Встретимся в Чертогах Ожидания

      Бильбо вышел из шатра. Худые плечи подрагивали от едва сдерживаемых рыданий, но хоббит держался. Держался, пока не опустился за его спиной тяжёлый полог.       «Он справится…Переживёт»       Торин улыбнулся и закрыл глаза. Голова кружилась, боль и слабость накатывали дурманящими волнами, но Король Под Горой был счастлив. Эребор возвращён, он получил прощение Бильбо, и отныне имя Торина Дубощита будут произносить с гордостью и уважением, а не презрением и ненавистью. Разве мог он желать большего? Путь пройден до конца, и теперь ему не страшно было уходить. Тем более что на той стороне его уже заждались два самых близких, самых дорогих его сердцу существа.       «Фили, Кили… Подождите ещё немного. Скоро я приду к вам»       Приступ кашля сотряс израненное тело. Во рту стало солоно от крови, но вместе с последней, конвульсивной волной боли пришло облегчение, небывалая лёгкость. Пропадали звуки, запахи. Страх неизвестности, горечь потери и расставания гасли, растворяясь в подступающей тьме, безмолвной и безразличной, как чёрные воды реки Забвения из Лихолесья. Мир покачивался вокруг уснувшего гнома подобно колыбели, движимой ласковой, материнской рукой.       Сколько это продолжалось, Торин не знал. Ощущение времени и пространства покинуло его. Украдкой проскользнула мысль, что возможно, эта пустота и тьма – наказание разочаровавшегося в своём детище Махала. Что доступ в Чертоги Ожидания закрыт для него навсегда. Раньше эта мысль напугала бы его, но здесь не было места страху, или каким-либо другим эмоциям. Здесь были только…голоса?       - Не хочешь помочь?       - Неа. Я итак наработался, пока тебя ждал.       Торин вздрогнул. Что-то изменилось в окружающем его пространстве. Оно сгущалось, распадалась на отдельные детали, расцветало красками. Смутные голоса доносились словно сквозь плотную подушку. Такие знакомые голоса…       - Наработался он, как же...       - Да я только прилёг!       Багровое свечение прорезало тьму. Громкий хруст надкушенного яблока смешался со звоном металла о металл. Не грозным, боевым, а мирным, домашним. Так молот бьёт по раскалённой добела заготовке. Голоса стали громче, в лицо пахнуло жаром. Спёртый, тяжёлый воздух пах серой, углём, потом. И ещё чем-то неуловимым, но таким родным, что защемило сердце.       Торин сглотнул, огляделся. Гладкие, каменные стены из чёрного мрамора, вымощенный серым гранитом пол. Один конец неширокого коридора тонул во мраке, в то время как из другого, примыкавшего к свету, доносились беззаботные, радостные голоса и смех. Торин медленно, неуверенно шагнул вперёд, с удивлением ощущая, как вновь наливается силой и бодростью тело. Он словно помолодел лет так на 50-70. А осмотрев себя, он совсем растерялся. Исчезла куда-то кольчуга и походная форма. Её сменила рубашка из тёмно-синего бархата, чёрные штаны и чёрная же куртка с золотым орнаментом. Такую одежду он в последний раз надевал будучи юношей, когда Эребор ещё не был разрушен.       Дрогнувшей ладонью Торин огладил дорогую ткань. Мягкая, лёгкая, она так и льнула к телу. Давно забытое, приятное ощущение. И запах…горных трав, лаванды…       «Мама любила лаванду…»       Горло перехватило, сердце затрепетало в груди. Звонкий смех гулким эхом прокатился по коридору. Торин вскинул голову, быстро зашагал вперёд, одновременно страшась и надеясь, - и изумлённо выдохнул, замерев на пороге.       Он был дома. В старом, не тронутом ни временем, ни драконом Эреборе. Перед его глазами, во всём своём великолепии, раскинулся Кузнечный чертог. Ряды массивных, потемневших от копоти и времени колонн, украшенных искусной резьбой, поддерживали высокий, сводчатый потолок. По стенам были развешаны щиты, топоры, различные кузнечные приспособления, бочки в углах щетинились рукоятями мечей. Три громадных горна занимали большую часть дальней стены, но лишь один из них полыхал жарким пламенем, ярко освещая чертог и причудливо играя тенями на стенах. Напротив него, около наковальни, в простой льняной рубашке и кожаном фартуке трудился Фили.       Торин сразу узнал светловолосого гнома. Тот почти не изменился. Разгладились тягостные морщины, исчезли из-под глаз тёмные круги. Тяжёлый кузнечный молот так и порхал в его руке, пот градом катился по раскрасневшемуся лицу, но на губах сияла улыбка, счастливая и беззаботная. Торин уже и не помнил, когда Фили в последний раз так улыбался.       Кили сидел рядом, забросив ноги на грубо сделанный деревянный стол, и с довольным видом трескал яблоко. Как и у Торина, походная одежда сменилась домашней: лёгкая бирюзовая рубашка с короткими рукавами и роскошным золотым шитьём, тёмные штаны из мягкой кожи. Бородой он так и не обзавёлся: жёсткая тёмная щетина по-прежнему покрывала его щёки и подбородок, однако теперь, похоже, юного гнома это нисколько не смущало. Глаза его сияли той же безудержной радостью, что и у старшего.       Торин замер. Тьма скрывала его от глаз племянников, и он мог спокойно понаблюдать за ними. Живые, здоровые, счастливые… Как будто и не было кровавой битвы. Как будто не было всех тех ужасов, которые им довелось пережить.       «Теперь это уже не важно. Всё прошло, и это главное»       - Ты прав, Торин Дубощит. Не стоит оглядываться на прошлое. Живи настоящим, пока у тебя есть такой шанс.       Торин стремительно обернулся. Рука дрогнула, машинально устремляясь к поясу, где раньше висел Оркрист, хотя опасности он не чувствовал. Да и кто бы мог причинить ему вред в это месте? В Чертогах Ожидания Мандоса?       Появившийся из ниоткуда гном, одного с Торином роста, добродушно усмехнулся. Он не обращал на себя внимания ни богатством, ни красотой. Русая бородка едва доставала до груди, густые волосы были стянуты простыми ремешками к затылку, чтобы не мешали работать. Незамысловатая одежда и кожаный фартук ничем не выделяли его из сотен гномов, виденных Торином в людских поселениях, но чувство, глубокое и древнее, помогло безошибочно определить, кто этот гном таков. Ещё не успев толком осознать, Торин преклонил колено и низко склонил голову.       - Приветствую тебя, отец всех гномов, великий Махал, - от волнения голос его слегка подрагивал. – Я Торин, сын Траина, внук Трора. К твоим услугам.       Махал покачал головой, и тёплая, твёрдая ладонь легла на плечо Торина.       - Встань, сын Траина. Твои услуги мне потребуются не скоро. До Дагор Дагоррат ещё далеко. Пока же есть те, кто нуждаются в тебе гораздо больше.       Торин встал и оглянулся. Кили, дурачась, бросил в Фили огрызком яблока. Брат, возмущённо ахнув, опустил молот и, дотянувшись, дёрнул Кили за волосы. Тот опрокинулся на пол вместе со стулом, но тут же вскочил и принялся грозно наступать на обидчика.       - Дети, ей богу, - пробормотал Торин, чувствуя одновременно стыд, смущение и веселье от созерцания веселившихся племянников.       - Дети, - согласился Махал. – Они уже заждались тебя, Торин. Даже умудрились сделать ставки, присоединишься ли ты к ним или останешься в своём мире вместе с хоббитом.       - Разве у меня был выбор?       - Нет, - валар посерьёзнел. – Но им как-то нужно было справиться со страхом и осознать произошедшее. Каждый справляется с шоком так, как умеет. Они нашли утешение в шутках. И друг в друге.       Торин снова перевёл взгляд на племянников. Кили таки догнал брата, опрокинул на пол. Оседлав бёдра Фили и прижав его руки к полу, он наклонился, так что тёмный полог волос скрыл их лица. Кровь прилила к щекам. Торин отвернулся, незаданный вопрос замер на губах, но Ауле всё равно ответил, звонко рассмеявшись.       - Любовь… Удивительная штука, Торин. Ни один творец ещё не смог создать что-то более прекрасное и необъяснимое. Она делает из трусов храбрецов, из-за неё льётся кровь и зарождается жизнь. Она как болезнь, поражает незаметно, зато убивает быстро, если не находит отклика. С ней можно справиться, подавить, исторгнуть из себя, но шрамы, невидные глазу, всё равно останутся. И кто может с уверенностью сказать, что она не вернётся вновь? Эти юные гномы сумели найти сокровище гораздо более ценное, чем Аркенстон и всё золото Эребора. Это их выбор, и не нам их судить.       Торин тихо хмыкнул. У него отлегло от сердца, и он с облегчением перевёл тему.       - Почему они не видят нас?       - Ещё не время. У тебя ведь остались вопросы, сын Траина?       - Да. Это место…       - Я имел в виду другие вопросы.       Торин удивлённо приподнял бровь, и Махал тихо проронил:       - У тебя ведь тоже есть незажившая рана…       Ледяная дрожь прокатилась по телу. Торин замер на мгновение, медленно выдохнул, и осведомился равнодушным тоном:       - Я не понимаю, о чём ты говоришь.       - О хоббите, конечно, - серые, как благородная сталь, глаза Ауле хитро сверкнули. – Бильбо Бэггинс… Изумительное создание! Под заячьей шкуркой скрывается мифриловая воля и сердце более горячее, чем кровь гор. Он будет тебе верен всю жизнь, до самого конца, пока не придёт его время уплывать за Великое море…       Боль пронзила сердце. Торин прикрыл глаза, сжал руки в кулаки, сдерживая дрожь. Перед глазами встало забавное, обрамлённое русыми прядками лицо с чуть вздёрнутым носом и живыми, задорными глазами. Хоббит улыбался, и на щеках у него образовывались милые ямочки…       - Невозможно всю жизнь любить тень. Рано или поздно он забудет меня, - сын Траина тряхнул головой, прогоняя горькие воспоминания.       - Не забудет. Он придёт к тебе. Нескоро, но придёт, и вы встретитесь снова.       - Я хотел спросить о другом, - не обращая внимания на негодующий взгляд Творца, решительно и слишком резко перебил его Торин. – Это место…это ведь Эребор, не так ли?       Махал только угрюмо головой покачал.       - Иногда мне кажется, что я переборщил, когда наделял вас упрямством… Эх! А разве ты ожидал увидеть что-то другое, сын Траина?       - Не знаю. Но точно не Эребор.       - А зря, - хмыкнул бог-творец, любовно погладив гладко отполированную стену. - Любому мастеру лучше всего работается там, где находится его сердце.       Торин огляделся, и мрачное лицо его посветлело.       - Так вот что такое Чертоги Ожидания. Дом? Последний приют, для каждого свой?       Он был уверен в ответе, однако кузнец лишь сердито бородой встряхнул.       - Так, да не так. Дом – это тебе не только четыре стены с крышей, где ты родился да детство провёл. Будь так, ты бы никогда не увидел своих племянников. Дом там, где твои близкие находятся. За кого сердце болит, о ком молишься ночами, когда никто не слышит и не видит, по кому слёзы проливаешь в последний раз. Эта малышня, - Махал махнул рукой в сторону возившихся на полу гномов, - твоего Эребора в глаза не видала. Им, что есть он, что нет – без разницы. ТЫ позвал их. ТЕБЕ это было нужно, и они пошли следом, потому что любили, верили. Потому что ИХ дом – это место рядом с тобой. Поэтому - и только поэтому – ты видишь их здесь.       Торин оглянулся на племянников. Фили наконец-то оттолкнул брата и с сердитым видом принялся переплетать растрепавшиеся косички. Кили сидел рядом, обняв руками колени, и смотрел. Просто смотрел, но взгляд его был полон такой нежности и любви, что у Дубощита защемило сердце. Сейчас он как никогда понимал слова бога-творца. Весь их поход…все, что они совершили…было актом безумным, безрассудным и…ненужным? Ненужным никому, кроме одного глупого гнома, жившего прошлыми мечтами, и горстки верных храбрецов, не позабывших о чести. Даин знал, что за этот поход придётся дорого заплатить, и Торин заплатил. Своей жизнью, и жизнями своих близких.       Крепкая рука тисками сдавила плечо, успокаивающе, ободряюще.       - Забудь о прошлом, Торин Дубощит. Оно осталось позади. Твой поход не был таким уж напрасным. Могу сказать даже больше – если бы вы не победили Смога, пролилось бы куда больше крови. Ты сделал то, что должен был, и по праву заслужил место в Чертогах Ожидания. А теперь отринь сомнения и иди. Иди к своим племянникам. Они и так уже заждались тебя.       Торин обернулся, но Махал исчез. Только лёгкое эхо его слов ещё висело в воздухе какое-то время. Гном задумчиво усмехнулся, тихо шепнул одними губами: «Спасибо тебе, отец-создатель», и шагнул в кузню.       Кили заметил его первым. Тёмные глаза радостно вспыхнули:       - Дядя!       Неловко взмахнув руками, он вскочил и буквально влетел в объятия Торина. Невесомым облаком накатили ароматы вереска, пива, яблок. Крепкие руки вцепились в плечи так, словно юный гном хотел слиться с родичем в одно целое. Фили тоже подошёл, оторвавшись от своего сверхважного занятия и солнечно улыбаясь.       - Мы тебя уже заждались.       Кили, фыркнув, схватил его за руку и дёрнул в общую кучу-малу. Торин прижал к себе племянников, зарылся лицом в их мягкие, пушистые волосы, закрыл глаза, прислушиваясь к быстрому, частому стуку двух молодых, горячих сердец. Живые…       Кили не выдержал первым. Завозился, отстранился, смеясь и поправляя растрёпанные волосы, но неожиданно замер:       - Дядь, ты чего плачешь?       - Всё ведь уже хорошо. Правда? – Фили пристально заглянул ему в лицо. Торин провёл рукой по лицу и почувствовал влагу на щеках. А он и не заметил.       - Да. Всё хорошо. Я просто очень рад видеть вас…       Он запнулся, замолчал, однако племянники словно и не заметили неловкой паузы. Сияющие глаза выжидательно смотрели на Торина.       - Ну? Так как там всё? Мы победили? Эребор наш? – первым опять не выдержал Кили. Торин усмехнулся.       "Дети..."       - Наш. На помощь нам пришли орлы, и Беорн с лесными зверями. Они переломили исход битвы. Мы отстояли Эребор.       - А Бильбо? Бильбо как? - быстро спросил Фили.       - Он… - Торин сглотнул. – Его время ещё не пришло.       Братья переглянулись, и Кили с унылым видом передал старшему извлечённый из-за пояса большой александрит. Фили довольно поцокал языком, пряча добычу, и мимоходом отметил:       - А мы думали, ты его не оставишь…       - Увы, от меня ничего не зависело, - Торин вспомнил укоризненный взгляд Махала, и неожиданно тихо добавил. – Но я думаю, он присоединится к нам, когда придёт время.       В Кузнечном чертоге повисла тишина. Братья молчали, пристально глядя на него, а Торин… Он наконец-то почувствовал себя свободным. От обязательств, от клятв, от долга королевской крови. Здесь он уже не был Королём под горой. Просто Торин. Просто гном, который имеет право любить так же, как и все. И от этого осознания ему стало легче.       «Я жду тебя, Бильбо. Я жду тебя, мой любимый полурослик»