, но он сам хотел Рудика едва ли не сильнее, чем Рудик его, и вставил ему без лишних церемоний, вцепившись обеими руками в его бедра и вжимаясь в его обнаженную спину. Как же хороши моменты, когда Рудик бывает таким — доступным, готовым на все и послушным… Вдруг Рудик перестал издавать нечленораздельные звуки удовольствия, приподнялся, вытянул шею и уставился куда-то в окно. Эрик ухватил его за загривок и нагнул в прежнее положение. — Эрик… — придушенно пробормотал Рудик. — Да, детка, да, все хорошо… — Эрик уже счел это странное движение случайным, Но Рудик, хоть и жмурился и извивался в его руках, нить мысли не потерял: — Это что за ебанина валяется под кустом? — Чего? — Эрику совершенно не хотелось отвлекаться. — Помолчи. Рудик рванулся так энергично, что чуть не опрокинул диван. — Это же ковер Абдул-Хамида! Как он там оказался? Во мгновение ока он вывернулся из-под Эрика, набросил шубу на голое тело и босиком побежал в припорошенный снегом сад. — Рудик, ты сдурел? — ахнул Эрик. Нет, ну это уже слишком. Еще никогда и никто не бросал его в такой момент. Полчаса спустя Рудик, по-прежнему в шубе на голое тело, сидел в кресле, печально свернувшись клубочком, а у его ног дохлыми пестрыми змеями растянулись обрезки ковра. Рудик не поленился бережно собрать их все. Кто бы мог подумать, что в свое время это невзрачное грубое изделие лежало на полу опочивальни двадцать седьмого султана Османской империи. — В каком веке жил твой султан? — сердитый Эрик расхаживал по комнате, завернувшись в плед. — Когда этот ковер привезли, он был уже сущей тряпкой! — Это был прекрасный ковер, — убито прошептал Рудик. И шмыгнул носом. — Я охотился за этим лотом по трем аукционным домам, консультировался у историков искусства... Его хотел купить Метрополитен-музей, но я предложил большую цену. Я думал, он украсит наш дом… Эрик, скотина, как ты мог? — Ну давай попробуем его сшить, — видя его неподдельное отчаяние, Эрик сбавил тон. Но как он будет отбирать кусок ковра у соседской собаки? Ох. — Или попросим людей из нашей театральной мастерской. — Ты издеваешься? — Но почему? Я знаю очень хорошего мастера, швов будет не видно… — Эрик, этому ковру триста, блядь, лет!!! — заорал Рудик со слезами в голосе. — Он рассыпется, если его будут еще и сшивать! — Ну ладно, детка, прости, я ничего не смыслю в коврах, — покаянно вздохнул Эрик и присел на подлокотник кресла. — Давай купим тебе другой ковер, если это тебя утешит. Я заплачу. Султанов было много, а ковров у них, надо думать, еще больше, так что подождем следующего аукциона. — Такого мы больше не найдем, — Рудик нахохлился и сердито дернул плечом, когда Эрик попытался его приобнять. Такие долгожданные рождественские каникулы, которые они планировали несколько недель, согласовывая свои рабочие графики, чтобы провести время вдвоем, грозили превратиться в катастрофу, даже не успев начаться. И чудовище, которое не хочет трахаться, — это уже серьезно. Эрик предпринял еще пару попыток отвлечь Рудика от его горя — принес из холодильника специально припасенную бутылку “Stolichnaya”, начал рассказывать о работе с Баланчиным, потом снова попытался склонить к сексу. Но безуспешно. И когда это Рудик, которого Эрик еще год назад наставлял, как вести себя в гостях, заделался таким эстетом и ценителем сомнительного антиквариата, кто бы мог подумать. Эрик вспомнил кулуарные анекдоты про безумного коллекционера Лифаря, но Рудик-то производил впечатление здравомыслящего и трезвого типа. Сам Эрик в антиквариате совершенно не разбирался и поэтому не представлял, что можно предложить Рудику в качестве компенсации. С кем бы посоветоваться? В любой непонятной ситуации можно было позвонить Соне и получить как минимум внимание и словесное утешение, но в этом вопросе она не советчица. Во всяком случае, Эрик не припоминал, чтобы ее интересовала всякая старая рухлядь. Но, кажется, есть в окружении Эрика человек, который в старых вещах кое-что понимает. Крис Аллен, его американский агент. В прошлую встречу он целый час рассказывал Эрику, как торговался на каком-то супер-пупер аукционе за очередной подлинник Матисса, в подробностях описывая каждую ставку и хитрую стратегию, которой придерживался. Так увлекся рассказом, что даже забывал влажно смотреть на гостя. Сейчас в Америке уже заполночь, но Крис будет только раз с ним поболтать и оказать услугу. Поддернув плед на манер тоги, Эрик поднялся в спальню, где стоял второй телефон, и плотно прикрыл дверь, чтобы Рудик не услышал разговор. — Дорогой мой Крис, так вышло, что я должен срочно купить кое-кому подарок. Этот человек любит антиквариат, старинные костюмы, картины, мебель… Его последнее приобретение — ковер, принадлежавший какому-то султану, забыл имя. Мой друг очень радовался этому ковру, и я хочу купить нечто подобное. Ты не знаешь случайно, где продают эти чертовы ковры? Может, где-то намечается аукцион? — Ох, даже и не знаю, Эрик, — голос Криса звучал сипло со сна, но он честно старался вникнуть в проблему клиента. — Все значимые аукционы уже завершились до весны. — Не может быть, что прямо-таки все, — настаивал Эрик, услышав в голосе Криса нотку сомнения. — Где-то богатеи с Парк-авеню должны покупать свои сокровища. Не будут же они ждать несколько месяцев. — Богатеи посещают закрытые торги. Это когда, допустим, один из них умер или обанкротился, и в его дом приглашают соседей по Парк-авеню, чтобы они выбрали себе что-нибудь из наследства. Покупателей с улицы на такие торги не зовут. — Но ты, мой дорогой, получаешь приглашения на этот эксклюзивный шоппинг? — улыбнулся в трубку Эрик. Крис взволнованно кашлянул. — Если тебе правда очень нужно, я могу поговорить с людьми. приглашение на одно лицо… — Крис засопел. Кажется, подумал, что слишком много на себя взял, и начал потихоньку сдавать назад: — Только, Эрик, это правда довольно хлопотно. Я тебе уже сказал, эти торги — только для своих, на них ходят исключительно важные люди, сенаторы, миллиардеры и прочие небожители. Они не очень хотят, чтобы посторонние видели, какие состояния они выбрасывают и на какие прихоти. Ты не поверишь, за сколько и кому в прошлый раз ушли две страницы из черновой рукописи “Принца и нищего”. Поэтому не слишком на меня рассчитывай, мне могут отказать. — Я буду тебе так признателен, — Эрик сворачивал разговор, пока Крис не передумал и не пошел на попятный. Да и Рудика не хотелось надолго оставлять одного на первом этаже. — Не забудь предупредить заранее, когда будет аукцион, мне ведь надо билеты на самолет заказать. Можно мне остановиться у тебя? Эрик понимал, что это грязный приемчик. Но каждый раз надежда, что Эрик будет жить в его квартире и, может быть, в этот раз... действовала на Криса безотказно. Он был согласен на всё, чтобы угодить. Жаль, что безотказный Крис совсем не во вкусе Эрика и бедолаге ничего не светит. Даже если бы у Эрика не было Рудика. Две недели спустя Эрик тянул виски в обманчиво скромном темноватом баре с видом на Центральный парк. Он ждал Рудика, который пока не вернулся с аукциона. Судя по всему, траур по ковру закончился. Аукцион еще был в разгаре, когда Рудик в восторге позвонил на квартиру Криса (оставалось надеяться, что мальчик не забыл попросить разрешения воспользоваться телефонным аппаратом у хозяев дома). Нормального ковра у старикана не было, сообщил он, зато посчастливилось купить древнюю икону (час от часу не легче). Неприметная низкая дверь бара открылась, но впустила вовсе не Рудика, а Криса, который выглядел чрезвычайно озабоченным. — Эрик! Как удачно, что я тебя нашел. — Брось, ты же лучше всех знаешь, где в Нью-Йорке можно меня застать с наибольшей вероятностью, — безмятежно улыбнулся Эрик. — Что-то случилось? — Нет… то есть да. — Крис осторожно забрался на высокий табурет рядом с Эриком и проникновенно посмотрел ему в глаза. — Разумеется, я ничему не поверил. Я хочу, чтобы ты знал это сразу. Просто.. Эрик молча позвякивал кубиками льда в стакане. Крис повздыхал, но вынужден был продолжить, не дождавшись опровержений. — Мне только что звонили с аукциона, куда ты сегодня ходил. — Знаешь, что, Крис? Тебе срочно нужно выпить, — Эрик махнул бармену. — Это, скорее всего, недоразумение и тебя приняли за кого-то другого или кого-то другого за тебя, но… — Так что ты будешь, Крис, дорогой? Просто виски, как обычно? — Эрик, я, кажется, потерял очень хорошего друга, который помог мне получить приглашение на этот аукцион для тебя! — выпалил Крис, не обращая внимание на выжидающе склонившегося к ним бармена. — Этот мой друг, он был очень взволнован. Послушать его, так ты сегодня обозвал миссис Вандербильт старой блядью в буржуйских побрякушках, не встал в присутствии ее светлости миссис Эмери, которой, к тому же, велел заткнуться, когда она хотела предложить цену, а еще ужасно оскорбил принцессу Джанан… Господи, ты хочешь устроить США новые осложнения на Ближнем Востоке? Ты что, не знаешь, как обидчивы все эти арабы? Хоть бы Джанан не трогал! А еще ты едва не убил мистера Рокфеллера, оттолкнул его инвалидное кресло так, что бедняга врезался в стену. Якобы он заслонял лоты. Вандализм какой-то, мой дорогой! Желая выиграть время и обдумать как следует свой ответ, Эрик сосредоточенно прикуривал сигарету. — Эрик, — плачущим голосом взмолился Крис, — скажи, что ты ничего этого не делал! Эрик протяжно вздохнул, выпустив длинную струю дыма. Можно было объяснить все, как есть, но чутье подсказывало ему, что Крис расстроится еще сильнее, если узнает, что все эти хлопоты и потери на самом деле были ради Рудика. Лучше оставить его в неведении на этот счет, тогда ему будет легче пережить случившийся конфуз. И потом, часть вины Эрика в случившемся действительно была. На что он рассчитывал, отпуская Рудика одного в такое место? Эрик и так сделал все от него зависящее — убедился, что тот подобающе одет, причесан и не опоздает к началу. — У меня был тяжелый день, Крис, — доверительно пожаловался Эрик. — Ты знаешь, на меня иногда накатывает. Полет был ужасный, а я ненавижу летать. К тому же, я, кажется, перебрал в полете — для успокоения нервов. — Я все равно не ожидал от тебя такого… — прошептал Крис, опустив взгляд и изучая прожилки на мраморной барной стойке. — Брось, Крис, все мы люди. — Эрик видел, что Крис совсем заледенел и на обычные улыбки и дружелюбие не ведется. Похоже, придется ввести тяжелую артиллерию. — Разве такая мелочь значит больше, чем наша многолетняя дружба? Мы все равно любим друг друга, правда же? — И он нежно накрыл ладонью руку Криса. Правда, лишь на мгновение, ведь Рудик должен был вот-вот прийти.