Слёзы Падшей

      На дворе стоял конец мая. Была тёплая и ясная погода.       Густые зелёные деревья, душистые цветы, растущие на клумбах, и яркое солнце радовали всех тех людей, кому нравилась весна.       Довольные школьники с цветами энергично неслись в школу на последний звонок, студенты предвкушали летнюю сессию, а работники — долгожданные летние отпуска.       У всех было замечательное настроение, у всех…       …Кроме меня.       И я имела право нервничать, хандрить, возмущаться и проклинать этот несправедливый мир.       Причиной моего плохого настроения и нервов была защита диплома.       Ну и ещё парочка факторов, разумеется…       Сегодня я не только проспала и сейчас опаздывала на защиту, так ещё и умудрилась пролить кофе на дипломный проект… Члены комиссии меня прикончат. Я криворукий питекантроп. Хотя, в принципе, всё в моём стиле.       Так уж повелось, что после своего падения я стала не только посмешищем и изгоем среди солдат Святого воинства, но и неудачницей по земной жизни. Да, вы правильно поняли… Я — падшая ангел, которая раньше подчинялась Михаилу и была у него на побегушках… Так было вечность до момента, пока я не попала к нему в немилость, а потом вообще пала с Небес… Хотя моей вины в случившемся не было. Я не совершала преступление, в котором меня обвиняли…       Но Михаил просто наказал и даже слушать не стал… Захарии он поверил — Захарии, но не мне… Без суда, без следствия вынес несправедливый и обидный приговор. Сначала бросили в Небесную тюрьму, а потом изгнали…лишили крыльев, сделали больно… Каждое мягкое перышко вырвали… А я всё перетерпела. Кусала губы до крови, но терпела. И во всем виноват был архистратиг, это я знала точно.       И после всех этих событий я возненавидела его… Он меня бесил. Сильно. Ужасно…       — Придержите двери, пожалуйста! — громко завизжала я, заметив, как двери лифта закрывались прям перед моим носом.       Незнакомец, который находился внутри, кивнул и придержал дверь, и я, запыхавшаяся и растрепанная, залетела в кабину, вжавшись в стену.       — Благодарю, — сухо бросила, поправляя выпавшую из конского хвоста прядку волос.       — Пожалуйста, — ответил незнакомец и устремил взор своих зеленых глаз на меня.       От осознания того, с кем я имею честь вести светскую беседу, у меня нервно задергался правый глаз, а из рук выпал дипломный проект. Ноги подкосились, и я чуть не потеряла сознание прям на месте.       «Только тебя мне не хватало», — подумал про себя Михаил, через силу улыбнувшись.       Су… Блин, почему судьба меня свела именно с этим мудаком? И почему у меня появилось жгучее желание набить ему морду?       Не понимая, что на меня нашло, я бросилась к кнопочкам лифта и стала, как психопатка, нажимать их, а потом ещё и колотить по ним руками.       — Успокойся, — обратился ко мне архангел и, точно издеваясь над моей психикой, послал мне воздушный поцелуй. — А с кнопками полегче, а то ещё застря…       Но продолжить ему не удалось. Из-за моей внезапной истерики, шока от столкновения с ним, лампочка в кабине замерцала, а кнопки на панели засветились красно-желтым светом. Потом послышался резкий толчок, и лифт остановился.       Кажется, мы застряли…       Стоп.       Как застряли?!       Оба?!       — Ты добилась своего, Эммануэль, — всплеснул руками архистратиг, а потом заметил: —  Мы застряли… Браво! — Он захлопал в ладоши и рассмеялся.       Столько издевательств я услышала в этом смехе…       Я засопела от бессилия и буркнула:       — Подумаешь, какие проблемы? Перенеси нас отсюда и всё. Ты ведь архистратиг Михаил, лидер Эдема и ты можешь всё. Даже правосудие вершить… В темнице пытать…       — Увы. — Покачал головой старший архангел, складывая руки у груди. — Габриэль тут… Немного попроказничал и лишил меня благодати. В смысле, не всей. Перемещения, телекинеза и пирокинеза — ладонью ангелов непокорных сжигать. — Слово «непокорный» он по-особенному выделил. — Но я его накажу, как только поймаю. Маленький Фокусник.       — Я знаю, что такое пирокинез, — пробурчала я, добавляя: — И без тебя.       — Замечательно. — Михаил вздохнул и подвел итог: — Я застрял в лифте с бывшим ангелом… Телефон есть? Мой заряжается у Бальтазара. Я не брал его.       Я полезла в сумочку и попыталась найти там смартфон. И нашла его… Разряженным.       — Он выключился, — сообщила я.       — Я вижу. И да, я не пытал тебя! Даже не думал об этом. Одно дело бросить в темницу за неподчинение, а другое пытать. Если бы я запытал тебя до смерти, ты бы сейчас со мной не разговаривала. Поверь, моей фантазии в области экзекуций может сам Кроули позавидовать. И если я уж возьмусь за это дело, то от тебя и перышка не останется. А о благодати вообще молчу.       — То есть ты хочешь сказать, что приказ об экзекуциях не давал? Уриил с Захарией с-самовольничали?.. Они каждый день приходили в камеру и издевались. Выщипывали перья — медленно, по одному. Складывали их вот так ровненько, а потом сжигали. Иногда ломали крылья… На две половины, на четыре… Я кричала так, что Гадриэль уши ладонями закрывал, а Анна молила тебя о моём помиловании. Пытки ангелов. Они ужасны. Я переносила эту боль… Но и проклинала тебя!       — Я не знал, честно… Если бы мне сказали… Молитвы Анны ко мне не доходили, ведь темница блокирует любые сигналы.       Архистратиг опустил в пол зеленые глаза, пытаясь показать, что соболезнует и испытывает чувство вины. Но я ему не верила. Ложь окружала нас со всех сторон.       — Врешь, Михаил! Всё ты знал… Ты такой же ублюдок, как и они. Я тебя ненавижу! Ты мне жизнь испоганил!.. Без суда и следствия низверг! Ты даже не представляешь, что такое низвержение, и как это, когда ты в бездну падаешь! От боли сердце и душу на части рвет! Ты не представляешь, как это, когда вместо прекрасных белоснежных крыльев остаются два жалких, ничтожных обрубка. Да и те кровоточат так, что создают вокруг себя окровавленную реку! — выкрикнула я, не скрывая эмоции. — Ты ничего не делал! Ничего!        Слишком больно мне было. Воспоминания о прошлой жизни накрыли словно волной, и я не контролировала себя. Слезы полились из покрасневших глаз, и я не прятала их. Михаил сопел, не зная, что ему говорить. Впервые я видела архангела таким растерянным. Он никогда не проявлял слабостей, не показывал собственной боли. Он скрывал все проблемы свои за маской безразличия и льдом в глазах. Холод в голосе и во взгляде, стальное спокойствие в душе… Или только притворство?       Когда он сверг Люцифера, снова не показал всю ту боль, которую испытывал в тот момент. Но я-то знала, что на самом деле чувствовал тогда он и как страдал.       — Послушай, Эммануэль… — архистратиг понимал, что я не смогу его простить, но не поговорить со мной он просто не мог. — Я не знал, что творилось за моей спиной. Я никогда бы не отдал приказ о том, чтобы перышки из твоих крыльев вырывать. Я покарал тебя, и это моя вина. Мне её не искупить. Не стал я тогда разбираться, кто был прав, а кто виноват. И я до сих пор раскаиваюсь.       — Ты хочешь сказать, что если бы узнал о Захарии, защитил бы меня?! Ты никогда бы ни его, ни Уриила не наказал, потому что эти двое слишком контролировали тебя и оказывали дурное влияние.       — Ошибаешься. Они бы ответили сполна.       — Ладно, не нужно… Хватит. Разговор не имеет смысла. Как только выберемся отсюда, я исчезну. Исчезну навсегда, и ты больше не увидишь падшую ангелессу Эммануэль. — Я вытерла очередную слезу и приложила голову к стене кабины. — Это наша последняя встреча, мой архистратиг.       — Не последняя, — отказал Михаил и резко ко мне подошел.       Я поняла: мне некуда бежать. Мы заперты в душной, маленькой кабине лифта. Пространство настолько крошечное, что шанса на побег нет.       А архангел, в свою очередь, аккуратно убрал прядь моих волос, которая снова выпала из растрепанного хвоста, и взял моё лицо в свои руки, заставляя смотреть прямо в глаза. Зеленые, наполненные спокойствием, но в то же время волнением и разочарованием, и карие — наполненные окровавленными слезами.       — Тебя больше никто не обидит, слышишь меня? — прошептал он и провел рукой по моей щеке. — Я не позволю.       — Правда?       Не знаю, почему, но я ему поверила. Неожиданно прижалась к нему и уткнулась носом в его грудь. Ощутила запах дорогого мужского парфюма L’eau Serge Lutens и растворилась в его объятьях — таких сильных и теплых. Рядом с ним чувствовала себя защищенной, знала, что теперь меня никто не обидит. Он надежный, крепкий… За ним я, как за каменной стеной.       Я его не простила, и он это знал.       Но сейчас прошлое отошло на второй план…