Ложь закрытых глаз

      Выскочив из дома, Саске пробежал весь квартал Учих без остановки. Он опасался, что брат бросится за ним, однако не ощущал его присутствия рядом с собой. Немного придя в себя, юный шиноби замедлился и перешёл на шаг. Прошёл всю Главную улицу, подобрался к тренировочному полю. Сам не зная, куда идти, он вернулся в Коноху, едва ли различая предметы перед собой.       «Я ведь поступил правильно, правильно? — каждый раз спрашивал он самого себя, проходя несколько шагов. — Ведь любить — это не значит держать рядом с собой. Это значит, желать счастья тому, кого любишь. Так всегда говорил Итачи. Я следую его убеждениям. Делаю то, что он когда-то делал со мной. Пусть теперь он делает свой выбор, а не я».       Около часа прогуляв по Конохе, Саске внезапно осознал, что находится у дома Хокаге. Внутри что-то вздрогнуло, когда он вспомнил о своём друге. Наруто единственный, кто знает о нём всё, понимает его чувства и всегда находит выход из любой ситуации. В тяжелый пасмурный день, как этот, хочется получить хотя бы немного солнечного света и тепла.       — Саске? — изумился Узумаки, когда, открыв дверь, увидел на пороге своего смурного напарника. Сам он только что поднялся с кровати, был в одних оранжевых трениках и зубной пастой в уголках губ. — Ты чего так рано?       — Рано? Уже девять утра, — процедил тот, смотря за его плечи. — Ты один?       — Да. Папа на работе, а мама уехала с твоей мамой в столицу.       — Я могу зайти? — нехотя спросил тот, про себя отметив, что Итачи остался дома один. И почему-то не пошёл за ним.       — Да, конечно, — Наруто отошёл в сторону, открывая дверь шире. — Хочешь есть? Мама с утра приготовила вкусный пирог…       — Нет, я не голоден, — помотал головой Учиха.       — Что случилось? Не помню, чтобы ты заходил просто так, поиграть в видеоигры, — пробормотал его друг. — Кстати, хочешь? — он кивнул на плоский экран. — Я купил вчера новый шутер.       — Конечно же нет, добе, — огрызнулся Учиха, сам уже не зная, зачем пришёл сюда. Вряд ли этот придурок, каким бы хорошим человеком он ни был, сможет понять всю историю с ребенком.       — Тц, вот всегда ты так, — вздохнул Наруто, разводя руками и складывая их на груди. — Со мной ты колючий, как терновый куст, только и можешь, что унижать и обзываться. Я уже привык к этому, не волнуйся. Даже не обращаю внимания. Я бы даже считал себя особенным, ведь другим ты и слова не говоришь, а мне целых десять. Но вот стоит только появиться Итачи, как ты становишься просто шелковым. Когда вижу вас вместе, ты превращаешься в другого человека, Саске. Серьёзно. Я до сих пор не могу поверить, каким любящим и заботливым ты можешь быть! Ты бы видел со стороны, как ты смотришь на своего брата! Как оберегаешь и защищаешь его! В твоих глазах появляется столько чувств, о которых я в жизни не мог подумать. Порой мне кажется, что более преданного, доброго и любящего человека найти сложно. Вот если бы хотя бы толику этих чувств испытать на себе… — мечтательно заулыбался он, своими лучистыми глазами смотря на друга. — Наверное, тогда бы я был по-настоящему счастлив.       Саске, выслушав его с хмурым лицом, ещё долго пронизывал Узумаки своими черным глазами, но все его молнии не могли бы затмить этого ясного чистого неба.       — А что, если бы Итачи не было? — тихо спросил он, не спуская с удивленного друга глаз. — Ты бы смог принять все эти чувства?       — А? — когда Саске внезапно начал приближаться к нему, Узумаки попятился назад и, врезавшись в диван, упал на него, парализованный этими черными глазами. — Т-ты… о чем? — непонимающе пролепетал он, глядя на то, как Учиха склоняется над ним. — Что с тобой? Что с Итачи?       — Ничего. Всё в порядке, и с ним, и со мной, — ровно ответил тот и прижал ладонь к обнаженной груди Узумаки. Сердце парня колотилось так, будто он тренировался на издыхание. У него приятный запах. Всегда был таким. Запах природы, тепла, сухого дерева. Запах солнца, если бы солнце пахло — он был бы именно таким.       — Саске, Саске, постой… — залепетал он, ощущая, как тот проводит по его торсу. — Ты же знаешь, я люблю Сакуру-чан и… и Хинату и… — он задохнулся собственными словами, когда Учиха склонился над его лицом и замер всего в сантиметре от него. Саске ощущал его частое дыхание, видел пораженные глаза, в которых помимо изумления было ещё какое-то чувство. Оно было небольшим и едва заметным, как тлеющий уголёк, но стоило лишь один раз дунуть на него, как пламя охватило бы всё вокруг. И сожгло бы их обоих.       — Ничего, забудь, — преодолев своё странное влечение, Саске резко выпрямился, поднялся с дивана на ноги и отвернулся. Его дыхание тоже сбилось, а сердцебиение участилось. Те тайные желания, о которых говорил Итачи, и которые Саске сам почувствовал в гендзюцу, сейчас были как никогда явными.       — Саске, что… ты хотел этим сказать? — едва придя в себя, с трудом проговорил Наруто.       — Это уже не имеет значения, — торопливо ответил тот, направляясь к выходу. — Прости, — на мгновение задержавшись перед дверью, добавил он и покинул дом Намикадзе.       Наруто за ним не пошёл, и Саске был рад этому. Такого опрометчивого шага в своей жизни он давно не совершал, а может, вся его жизнь только и состояла из этих опрометчивых шагов. Однако сегодня он позволил себе поддаться эмоциям, хотя решил действовать по разуму. Этот порыв с Наруто был продиктован скорее отчаянием, чем желанием. Стоило лишь подумать о том, что Итачи обретет счастье с другим человеком, как в душе появилась дыра, заполнить которую мог лишь один.       «Хотя вряд ли я смогу вообще остаться в Конохе, если потеряю его», — погруженный в свои мысли, Саске сам не заметил, как добрался до собственного дома. Остановившись перед воротами, он не знал, стоит ли ему возвращаться домой или лучше уйти подальше, чтобы о нём забыл весь мир. Ведь возвращение домой означало встречу с Итачи, а после своего очередного глупого поступка, Саске не знал, о чем говорить.       Только он хотел сделать шаг в сторону озера, как ворота открылись, и из двора их дома выскочила Изуми. Столкнувшись с младшим Учихой, она остолбенела, уставившись на него во все глаза, Саске в свою очередь тоже потерял дар речи, не ожидая подобной встречи.       «Кажется, в последний раз мы так смотрели друг на друга, когда я хотел убить её, — читая в больших черных глазах испуг и потрясение, подумал юноша. — А что я собираюсь делать сейчас? Нет, что она тут делала? Неужели…»       — Саске…-кун, — Изуми первой нашла в себе силы заговорить, — доброе утро.       — Да, — скупо произнёс тот, хмуря брови. Спросить её прямо? Или просто пройти в дом?       — Как странно, — она внезапно улыбнулась и опустила свои большие глаза, будто хотела что-то скрыть. — Сейчас я не злюсь на тебя, хотя несколько минут назад ты был моим злейшим врагом.       — Как и ты когда-то для меня, — проронил младший Учиха, сохраняя самообладание. — Ты говорила с Итачи?       — Да, я… — начала было девушка, но замялась, прикусывая нижнюю губу. — Я не знала, что Итачи-кун способен испытывать такие сильные чувства к кому-либо, — эмоционально произнесла она, а на лице отразились страдания. — Я всегда считала, что твой брат был не от мира сего: он отличался от всех людей своей отстраненностью от реальности. Был погружен в свои мысли, свой мир, никогда не проявлял ярких эмоций — ни положительных, ни отрицательных. Он ни с кем не делился своими мыслями и не позволял проникнуть в душу, держался в стороне и жил своей реальностью. Я… когда мы встречались, я просто была счастлива, что он рядом со мной. Что улыбается мне, обнимает и говорит ласковые слова. Мне не нужно было чего-то большего — страсти, чувств, эмоций… Я думала, он не способен испытывать их, но… — внезапно она шмыгнула носом и коснулась своих глаз. Из-за опущенной головы Саске не сразу понял, что девушка плачет. — Но он говорил о тебе так, будто ты был центром его вселенной, его мира, в который он не пускал никого. И теперь, увидев эти чувства, я поняла, какой слабой тенью были наши отношения с ним. Прости… — она снова шмыгнула носом и, прикрывая рот рукой, убежала в другой конец квартала. Саске, глядя ей вслед, невольно покачнулся и оперся на ограду. Ведь он сегодня с утра убежал точно также, решив обрубить все свои чувства одним ударом.       — Не может испытывать сильных чувств? — невесело усмехнулся юноша, отстраняясь от ограды и проходя через ворота. — Когда-то я думал также. Пока он не сжег меня своим огнем ярости и страсти.       Проходя в дом, юный Учиха невольно вздрогнул, вспоминая то, как брат пытал его в гендзюцу. Повторения этого он действительно не хотел, но был готов пройти через это снова, лишь бы остаться с братом и исцелить себя его любовью.       Мадара звонко тявкнул, приветствуя молодого хозяина. Саске, опустившись на корточки, погладил его по голове, заглядывая в умные черные глаза.       — Что-то ты давно ко мне не приходил. Больше не ищешь Изуну? Или понял, что можешь встретиться с ним только одним способом? А может, я стал сильнее тебя? — ухмыльнулся он, когда пёс попытался легонько куснуть его. Виляя хвостом, лабрадор выбежал из дома и улегся на террасе, предаваясь своему любимому занятию. Саске, цокнув языком, быстро вымыл руки, чтобы от него не пахло псиной и прошёл на кухню. Брата там не было, однако вся посуда после завтрака оказалась перемытой, а чашки убранными.       «Где же ты? В доме? Или во дворе?» — Саске застыл посреди гостиной и прислушался к своим ощущениям. Его глаза наполнились приятным теплом. Так происходило всегда, когда Итачи был рядом. Ощутив и его чакру, младший Учиха довольно улыбнулся и поднялся на второй этаж. Однако, к его удивлению, старшего брата он нашёл не в его, а в своей комнате. Тот стоял возле окна, будто смотрел по ту сторону и любовался природой.       — Саске, — проронил он, почувствовав брата за спиной. Итачи медленно развернулся, однако от окна не отошёл, а прислонился к ближайшей стене. — Я уже думал идти тебя искать.       — Неужели ты решил, что я потерялся? — с сарказмом спросил тот, приближаясь к старшему брату.       — Нет, я подумал, что нам больше не стоит обрывать такие важные разговоры на середине.       — Значит, ты хочешь закончить тот разговор? — дойдя до него, Саске остановился всего в пяти сантиметрах и затаил дыхание, ощущая, как ускорилось сердцебиение. Нет, им нельзя разговаривать так близко, ибо они точно не поговорят.       — Да, — согласился молодой человек. — Саске, хочу сказать тебе, что я… — он прервался, словно потерял свою мысль. А может, потому что внезапно осознал, что его младший братишка сейчас напротив него и дышит ему прямо в губы.       — Я не смог… — прошептал Итачи, протягивая руки и кладя их на пояс юного Учихи. Саске, сократив последние сантиметры, вжался прямо в его тело и прижался своим лбом к его.       — Я тоже не смог, — руки младшего брата обхватили плечи старшего, и одновременно братья так крепко сжали в объятьях друг друга, что стало трудно дышать. Ладони Итачи гладили его по спине, а когда доходили до затылка, пальцы зарывались в волосы, Саске тоже сжимал его длинные пряди, распуская их и ощущая шелковистую гладкость. Наверное, они так бы и обнимали друг друга, если бы не сбившееся дыхание и необходимость сделать вдох. Впрочем, стоило им только наполнить кислородом свои лёгкие, как дыхание снова сбилось, потому что их губы страстно примкнули друг к другу, образуя жадный и глубокий поцелуй. А за ним ещё один, и ещё и ещё… пока их губы не онемели, а тела не захотели большего.       Сжимая брата в объятиях, Саске попятился назад и, столкнувшись со своей кроватью, рухнул на неё, потянув любовника на себя. Поцелуй оборвался, а Итачи страстно выдохнул, когда младший надавил бедром между его ног.       — Возьми меня, — пророкотал он, покусывая кромку его уха. — Сегодня я хочу быть снизу, каждый раз…       — Правда? — неровно спросил Учиха-старший, снимая с него футболку и расстегивая брюки. — Что случилось?       — Я чувствую вину перед тобой, — Саске сам стянул с себя штаны и трусы и принялся за одежду брата. Меньше чем через минуту все их черные брюки и футболки с гербом клана валялись на полу.       — Я тоже виноват перед тобой, — когда младший брат перевернулся на живот, Итачи нежно и игриво погладил его ягодицы и бёдра, отчего тот закусил кончик языка, ощущая, как кровь приливает не только к лицу, но и к низу живота. — Ведь я почти…       — Давай поговорим потом! — резко оборвал его Саске и, приподнявшись, вжался в его тело, чувствуя жар и твердость его плоти. Итачи, заведенный его вспыхнувшей похотью, медлить не стал и, прижав голову братишки к постели, навалился на него сзади.       — Хорошо, как скажешь, — выдохнул старший брат, проникая в его разгоряченное тело. Лицо Саске исказилось от странного чувства, а полустон-полухрип сорвался с губ. Такой жажды проникновения он ещё не испытывал, и ещё не получал такого удовольствия от первого соединения тел. Должно быть, желание самой близости совсем свело его с ума, раз он готов закончить, толком не начав.       — Успокойся, глупый волчонок, — Итачи, ощущая его невиданное вожделение, отстранился и легонько хлопнул ладонью по ягодицам, заставляя тело содрогнуться.       — Что? Почему ты прервался? — вспыхнул тот, готовый метать молнии из глаз.       — Не так быстро, — старший брат резко перевернул младшего на спину и, раздвинув его ноги, снова погрузился в тело. Саске напрягся под ним, выгибая спину и, не сдержавшись, куснул его за плечо.       — Я на взводе, — прохрипел он, когда любовник обхватил его плоть, не давая закончить. Саске от этого лишь сильнее стал изгибаться и впивался пальцами в спину брата чуть ли не до крови.       — Да? И кто же тебя так завёл? — движения Итачи стали резче и глубже, и младший брат не смог ответить на его вопрос, ибо он чувствовал, что стоит ему открыть рот, как из него станут вырываться только стоны. Они и сейчас рвутся наружу, и лишь крепко стиснутые зубы помогают скрыть их откровенную пошлость. Итачи удалось продлить их соитие, хотя он причинил своему братишке немало любовных переживаний. Оба горели, как в лихорадке, их тела стали влажными от пота, а полученное удовольствие переворачивало весь мир с ног на голову.       — Ну и? — нетерпеливо спросил Итачи, когда братья немного отошли от своей страсти. — Расскажешь мне? Почему ты чувствуешь передо мной вину и кто тебя так завёл?       — Сначала ты, — Саске перевернулся на бок, расположившись напротив своего брата-любовника. — Перед домом я встретил Изуми… Полагаю, вы снова говорили. Почему ты не последовал моему совету? — хмуро спросил он.       — Саске. Ты до сих пор сомневаешься во мне? Почему ты вообще предложил мне это? Ведь подобное… не в твоём характере. Ты всегда хотел заполучить меня и вдруг так просто решил отдать?       — Я просто решил хоть раз поступить так же, как ты, — пробурчал младший брат. — Подумать о твоём счастье и твоём правильном пути. Мои чувства меняются, Итачи, и я больше думаю о тебе, чем о себе.       — Саске, — внезапно знакомый тычок по лбу перемешал все красноречивые мысли в голове юного шиноби и заставил зажмуриться. — Это обязанность старшего брата. Так что не делай так больше и не перетягивай одеяло на себя.       — Одеяло? — потирая лоб, пробормотал тот. — А оно нам вообще понадобится? — он затолкал покрывало ногами на самый край кровати, потом забрался на брата и игриво погладил его бёдра.       — Что? Уже передумал быть снизу? — искуситель принял провокационную позу, от которой Саске жадно сглотнул. Важная часть его тела снова стала очень активной.       — Если ты не прекратишь соблазнять меня… — прорычал младший Учиха, склоняясь к его груди и подцепая зубами сначала один сосок, а затем и второй.       — То что? — бархатно спросил тот. — Моё тело доступно, Саске. Тебе стоит только захотеть — и оно подчинится всем твоим приказам…       — Продолжаешь? — чуть ли не взбеленился младший брат, находясь на грани поражения. Ещё одно слово, сказанное этим обольстительным голосом — и он просто набросится на это превосходное тело.       — Проиграешь самому себе, мой глупый маленький брат? — с насмешкой спросил он, когда Саске от безысходности почти вылизывал его ключицы, а пальцами гладил низ его живота.       — Я виноват перед тобой, потому что на мгновение допустил мысль о ребенке и чуть не поддался словам Изуми, — продолжил Итачи менее соблазнительным голосом. — А в чем же ты виноват передо мной? — приглаживая непослушные волосы на затылке, спросил старший брат. Саске, с трудом оторвавшись от его тела, виновато посмотрел ему в лицо и снова стыдливо отвёл глаза.       — После того, как я убежал из дома, около часа просто бродил по Конохе, — начал Саске, через два-три слова оставляя на торсе брата поцелуй. — А потом каким-то образом оказался у дома Хокаге. Вспомнил про придурка и… пошёл к нему. Не знаю, чего я добивался. Наруто начал говорить о том, как я меняюсь, находясь рядом с тобой. Каким заботливым и любящим выгляжу. И вдруг мне пришла мысль — а что, если ты согласишься с Изуми? Что мне тогда делать? И я спросил его… — Саске прервался, ощущая, как его ладони вспотели, а тело покрылось мурашками, как от озноба.       — Спросил о чем? — ровно, но чуть подозрительно произнёс Итачи. Его брат замешкался, не зная, как сказать об этом, чтобы не ранить или не разозлить его. При любом раскладе получалось, что он собрался предать его.       — Саске? — его молчание уже взволновало брата под самое «не хочу». Не слыша ответа на четкий вопрос, Итачи перевернул его на спину и навис сверху. — О чем вы говорили с Наруто? — повторил вопрос он, но уже не так хладнокровно, как прежде.       — Я… был в отчаянии, нии-сан, — пролепетал младший Учиха, ощущая опаляющие волны чакры, исходящие от старшего.       — И что? Убежав от меня, ты искал утешения в его объятьях? — стальной голос прорезал воздух словно кинжал, кончик которого был готов вонзиться Саске прямо в горло.       — Нет, я спросил… — задыхаясь, прошелестел юноша, у которого буквально захватывало дух: видеть ярость Итачи ему удавалось очень редко. — Если бы тебя не было, принял бы он мои чувства?       — И что он ответил? — бесцветным тоном спросил Итачи, а Саске снова охватила дрожь: ладонь брата легла прямо на его горло.       — Он не успел, — чуть не задохнулся провинившийся Учиха, когда другая ладонь любовника двинулась вдоль промежности прямо к плоти.       — Почему же? — пальцы сжали обе части тела, и юноша сладострастно изогнулся над постелью.       — Я… опрокинул его на диван, — с трудом продолжил Саске, — склонился над ним практически так же, как ты сейчас надо мной и…       Внезапно ладонь Итачи, что сжимала его горло, перешла к голове и закрыла рот. Глаза Саске широко распахнулись: он начал судорожно вдыхать через нос, не представляя, что сотворит с ним брат. Тот, склонившись так низко, что лёг на его тело, едва слышно прошептал:       — Раздвигай свои ноги шире, глупый маленький брат.       В который раз Саске пробрало от этого необыкновенного голоса, каждый звук которого был сродни афродизиаку. Юный Учиха не мог не подчиниться ему, словно находился в мощнейшем гендзюцу. Он медленно согнул ноги в коленях и развёл их в стороны. Отстранившись, Итачи резко двинул его на себя, и у его любовника перехватило дыхание, когда он ощутил его тело в себе. Саске не смог сдержать порывистого стона, однако ему пришлось вцепиться обеими руками в постель, ибо движения брата были такими несдержанными, что юноша опасался упасть с кровати. Он был непостижимо рад, что сейчас в доме они находятся одни, ибо в ином случае никак не смог бы выдержать этот напор.       — Что же ты… — запрокинув голову, прохрипел Саске, — не хочешь узнать, что было дальше?       — Если ты будешь говорить о нём так часто, я начну ревновать, — проронил Итачи, добиваясь от брата ещё одного сладостного стона.       — Что? Значит, ты ещё не ревнуешь? — с трудом шевеля языком, воскликнул Саске.       — Нет, я просто немного разозлился, — ухмыльнулся тот, практически вжимая младшего в кровать. Его губы накрыли губы любовника, и юноша чуть не задохнулся, ибо и так пребывал на грани.       — Да? — когда Итачи снова отпустил его, Саске снова попытался говорить. — Тогда я хочу увидеть твою настоящую ревность… — он стиснул его плечи и сам прижался к его губам, кончиком языка облизывая нежную кожу.       — Я опрокинул его на диван… — снова начал Саске свою историю. — Склонился над ним, как ты надо мной. Прижал ладонь к груди, — тоже самое он проделал с Итачи, чувствуя, как часто и тяжело бьется его сердце. — И хотел… — вместо продолжения он снова поцеловал любовника, но на этот раз медленно и осторожно, будто это был их первый поцелуй.       Итачи внезапно замер. Вся его страсть в одно мгновение будто схлынула, а тело окаменело, хотя и продолжало гореть. Саске, ощущая его неподвижные губы, опустился на кровать, с любопытством рассматривая лицо. Однако он не успел прочитать его эмоции, ибо распущенные волосы и упавшая челка почти полностью закрывала его.       — Вот как, — не шевеля губами, произнёс старший брат и двинулся назад, освобождая тело любовника. Саске ошеломленно смотрел на него, когда тот поднялся на ноги и откинул свои волосы назад. Несмотря на своё сильное возбуждение, старший брат был предельно спокоен, в то время как младший даже шевельнуться не мог. У Саске всё перевернулось внутри, когда Итачи схватил его за руку и рванул на себя, поднимая на ноги. Толкнул вперед и прижал к шкафу. Саске едва успел выставить руки и опереться на него ладонями, как старший Учиха навалился сзади, надавил на его спину и снова овладел его телом. Младший брат почти согнулся пополам, задыхаясь от резких глубоких толчков. Итачи, надавливая на его грудь, заставил немного приподнять корпус и приник к плечу, покусывая кожу зубами. Он смыкал их сильно, но не настолько, чтобы прокусить. Саске то и дело судорожно вздыхал и вздрагивал, а между укусами, всплесками жгучей боли и удовольствия — улыбался.       — Неплохо, — шепнул юный шиноби, чувствуя большую опору в ногах. — Но недостаточно, чтобы сломать меня, — он едва успел прикусить язык и инстинктивно приподнялся на носочки, когда особо сильная волна пробила его с ног до головы.       — Я и не пытаюсь сломать тебя, — ответил Итачи, проводя по всем укусам языком и прижимаясь губами. Его резкость и грубость начала пропадать: движения стали плавными, а губы очень нежными. В конце концов он замедлился и просто обнял Саске, прижимаясь лицом к его плечу.       — Нет… — простонал тот, содрогаясь от пламенного жара внутри. — Почему ты замедлился? Сейчас, когда я так хочу большего! — Саске начало трясти, а кровь прилила к щекам от неутолимого желания. Руки Итачи, обхватывающие его, заскользили по груди, а одна из них вновь легла на шею. Но на этот раз не обхватила, а просто скользнула еще выше и остановилась, когда пальцы коснулись подбородка. Саске ощутил давление и медленно приподнял голову. Его прикрытые от жажды глаза вдруг широко распахнулись, когда он понял, что шкаф, на который он опирается, — зеркальный. Саске увидел себя: своё раскрасневшееся лицо, огромные, черные, лихорадочно блестевшие глаза, торчащие волосы, прилипшие ко лбу, влажные припухшие губы, просившие поцелуев или чего-то другого, напряженную шею и плечи. Помимо крови, щёки залила краска стыда, и Саске хотел отвести глаза в сторону, как вдруг понял, что не управляет ими. Спину прошиб холодный озноб, тело оцепенело от страха, а глаза распахнулись ещё шире.       — Нет… — одними губами выдохнул он, рассматривая каждую капельку пота на своем лице. — Ты смотришь на меня?       Итачи позади него чуть приподнял голову. Его глаза были закрыты, а вот от лёгкой улыбки на лице, по спине Саске снова прошёл холод, вмиг сменившийся жаром. Другой рукой Итачи провёл по его голове, убирая челку со лба и полностью открывая лицо. Раскрасневшееся, влажное и страдающее в муках удовольствия.       — Нет, прошу тебя, только не сейчас… — взмолился Саске, всеми силами пытаясь опустить голову, но брат держал крепко, — только не такого меня!       — Ты восхитителен, — голос Итачи дрогнул от восторга, и его руки наконец-то освободили тело Саске, а глаза снова принадлежали ему. Почувствовав это, юноша тут же опустил голову и зажмурился, не в силах вынести такого. Однако Итачи не позволил ему долго размышлять над собственным лицом: он двинулся так, что своим телом Саске прижался к холодному зеркалу, отчего жар со спины показался настоящим огнём.       То, что случилось дальше, Саске и представить не мог. То ли от ревности, то ли от увиденного младшего брата, изнывающего от желания, страсть старшего Учихи перешла все границы. Он истязал его тело до последнего, до тех пор, пока Саске не лишился всех сил. Сначала брал его перед зеркалом, пока младший братишка мог стоять на ногах. Итачи больше не смотрел его глазами, но не давал ему насладиться удовольствием, пока Саске не начинал умолять его об этом. Затем они снова упали на кровать, где старший брат до исступления сжимал его тело, оставляя красноватые и лиловые пятна. Саске не ощущал боли, ибо безумие страсти было сильнее. Поддаваясь ему, он сопротивлялся властному любовнику, распаляя того ещё больше. Вырывался из его объятий, кусался, толкался, отбивался, рычал как дикий зверек и всё же проигрывал собственному желанию. Итачи хватал его, заламывал руки, дёргал за волосы, подминал под себя, вдавливал в постель, стискивал запястья до онемения и наслаждался своей властью над его покоренным телом. Они оба хищно улыбались друг другу, получая то, что хотели — дикую игру, приводящую к ошеломительному финалу.       Кровать превратилась в настоящее поле боя. Да что кровать — вся комната была разгромлена, ведь их игра продолжалась не только в постели. Даже если бы захотел, Саске не смог бы быть сверху. К его удивлению, Итачи оказался предельно серьёзен, и даже когда младший брат предпринимал попытки возобладать над ним, старший не подпускал к себе, пару раз используя гендзюцу. В иной реальности он связывал Саске, и пока тот вырывался из иллюзии, успевал овладевать им.       — Значит, всё по-настоящему? — задыхаясь, прошептал Саске, обессиленно рухнув на край кровати, к которому прижимал его брат.       — Разве у нас когда-то было понарошку? — усмехнулся тот.       — Нет, показываешь себя настоящего, — протянул Саске, не чувствуя на своём теле живого места. — Всё же, ты охотник, а я — твоя добыча. Остальное было иллюзией. Знаешь, одно дело, охотиться в диком лесу, а другое — в загоне, где животных специально выращивают для этого и приманивают прикормкой. Вкус настоящей охоты, наверное, мне не узнать.       — Саске, настоящая охота — это насилие сильного над слабым. Ни ты, ни я не хотим этого. Точнее, у нас с тобой уже так не будет. Мы не звери, мы оба охотники. Тебе нужно лишь приложить чуть больше усилий. В следующий раз, — улыбнулся тот, взъерошив его волосы. Саске в бессилии выдохнул — он даже не мог забраться на кровать, так и продолжая стоять на коленях подле неё.       — Ты прости, но до следующего раза мне и моему другу придётся долго реабилитироваться.       Итачи, тихо посмеиваясь, с трудом, но всё же смог затащить младшего на кровать и забрался на неё сам. У него тоже осталось мало сил, к тому же, на братишке пришлось применить сильное гендзюцу, чтобы обездвижить на пару секунд. Из обычного он бы выбрался за мгновение, да ещё бы добавил своего Шарингана. Тяжело дыша, они лежали рядом друг с другом, едва отличая реальность от воспоминаний. За окном уже успело стемнеть — на свои любовные игры они потратили целый день, не замечая ни минуты, ни часа, не ощущая ни голода, ни жажды. Хотя последнюю Саске почувствовал сейчас как нельзя остро, но подниматься с кровати ужасно не хотелось.       — Мама скоро вернётся. Нужно убраться до её прихода, — минут через двадцать произнёс Итачи.       — Да… — выдохнул Саске, едва открывая глаза. — Только у меня живот онемел, и ноги вряд ли меня сейчас удержат.       — Ладно, я понял, — ухмыльнулся тот и несильно сжал его руку. — Тогда помоги мне чуть-чуть и отдыхай.       — Что? Помочь тебе? Как? — сонно спросил Саске, ощущая, что остатки его сил буквально растворяются, а в сон клонит неимоверно. — Нет… — едва успел выдохнуть он, поняв, что брат забрал у него остатки чакры.       — Спи спокойно, Саске, — проронил старший Учиха, благодаря чакре младшего уверенно поднимаясь на ноги. — Я справлюсь с остальным.