Из циркачей в даэвы

      Я вырос в цирке Лукибуки. Умирающего от голода и холода в трущобах Пандемониума пятилетнего мальчишку подобрал и взял себе в помощники фокусник Ремирунг. Я приносил ему реквизит, прибирался в его гримёрке, гладил и латал костюмы. К десяти годам я освоил многие из его фокусов и вырос настолько, чтобы стать его ассистентом. Это было удобно: я знал все секреты, был тощий — в цирке никого не обделяли пищей, но у меня никогда не хватало времени нормально поесть, — и очень гибкий. О последнем Ремирунг заботился особо, заставляя меня тренироваться вместе с цирковыми акробатами.       В пятнадцать я, соблазнившись атмосферой праздника, ушёл в помощники к цирковому клоуну Арти. Я надевал немыслимых расцветок наряды и парики, раскрашивал лицо цветным гримом и смешил людей с вдохновением новичка. И искренне удивлялся тому, что, уходя за кулисы после каждого представления, Арти с отвращением стирал грим с лица и, непристойно ругаясь, закрывался в гримёрке с очередной бутылкой. Потом, повзрослев, я, конечно, понял его. Но категорически не принял.       В конце концов я решил, что не хочу всю жизнь быть актёром, и покинул гостеприимное и уютное закулисье цирка Лукибуки. Мы как раз давали представления в Пандемониуме, и, собрав нехитрый узелок, я тихо, под покровом ночи, ушёл бродить по улицам. Я смотрел на прохожих и восхищался ими — одетыми в красивые зачарованные доспехи, владеющими легендарным оружием... Большинство из них были воинами. Да и как иначе? Эта долгая, кровопролитная война, казалось, не закончится никогда. Она оставляла след на всех сторонах жизни обитателей Атреи — элийцев и асмодиан, людей и даэвов, балауров, шиго, шураков... Торговцы меняли цены на товары в зависимости от уровня влиятельности той или иной расы, музыканты и поэты воспевали в своих балладах подвиги великих воинов, кузнецы ковали мечи и доспехи, алхимики сбивались с ног, поставляя лекарственные зелья на поля сражений. Война не обошла стороной и цирк — сколько раз мы с Арти высмеивали трусость элийцев и уродство балауров в наших постановках! Но я, в отличие от всей этой вооружённой толпы, воином быть не хотел.       Когда я предстал перед Бальдром — бедно одетый, тощий, но горящий ярким пламенем Идеи, — верховный жрец сначала глянул на меня свысока. Но через час я уже нёсся по пыльным дорогам Исхальгена к Мунину, а через сутки корчился от невыносимой боли — следствия привязки души к кибелиску и создания нового тела — сильного, выносливого, крылатого даэва.       Оправившись от первого воскрешения, первым делом я направился к портным. Все цирковые шмотки — аляповатые, кричащие, слишком разноцветные — я вышвырнул в первую же помойку. На смену им пришёл мой первый, но любимый костюм. Жёлтый, как канарейка.       Есть даэвы музыки, ритма, красок. Света и тени. Цветов и камней. Я же...       Я стал развлекать детей. Проводить дни рождения, праздники и конкурсы. Даже нашёл себе напарника — маленького даэва, который не знал, куда ему деваться. Я обучил его всему, что знаю сам. И теперь меня знают все дети, как единственного во всей Атрее даэва-аниматора.