Pink present

      Сегодня 20 апреля — день рождения любимого альфы Сехуна, поэтому в честь столь прекрасного события омега решил преподнести своему возлюбленному особенный подарок, то, что он так бережно хранил и боялся потерять. Для принятия такого важного и судьбоносного для двоих решения ушёл не один месяц. Он достаточно сильно переживал, чувство тревоги неприятно кололо в груди, отдаваясь тупой болью, ведь не каждый день преподносишь именно себя. Хоть они уже и встречались довольно давно, но у них ничего не было, дело даже не в том, что омега как-то отказывал в близости, или не было удобного случая принять горизонтальное положение и хорошенечко друг друга… кхм, а, впрочем, неважно. Да, конечно он побаивался, как же без этого, но доверял Ханю, как себе, поэтому все тревоги уходили на задний план. Китаец сам отказывался, он почему-то не хотел трогать возлюбленного, хоть они и являлись истинными. Этот факт, кстати, не на шутку задевал Сехуна и даже злил, ведь он уже давно не ребёнок и, так скажем, имеет все права на сексуальную жизнь, но он успокаивал себя мыслью, что Хань просто очень его любит и боится сделать необдуманный шаг, чтобы не делать омеге больно и неприятно. А еще, мать вашу, не понимает, как сложно молодому сформировавшемуся организму, который в полной мере готов почувствовать член в заднице, справляться с течкой, что с каждым разом дается все сложнее и сложнее, когда ты имеешь своего, черт его дери, альфу. Однако О был слишком горд и, к тому же, достаточно стеснителен, чтобы попросить о подобном, хотя, уж скорее, потребовать отодрать его, ну, или трахнуть, чтобы из глаз летели искры, а горло саднило от блаженных стонов.       Но сегодня очень важный день, который, как решил сам Сехун, расставит все точки над «и». Не то, чтобы он не хотел тратиться на подарок и все такое… нет, просто ему уже надоело тянуть кота за хвост и постоянно мучиться и мучить Ханя, и он решил действовать напрямую. Ведь самым лучшим подарком для альфы будет не какая-то там безделушка, которая, в конечном итоге, проявляется где-нибудь в ящике, а самое желанное, самое дороге — сам Сехун и его хрупкое тело. Конечно, был риск, что Лу не согласится и будет его отчитывать, прям как старший брат, за своенравное поведение, так что оставался только один вариант — прислушаться к всеми известному правилу, которому научил его лучший друг Бэкхён — вали и трахай. Вообще, их отношения, на первый взгляд, были довольно странными для истинной пары. Они больше походили на семейные, но не тех людей, что были связаны узами брака, а братьев. Хань готовил омеге завтраки по утрам, заставлял тепло одеваться, закутывая чуть ли не во всю одежду, чтобы тот, не дай Бог, не простудился, и даже иногда следил за оценками и успеваемостью омеги, хотя разница в возрасте была не так уж и велика.       Сейчас 18:00 часов, в городе маленькими шажками ступает ночь, палящее солнце уходит за горизонт, и сумеречная прохлада опускается на землю. Сехун знал, что его любимый сегодня придет позже обычного, не раньше 20:00, поэтому решил начать подготовку к празднованию именно сейчас, пока есть столь драгоценное время. Омега пошёл в душ, чтобы привести себя в надлежащий вид и хорошенько расслабиться. Он залез в ванну и открыл кран, регулируя воду. Спустя пару минут по комнате начали витать сладкие нотки цветущих пионов, и было даже непонятно от кого они исходят: от геля для душа с таким же умопомрачительным ароматом или же от омеги, нежевшегося в тёплых струях воды. Сехун намыливался, проводя по по чувствительным участкам кожи руками, аккуратно огибал бедра и блаженно жмурился. В такой момент омега предоставил, что он сейчас в душе не один, и ласкает его именно его альфа. От таких достаточно непристойных мыслей член начинал наливаться кровью, а чувствительная дырочка слегка зудеть и обильно выделять смазку. Он взял своей возбудившийся орган в ладошку и принялся водить по нему влажными пальцами. Омега двигал рукой вверх и вниз от основания до сочащейся смазкой головки, иногда спускался к налитым спермой яичкам, аккуратно поглаживая и сжимая их, тихо стонал. Вторая рука орудовала сзади, в меру умело проникая в сжавшееся колечко мышц. Тонкие изящные пальцы расходились ножницами, сгибались, игриво задевая простату. Ещё пара минут таких игр, и омега кончает на кафельную плитку в ванной с громким и протяжным «Хань» из искусанных губ. Когда с растяжкой и водными процедурами было покончено, он вышел из наполненной жаром ванны и посеменил в комнату, чтобы переодеться в наряд, специально подготовленный для этого вечера. Переодевшись, Сехун придирчиво рассматривал себя в большом зеркале, добавляя последние штрихи в свой образ. В коридоре послышался щелчок открывающейся двери, а вскоре шаги и шуршание, после чего омега занял исходную позицию. — Сехуни, малыш. Я пришел. Почему ты меня не встречаешь и почему такой сильный зап… — заглянув в спальню, альфа потерял дар речи и не мог оторвать восхищенного взгляда. На кровати с согнутыми коленями сидел донельзя соблазнительный омега. На нем были розовые в мелкую сеточку чулочки с подвязками, которые уходили под такого же цвета кружевной пеньюар. Этот самый пеньюар довольно сильно топорщился на плоской груди, что выглядело ещё большее соблазнительно, но так как омега сидел со сведёнными ногами, альфе не представилось возможности посмотреть трусики. — Хань… — протяжно тянет Сехун, чуть выгибаясь в спине и открывая хрупкую шею взору альфы. — Что с тобой, малыш? П-пожалуйста оденься, иначе я не смогу сдерживать себя, — дрожащим голосом сказал Лухан, пытаясь взять себя в руки, что у него, прошу заметить, скверно получалось. Он прерывисто дышал и утопал в сладком запахе пионов, которым, как ему казалось, пропахла вся квартира, каждая вещичка, было до невозможного душно, ноги становились ватными, голова отказывалась работать, а язык нервно забегал по внезапно высохшим губам. — Я не хочу, чтобы ты сдерживался, не хочу, чтобы ты останавливался. Лухан, я уже не ребёнок, — он тихо вздохнул. — Пожалуйста, прими мой подарок. Мне хочется подарить тебе самое дорогое, что у меня есть, то, что я бережно хранил и не отдал бы кому-то другому. Прими меня, — омега поднял вверх и протянул вперёд две изящные ручки, которые были перевязаны розовой ленточкой с небольшим аккуратным бантиком. Что сказать, руки у Сехуна растут откуда надо, раз смог сам ленточку завязать. — Малыш, ты точно в этом уверен? — глаза альфы были полны тревоги и нежности, он волновался за возлюбленного и не хотел делать ему больно, не хотел торопиться. — Ты не сможешь вернуть все назад, — сказал альфа, приближаясь к кровати, попутно скидывая пиджак и развязывая надоевший за весь день галстук. Хань надеялся, что омега все-таки даст заднюю, но его малыш стоял на своём, глаза омеги горели решимостью, было в них ещё что-то. Возможно, страсть? Возбуждение? Но при всём блеске в этих самых глазах и огне, который, казалось, объял омегу, он продолжал выглядеть до одури невинно, что пробуждало в Хане необъяснимую нежность, с которой он смотрел только на Сехуна — на своё маленькое сокровище, которое он готов оберегать всю жизнь.       Омега ничего не говорил и хлопал длинными пушистыми ресницами, которые отбрасывали тени на красивые отточенные скулы, делая взгляд более таинственным и до дрожи в коленях сексуальным. Он, протягивая руки, словно тянулся к теплу, по имени Лу Хань. Китаец улыбнулся своей обворожительной улыбкой, которую он дарит только своему Хунни и скинул челку с вспотевшего лба. — Я безмерно счастлив, что ты доверяешь мне. Спасибо тебе, малыш, — китаец подался вперёд и прильнул к чужим губах в сладком поцелуе, попутно развязывая ленточку на тонких запястьях. Альфа целовал нежно, сладко смакуя желанные губы, и осторожно, словно боялся спугнуть. Он лишь облизывал их, слегка прикусывая, дышал в них своим горячим дыханием и сам ловил чужие рваные выдохи. Лишь когда омега сам разомкнул свои губы, Лу медленно и ласково проник в чужой рот, проходя по зубам, очерчивая дёсны и нёбо и сплетая их языки в безумном незамысловатом танце, доводя бедного омегу до такого состояния, что перед глазами взрывались фейерверки. В это время руки Ханя блуждали по чужому телу, поглаживая чувствительную, как шёлк, кожу через тонкую, почти прозрачную ткань, от чего младший выгибался дугой, прерывисто дышал в поцелуй и чуть ли не скулил, требуя продолжения. Альфа пересчитывал позвонки, слегка щекотал бока, давил на тазовые косточки, вызывая волну мурашек. Руки китайца не обошли вниманием белоснежные, как снег, и до невозможного хрупкие плечи мальчишки. Он был словно фарфоровая куколка, такая нежная, хрупкая, до которой страшно было докоснуться, боясь разбить или хотя бы оставить маленькую царапинку. Лухань подцепил тонкие лямки пеньюара, которые легко сползли, оголяя тело омеги еще больше для изучающего его взора. В лёгких постепенно заканчивается кислород, и влюбленные с трудом отрываются друг от друга, чтобы перевести дыхание. Каждый смотрит на свою пару с неподдельной любовью, в их взглядах столько нежности и искренности!       Альфа несильно толкает омегу на кровать, чтобы тот принял горизонтальное положение. Сехун повиновался и лёг, при этом слегка смущенно разводя гладкие стройные ножки, но прикрывая пах от затуманенного дымкой возбуждения взгляда. Хань снял с омеги пеньюар, который, как считал он, тому вовсе не нужен и лишь закрывает все прелести прекрасного, желанного тела, и отбросил его в сторону. — Ты прекрасен, — нежно сказал альфа, отводя чужие руки от тела и любуясь Сехуном.  — Не закрывайся от меня.       Сказав это, альфа оставил легкий, словно облачко, и трепетный поцелуй у виска омеги, от чего тот залился лёгким румянцем, и принялся ласкать любимое тело. Он неспешно покрывал его поцелуями, оставляя следы своей любви, словно художник на своём полотне. Задержался Лу и на темных напряжённых бусинках, которые так и манили прикоснуться к себе. Он обдавал их жаром своего дыхания, при этом слегка сжимая холодными пальцами. От такого контраста омега непроизвольно издал стон наслаждения, подаваясь вперёд, что любой бы уже не выдержал, но китаец продолжил свою сладкую пытку. Сейчас он находился где-то в районе бёдер любимого. Лу погладил руками аккуратный член омеги, очерчивая чувствительную венку, и припал к нему горячими влажными губами, вызывая протяжные стоны из мальчишеской груди, которые были для него подобны музыке. Он был достаточно хорош в минете и за пару ловких движений мог довести до невозможного, но знал, что это первый раз его мальчика, поэтому альфа лишь немного поиграл с головкой и слегка поласкал языком дырочку на ней. На такие ласки омега залился сильным румянцем и зажал рот рукой. — Малыш, — мягко сказал Лу, глядя прямо в ореховые глаза напротив и чуть улыбаясь, — ничего не стесняйся, я хочу слышать тебя.       Хань взял чужую ногу, приподнимая, и принялся зацеловывать внутреннюю сторону бедра, щекоча своим дыханием молочную кожу. — Хи-хи. — Что такое? — удивился альфа, отвлекаясь от своего занятия. — Мне щекотно, — смущенно пробормотал омега, пряча лицо под длинной, слегка взмокшей челкой.       На это китаец лишь слегка рассмеялся. О обожал, когда его любимый улыбался. В такие моменты все казалось таким радужным, полным яркого чарующего света, в котором забывались все проблемы, все обиды, которые носит сердце, весь мир для Сехуна мерк в его волшебной сахарной улыбке.       Одна из рук альфы, с такими аккуратными пальцами, уже тянулась к заветному колечку мышц, для того чтобы его подготовить. — Не…не надо, — остановил его омега, чуть подрагивая в сильных руках, которые придерживали его за тонкую талию. — Но, Хунни, это же первый раз. Я понимаю, что смазка выделяется, однако, даже в таком случае это может навредить тебе. Я не хочу и не могу сделать тебе больно, ты должен запомнить этот день на всю жизнь. — Все хорошо, Лу. Я немного готовился, — казалось, в этот момент даже корни волос Сехуна стали красными от накатившего его смущения, хотелось прикрыть алеющее лицо ладошками, но он держался до последнего, уверенно смотря в глаза старшего, — для…для тебя. — О, мой малыш, — альфа подался вперёд, чтобы подарить омеге легкий поцелуй, такой короткий, но полный чувств. — Ты так старался для меня, — снова поцелуй, — спасибо, — короткий выдох в чужие губки.       Хань достаточно быстро расправился с больно давившими в области паха брюками и нижним бельём, аккуратно пристраиваясь к сочащейся смазкой дырочке. Альфа всё-таки побаивался предпринимать хоть какие-то действия, ведь член у него был, так скажем, не маленьких размеров, но так хотелось почувствовать обжигающую влагу, услышать сладкие стоны, предназначенные только ему одному, и плевать он хотел на соседей. Ах! Как же хотелось ворваться в тело этого мальчишки, чтобы он принял все, без остатка. — Оленёнок, — прохныкал омега, закидывая голову и царапая плечи, — не останавливайся, прошу тебя.       Ну как можно было отказать? Китаец толкнулся вперёд, замирая на несколько мгновений, давая омеге привыкнуть к ощущениям и как следует отдышаться. Он двигался медленно, выцеловывая каждую частичку любимого лица, дабы отвлечь от боли и дискомфорта. Узость и жар буквально давили на мозг, но это было так приятно. Сверху Лу услышал сдавленные всхлипы, которые не на шутку его испугали. — Малыш, малыш, ты как? Тебе больно? Давай я выйду и растяну тебя? Поверь, так будет лучше, — нервно бормотал альфа, утирая чужие скупые слёзы, стекающие по щекам. — Нет, продолжай, пожалуйста, я привыкну, только не останавливайся, — с улыбкой сказал омега, чуть щурясь. Это улыбка была наполнена радостью и огромным количеством доверия. И все это было лишь для Лу. Альфа ласково провёл рукой по взъерошенным волосам любимого и уткнулся в соблазнительную впадину ключиц, вдыхая сладкий, сводящий с ума аромат и чуть прикусывая нежную кожу, оставляя на ней свою метку не на каких-то пару дней, а уже на всю жизнь, счастливую, наполненную яркими моментами. — Хорошо, милый, потерпи ещё немного.       Хань начал медленно и осторожно двигаться, при этом пытался всё-таки попасть по простате, чтобы доставить Сехуну удовольствие. «Кажется, нашёл» — подумал альфа, когда почувствовал, как омега обмяк в сильных руках и начал чуть постанывать, уже самостоятельно насаживаясь на порядком возбуждённый орган. Продолжая входить под тем углом, Хань постепенно прибавлял темп, тем самым растягивая тугую дырочку и доставляя омеге неописуемое, ни с чем несравнимое удовольствие. Лу чувствовал скорую разрядку, поэтому потянул проворные пальчики к чужому органу, который тоже требовал внимания, и начал надрачивать. — Ха. Хань… я больше не могу, — то ли прохныкал, то ли простонал Сехун, впиваясь коготками в спину альфы и чуть сжимая его член внутри себя, от чего старший стиснул зубы, чтобы не излиться прямо в омегу. — Конечно… малыш…       Китаец увеличил амплитуду движений как рукой, так и тазом, чтобы побыстрее помочь Хуну достичь своего пика. Оргазм накрыл пару почти одновременно. Омега выпустил тугие струи семени в ладонь любимого, а альфа успел выскользнуть из Сехуна, пачкая его розовенькие чулки. Альфа подтянулся вверх, укладываясь рядом со своим омегой и крепко прижимая к себе обмякшее, но такое родное тело. Сехун, который лежал спиной к альфе, засуетился и повернулся, смотря в темные шоколадные глаза напротив, чуть улыбаясь краешком покрасневших от поцелуев губ. Теперь их лица находились в нескольких сантиметрах друг от друга. — Спасибо, тебе, Оленёнок, — прошептал омега, опаляя губы Ханя горячим дыханием. — С днём рождения, любимый.       Сказав это, О притянул лицо Лу ещё ближе и слился с ним в тягучем, наполненном благодарностью, поцелуе…