Объяснения

      Идея направиться в гробницу Саргераса изначально не понравилась Майев. Она прекрасно понимала, что старые раны запросто могут вскрыться, обнажая душу, выдавая её слабости, сломав её. Меньше всего ей нравилось предложение идти с Иллиданом, аргументируемое Кадгаром тем, что они смогут присматривать друг за другом. Как же, присматривать, они могут сотрудничать, но далеко не факт, что когда-нибудь они не вцепятся друг другу в глотку. Вроде бы уже и ненависть остыла, а старые раны всё равно давали о себе знать.       Стражница понимала, по какому тонкому лезвию сейчас ходит. Бездумное участие в боевых действиях, из-за которых гибло много её воинов и беспрекословное подчинение Кадгару были единственной возможностью Стражей избежать гнева ночных эльфов. Стоит прекратить посылать воинов на смерть или лишиться благосклонности Кадгара, как она тут же окажется за решёткой, в лучшем случае. Не только ей там грозит оказаться, все Стражи, отчасти, являются преступниками в народе ночных эльфов. Об этом знали немногие, может быть, Тиранда да генерал Шандриса, которые уже успели покопаться в прошлом многих тюремщиков. Их короткого приказа хватит, чтобы спустить на Стражей не только эльфов, но и весь Альянс. От такого уже не скроешься ни в каких мирах.       Холодный ветер приятно скользил по лицу и взъерошивал волосы. Мысли не так сильно путались, а страхи становились по порядку. Высокая трава покалывала обнаженные ладони — самое прекрасное чувство. В такие редкие моменты отдыха на природе без посторонних глаз Песнь Теней могла ощутить себя живой.       В нагрудном кармане лежала небольшая фляга, до краев заполненная самым дорогим вином, которое удалось выкрасть из Сурамара. Всё чаще в голове появлялись мысли, что столько ярких побед можно и отпраздновать, а об ужасных поражениях можно и умолчать. Так сейчас делают в Азероте. Кому какое дело, что меньше недели назад с задания не вернулась дюжина Стражей. Без семьи, без друзей они никому не были нужны, кроме Майев. Каждую смерть — случайную или по вине командования, она принимала на свой счет.       Стальная, оцарапанная фляга, с которой Майев прошла через всё Запределье, и которую смогла найти после падения Иллидана, привычно не хотела открываться с первого раза. Если не закрывать её так сильно, жидкость запросто могла пролиться. Да и вкус напитка в ней уже давно начал искажаться, ведь когда-то пришлось хранить там воду из источников в Долине Призрачной Луны, а они давно были заражены Скверной. Теперь всё из этой фляги было с привкусом этой демонической дряни.       Первый глоток непривычно обжёг горло и заставил поморщиться от своей кислости. Определенно, это было одно из самых худших вин, которое когда-либо пила Песнь Теней. А кто-то её ещё уверял, что это пьют аристократы Сурамара. Тогда с полной уверенностью можно было сказать, что у этих самых эльфов высшего сословия не было никакого вкуса. С другой стороны, это пойло было замечательным средством для того, чтобы напиться и забыться.       — Накануне сражения лучше не пить, — заметил насмешливый мужской голос за спиной.       Губы Майев растянулись в неловкой полуулыбке. Сейчас ей было плевать, кто там решил нарушить её покой, пускай это будет даже тот же самый Предатель. Завтра у неё будет больше причин, чтобы вогнать чакрум прямо в сердце. Прямо как на вершине Черного Храма. Она сделала ещё один небольшой глоток, чувствуя, как на глаза навернулись слёзы. Видимо, разучилась пить.       — Я не получу даже едкого замечания с твоей стороны? — обиженно произнес охотник на демонов.       — Зачем? — хмыкнула Песнь Теней, откидываясь на траву.       И правда, смысл ей сейчас что-то говорить, завтра успеют обменяться едкими замечаниями. Сегодня можно передохнуть, набраться сил.       Крылатая огромная фигура склонилась над ней и пристально сверлила её взглядом ядовито-зеленых глаз. Татуировки полыхали скверным огнем, из-за чего можно было прекрасно рассмотреть замысловатый узор. Она давно заметила, что рисунок был очень красивым, но как-то раньше не было возможности рассмотреть его.       Огромные крылья закрывали её, будто купол, и казалось, что она впервые за долгое время оказалась по-настоящему в безопасности. Сквозь них плохо пробивался яркий лунный свет, их размах мешал Стражнице любоваться огромными звёздами. Песнь Теней недовольно нахмурилась и прикрыла глаза ладонью. Раз ей не дают восхищаться прекрасным, она вообще ни на что смотреть не будет.       — Могу я присоединиться? — поинтересовался Иллидан, сев рядом с женщиной. — И попросить у тебя немного чудного напитка.       — Бери. У Азшары, наверное, и было это алкогольное недоразумение, когда она пускала Пылающий Легион в наш мир. Тебе оно должно навеять приятные воспоминания, Предатель.       — Ты можешь хотя бы сейчас затолкать свой ядовитый характер в задницу и просто насладиться моментом? — недовольно поинтересовался охотник на демонов. — Все мы совершаем ошибки, такова жизнь. Десять тысячелетий назад я думал лишь о том, как спасти мир от демонов, я рискнул всем.       Песнь Теней тихо хмыкнула. Она и без его откровений всё это прекрасно поняла ещё в заключении в Чёрном Храме. Но тогда всё это переосмысление не позволило ей передумать и не убивать охотника на демонов. Сколько бы всего можно было избежать, не соверши она подобной глупости в прошлом. Возможно, тогда бы она не пугалась каждого шороха, опасаясь мести и правосудия ночных эльфов.       Будто почувствовав тяжкие думы Стражницы, Ярость Бури осмелился слегка её приобнять, аккуратно сжав когтистыми пальцами её плечо. Сбрасывать его тяжелую руку не хотелось, пускай попытается поддержать, самолюбие своё потешит.       — Возможно, не моё дело, но почему ты избегаешь общения с сородичами, а за твою голову какое-то время была назначена не самая маленькая награда? — тихо, почти в самое ухо прошептал мужчина.       — По большей части из-за того, что пыталась убить Малфуриона, по меньшей — убивала Высокорожденных, практиковала запретную жреческую магию; в общем и целом вела себя аморально, — оскалилась Песнь Теней, искренне наслаждаясь дыханием на своём лице. — Тебе не кажется, что ты слишком сильно нарушаешь моё личное пространство?       — Ни капли.       Чужие, сухие губы почти невесомо скользнули по щеке к уху. Длинным клыком Ярость Бури прикусил её мочку, и в тот же миг Песнь Теней взяла себя в руки. Рука в латной перчатке резко упёрлась в чужую грудь и слегка оттолкнула от себя. Она однозначно разучилась пить, раз позволила охотнику на демонов зайти так далеко.       Иллидан выглядел расстроенным. Он недовольно поджал губы, но больше ничего не предпринял. Отвернувшись от Стражницы, он сделал несколько больших глотков вина, недовольно морщась.       — Чего ты боишься? — поинтересовался охотник на демонов, подняв взгляд к небесам. — Уж точно не плахи или чужого правосудия. Может быть, своих собственных чувств или эмоций?       — К чему ты клонишь, Предатель? — прорычала Стражница, вовсе не желая, чтобы в ней копался кто-то вроде Иллидана.       — Ни к чему особенному, — вздохнул мужчина, отпивая из чужого вина. — Допивай — тебе станет намного легче.       Это был по-настоящему дельный совет. С толикой злости Майев отобрала свою флягу и большими глотками осушила её. Осознание того, что с напитком что-то не так, пришло не сразу. Чуть больше, чем через минуту какой-то алкоголь в разы крепче вина ударил в голову. А был ли это алкоголь? Возможно, какой-то дурман, подсыпанный надоедливым охотником на демонов. И чего он только добивался?       — Ублюдок, — прохрипела Майев, чувствуя, что слёзы крупными каплями стекают по щекам, а в горле застрял ком. Она была беззащитна перед ним, а добром это точно не закончится. — Зачем? Тебе так хочется отплатить мне за заключение под Хиджалом?       — Я зла не помню — приходится записывать, — усмехнулся Иллидан, так безобидно, так расслабленно. — Я ничего не сделаю против твоей воли. Я просто хочу, чтобы ты прекратила этот ужас. Не желаю видеть это отчаяние в твоих глазах, эти нотки безответной любви. Если ты забыла, напоминаю — я прекрасно вижу ауры, поэтому давно знаю, что ты испытываешь ко мне и почему ищешь смерти.       Для того, чтобы признаться в этом, Майев была слишком гордой, но смысл во всем этом, если её прочитали как открытую книгу? Бессилие и злоба захлестнули затуманенный разум женщины. Слабый удар пришелся по чужой груди, охотнику на демонов он не мог навредить. Непонятно, чего ожидала Майев, возможно, удара по лицу, грубого прикосновения, ужасного магического заклинания, отосланного в её адрес. Но ничего такого не произошло.       Ярость Бури нежно коснулся губами щеки женщины. Чувственный, едва весомый поцелуй, охотник на демонов будто просто изучал Стражницу, опасался сделать что-то не так. Его нос коснулся носа Майев, а её губы обдало чужим горячим дыханием. Он вовсе не торопился, будто у него в запасе была целая вечность. Это сводило с ума.       — Мы вполне можем завтра погибнуть, — прошептал мужчина. — Так и не объяснимся друг другу?       — Только если ты завтра собрался помирать, — ответила Песнь Теней, поймав себя на мысли, что даже сейчас отвечает ему в привычной грубой, снисходительной форме.       — Тогда когда?       — После того, как это прекрасное место снова будет очищено, — вздохнула Майев. — Мы найдем с тобой минутку для уединения.

***

      Он никогда не любил утро, но сегодня по-настоящему был рад ощущать на лице, измазанном чужой кровью, тёплые солнечные лучи. Никогда ранее ему не приходилось так радоваться окончанию, возможно, самого трудного дня и ночи в его долгой жизни. Этот прекрасный день опечаливала лишь картина лежащих на земле трупов. Слишком многие сегодня отправились к праотцам. Хорошо, они хотя бы смогли добиться поставленной цели.       Всю битву голову не покидали воспоминания о недавней спокойной ночи. Майев Песнь Теней никогда не бросала слов на ветер, их откровенный разговор должен был состояться. Правда, для начала её нужно было найти. Командира Стражей охотник на демонов потерял из вида после встречи с призраками сестёр Элуны. О её судьбе ему было мельком известно из слухов, которые передавали солдаты из уст в уста.       Бродить по полю боя и подавлять рвотные позывы от запаха горелой и разлагающейся плоти, крови смертных и демонов, было не самым приятным занятием. А его ещё смели отвлекать командиры, чтобы поздравить с выигранной битвой, а не войной. Это жутко раздражало.       Суровую женщину он нашёл на скалистом склоне, стоящую почти на самом краю. Необычный шлем валялся на земле, поэтому седые волосы трепал ветер. Плащ и доспехи будто насквозь были пропитаны кровью, но сама она была вроде не ранена.       — Я бежала с поля боя, — дрожащим голосом проговорила Стражница вместо приветствия. — Почему сейчас за трусость не четвертуют?       — Я слишком хорошо тебя знаю, — обеспокоенно проговорил Иллидан, чувствуя, что ему не следует подходить ближе. — Ты бы не сбежала, если бы не было какой-то причины. Расскажешь?       — Ная, — тихо хмыкнула Песнь Теней, а наплечники мелко задрожали. — Она погибла там, когда мы пытались тебя остановить. До сих пор виню себя в её смерти.       Возможно, ей нужно было побыть одной, но Иллидан понимал, что так ей будет очень трудно справиться. Не было слов, никак не получалось их найти. Он никогда не умел поддерживать других.       Она резко обернулась и, сделав пару шагов, крепко обняла его. Она беззвучно плакала, крепко прижимаясь мокрой щекой к его широкой груди. Не найдя лучшего выбора, Ярость Бури обнял её в ответ и прикоснулся губами к седой макушке. Так непривычно было ощущать в своих руках сильную женщину, которая впервые показала свою слабость перед ним. Неужели она начала ему хоть немного доверять?       — Я могу тебе чем-нибудь помочь? — аккуратно спросил охотник на демонов, боясь спугнуть это состояние.       Она подняла заплаканные, опухшие глаза и с такой надеждой смотрела на него. От этого такие назойливые мурашки прошли. Он никогда не видел её в таком состоянии и, Саргерас его раздери, ему это нравилось.       — Я думала и думала над твоими словами, и что хочу тебе сказать, — выдохнула Майев. — Ты не сможешь забыть Тиранду, а я не та, кто сможет сравниться с ней хоть в чём-то. Не прошу любить меня, я этого не заслужила. Просто хочу, чтобы ты мог меня поддержать, и был со мной откровенен. Не прошу ласки, заботы, тайных свиданий, я это уже давно переросла. Моим чувствам и этого будет достаточно.       Иллидан готов был поклясться, что почувствовал, как лёд вокруг его сердца треснул. Он понимал свои эмоции, но не признавал их, всё-таки ему статус не позволял предаваться чувствами к своей тюремщице. Теперь плевать. Он впервые ощущал, что действительно кому-то нужен. Он поцеловал её в лоб и тихо прошептал на ухо:       — Никогда не предам тебя…