***
Разочарованный, и что-то тихо бухтевший себе под нос, специальный агент Фокс Малдер протиснулся мимо своей напарницы и закинул ветки, которые он с отвращением на лице тащил через весь их кабинет, в переполненную мусорную корзину. Поднятая бровь и вопрошающий взгляд Скалли не смогли ускользнуть от зорких глаз Малдера. — Я клянусь тебе, это настоящий заговор, обдуманный и приведенный в исполнение в наивысших правительственных кругах! — Окончательно сдаваясь, Малдер обошел свой стол и, вздыхая, опустился в кресло. — Малдер, ты ведешь себя хуже, чем сам Гринч! — Без капли юмора в голосе бранила своего коллегу и друга Дана Скалли, после чего оценивающе взглянула на доверху забитую ветками омелы корзину. — Теперь ты пойдёшь воровать праздничное украшение и на остальных этажах? А как насчёт рождественской елки в фойе? Малдер, я знаю, ты не особый любитель Рождества, ты даже Хануку не празднуешь, но почему ты не позволяешь людям, отмечающим этот праздник, радоваться, и негодуешь каждый раз, когда тебе кто-нибудь пожелает «счастливого Рождества»? — Разочарование читалось на лице Скалли. Завтра Рождество, семейный праздник, который она ценила и любила, по причине связанных с ним традициями. Её сердце сжималось при одной только мысли, что сегодня вечером она будет наслаждаться с любовью приготовленной едой и завтра наблюдать, как её племянники открывают подарки, в то время как Малдер будет сидеть в своей квартире, подавленный и расстроенный. Разве на Рождество не должны все радоваться и быть счастливыми? Каждый должен. Малдера можно было описать многими понятиями, но «нормальный» не входило в этот список. И хотя именно эту его чудаковатость она любила больше всего, но все же хотела, чтобы именно в этот праздник он смог оттеснить подальше по крайней мере некоторые темные стороны своего характера. — Рождество уже не то, каким оно первоначально было. Наше общество сделало из него коммерческое представление. Готов поспорить, что больше половины детей не знают настоящего значения этого праздника. Да и откуда же? Ведь родители формируют их так, как им хочется. Для одних Рождество — это сделка года, на других — событие года, состоящее из беготни по магазинам и праздничного напряжения. Каждый занят только собой и тем, чтобы выбрать самые лучшие и дорогие подарки, испечь лучшее печенье или повесить самые яркие гирлянды. Я был вчера в городе, Скалли. У одной пожилой дамы выпали покупки из рук, потому что ее толкнули спешащие «охотнички за подарками». Никто даже не остановился. Я был единственным, кто помог ей собрать свои покупки. Я предполагаю, что большинство этих охотничков совсем ее не заметило. И что это говорит о нашем обществе?! — с яростью высказался Малдер. Наконец-то он смог выпустить наружу всё свое расстройство, накопленное с годами. — Я согласна с тобой. Для многих «коммерческое Рождество» приобретает всё большее значение, но не является ли каждый ответственным за то, насколько счастливым или несчастным он по этой причине становится? Я люблю Рождество, потому что для меня это означает встречу с моей семьей. Это праздник, в которой я наконец-то могу остановиться, как ты это только что красиво назвал; у меня появляется возможность просто позволить себе дрейфовать. Люди, которые в будние дни видятся очень редко, имеют возможность провести вместе несколько дней. Рождество — это ещё и намного больше. Это воспоминания. Воспоминания о всех тех праздниках моего детства, о моей сестре и моём отце… — На мгновение она замолчала. Малдер знал, о чём, или, скорее всего, о ком, она сейчас думала. Тихо вздохнув, он поднялся со стула и подошел к своей напарнице. — Скалли, ты последний человек, которого я бы стал обвинять в потери смысла Рождества. Но ты только посмотри, что творится в здании Гувера! Все ведут себя, как будто они на народных гуляниях. Добрая половина мужчин-агентов шатается по зданию и надеется поймать какую-нибудь женщину-агента под веткой омелы! Это похоже на соревнование — кто поцелует больше женщин! И это набирает обороты! Честно говоря, я даже боюсь случайно оказаться под одной веткой с Томом Колтоном! Или Скиннером! — Скалли весело улыбнулась ему, представив себе эту картину, а Малдер состроил гримасу отвращения на лице. Но правда была в том, что он просто не хотел видеть Скалли, стоящую с кем-то под одной веткой… Коллеги, как Колтон, причисляли Малдера к занудным моралистам, наблюдая за его действиями по ликвидации традиционного растения. Они ни за что не могли упустить удачу и в который раз приписать Малдеру звание «чудаковатого отшельника». Пусть себе думают, что он просто хотел испортить им удовольствие. Цель в конце-концов оправдывала средства. — Да, Рождество — это семейный праздник, но что же со всеми остальными людьми, Скалли? В конце декабря число самоубийств ужасающе высоко. Люди чувствуют себя одинокими и забытыми. И это на самом деле доказано. Иначе не было бы столько «удачно» завершенных попыток. Ведь кого интересует сосед, или кому интересны проблемы коллеги по работе? Мы — страна зрителей и ротозеев. Число тех, которые стремятся помочь, ничтожно мало. И как раз в такой вот праздник, который многие называют праздником любви, и познается истинная убогость нашего общества — одиночество. Каждый занят только собой, и лишь немногим удаётся разглядеть что-то дальше своего носа. Но страдают не только одинокие. Во многих семьях как раз в праздники возникают проблемы, и Рождество является лидером. Из-за огромного давления всё чаще возникает напряжение, приводящее к столкновениям и рукоприкладству. Многие родственники, которые в большинстве случаев давно не виделись, вызывают дополнительные стрессовые ситуации. Два дня назад специальное подразделение в Калифорнии закончила операцию по обезвреживанию разбушевавшегося, и взявшего заложников, отца семейства. К сожалению, очень плачевно — выстрел в голову. И причина тому — развод и запрет видеть детей на Рождество. В кабинете воцарилась тишина. Нерешительно, Скалли поднялась со стула и остановилась в нескольких сантиметрах от Малдера. — А как же ты? Моя мама и я пригласили тебя. Для нас ты принадлежишь к нашей семье. Ты жалеешь сам себя, Малдер? Если уж Рождество так тебя раздражает, почему же ты не изменишь это? Я заканчиваю работать, иду домой, загружаю подарки в машину и еду к своей семье. Приглашение всё ещё в силе, ты знаешь это! Но я даже и не надеюсь, что ты приедешь. — - Малдер совершенно отчетливо распознал разочарование в её голубых глазах и телодвижении. Что-то глубоко внутри заставляло его наконец-таки что-нибудь сказать. Он открыл рот, беззвучно пошевелил губами и так и закрыл его снова, ничего не сказав. Скалли отвернулась от него, чтобы взять сумочку. Сейчас она уйдёт, оставив его одного, в одиночестве… С легкой улыбкой на губах Скалли достала ярко упакованный подарок и протянула его Малдеру. Затем она приподнялась на цыпочки и оставила на правой щеке оторопевшего Малдера легкий нежный поцелуй. — Счастливого Рождества, Малдер. И прежде, чем Малдер смог высвободиться из своего оцепенения и произнести хотя бы одно слово, дверь кабинета была уже закрыта. Недоумённо он смотрел на подарок. Любопытство всё же победило, и ловкими движениями пальцев он разорвал красивую упаковку. Перед ним появился фильм. Ни какой-нибудь там, нет! «Гринч». Малдер невольно вздрогнул. Скалли действительно оказалась права? Сбитый с толку, он осмотрел подарок со всех сторон. Да, она была права! Малдер уверенно подошел к своему компьютеру и выключил его. Он надел пальто, выключил свет и покинул здание Гувера, ловко обходя ветки омелы, с уже формировавшейся в своей голове идеей.***
Сытая и довольная Дана откинулась на спинку стула. Так хорошо она не ела уже давно. В этом году ее мать превзошла сама себя, и, как каждый год, ещё оставалось неимоверно много праздничного жаркого и гарнира. Мэгги Скалли всегда переживала, что её любимые дети останутся голодными. Пятилетняя племянница Даны была единственной, кто, казалось, ещё не лопался от переедания. Маленькая рыжеволосая девчушка резво накладывала шоколадный пудинг в свою десертную чашку. Взрослые весело переглядывались. — Бабуля, этот пудинг лучшее, что я когда-либо ела! — объявила маленькая девочка с набитым ртом. Жена Чарли напомнила своей дочери о том, как невоспитанно говорить с полным ртом, но это, похоже, не волновало её, в конце-концов она предпочла лучше есть, чем говорить. — Я рада, милая, — заверила Мэгги и весело подмигнула. Она провела часы на кухне, потому что угощение должно было быть совершенным. И ничто не радовало её больше, чем похвала своей пятилетней внучки. — Я не хочу спать с ней в одной комнате! — прохныкал старший брат малышки и театрально закатил глаза. — Сын, мы ведь это уже обсудили, — Чарли попытался облагоразумить своего старшего ребёнка. Но мальчишка всего лишь выпятил свою нижнюю губу и так укоризненно посмотрел на отца, как это мог сделать только семилетний мальчуган. — Да, но сегодня ночью её наверняка будет тошнить! Я не хочу, чтобы её тошнило в нашей комнате! Не могла бы она поспать у вас с мамой? — большими, невинными детскими глазами он коротко посмотрел на каждого взрослого. — Не буфет тофнить, — обижено пробормотала малышка, пока отправляла очередную, полную пудинга ложку себе в рот, после чего потянулась к большой стеклянной чаше, чтобы снова наполнить добавкой свою маленькую миску. Мать решительно перехватила руку своей дочери и покачала головой. — Хватит, дорогая. Ты уже съела больше, чем достаточно. — Теперь была очередь сестры, надуться и выпятить нижнюю губу. — Но бабушка сказала, что я могу съесть столько, сколько мне хочется, — жаловалась ненасытная маленькая девочка. Дана увидела отчаяние на лице жены Чарли, но Мэгги уже спешила на выручку своей снохе. — Если ты сейчас съешь весь пудинг, солнышко, то на завтра совсем ничего не останется. — Это оказалось очевидным даже для пятилетней малышки. Она живо запомнила содержимое чаши, чтобы никто не посмел в тайне полакомиться пудингом, и кивнула бабушке. Мэгги улыбаясь взяла салфетку и с любовью вытерла перепачканное шоколадом лицо девочки. Чарли посмотрел на своих детей, а затем на часы. Было уже поздно, и у обоих позади был весьма бурный день, но он не хотел отправлять их спать сразу после еды. — Что вы думаете на счет того, чтобы я немного прогулялся с детьми и потом уложил их спать, в то время как вы возьмете на себя мытьё посуды? — Полный надежды, он посмотрел на свою жену, а потом на сестру и мать, на лицах которых уже зарождалась усмешка. — А ты не изменился, Чарльз Скалли. Как всегда сделаешь всё возможное, чтобы избежать мытья посуды. — Дана не смогла удержаться от небольшого выговора. — Ну, живо, чтобы духу вашего здесь не было, пока мы не передумали! — с этими словами она подтолкнула своего брата и племянников к раздевалке. Женщины смеясь носили посуду на кухню. Мэгги была рада, провести немного времени с дочерью и снохой. — Наконец-то здесь снова так оживлённо как раньше. Когда рано утром приедут ещё Билл и Тара с детьми, дом затрещит по швам, но я бы всё равно не хотела ничего иного. — Абсолютно довольная, Мэгги принялась наливать воду и мыть посуду. Молодые женщины рядом с ней взялись за вытирание. Затем они погрузились в разговор о приключениях маленькой внучки в торговом центре, где она потерялась, потому что увязалась за женщиной, купившей маленького кролика. Очень уж давно Мэгги не слышала от своей, как правило, тихой и спокойной дочери такой веселый смех. Это была музыка для её ушей. Немного погодя, трое гуляющих вернулись домой, пожелали остальным взрослым спокойной ночи и исчезли наверху. Лишь час спустя, Чарли присоединился к женщинам в гостиной, где гирлянды на рождественской ёлке и медленно тлевший огонь в камине, окутывали комнату в мягкий свет. Однако они не задержались надолго, зная энергию детей в рождественское утро, и постепенно уединились в своих комнатах.***
Дана не могла уснуть. Слишком много мыслей кружило в её голове; без сомнения, все они имели отношение к её напарнику. Чувствовал ли он себя сейчас одиноко? Нет, Малдер не относился к типу людей, впадающих в депрессию на праздники. Вряд ли она знала кого-то, кому приходилось бороться с большим количеством демонов, и тот, для кого Рождество ничего не значило, не мог чувствовать себя одиноко, не так ли? Она втайне желала, что он всё же откликнется на её приглашение, даже если понимала, что всего лишь принимала желаемое за действительное. Но Малдер был неотъемлемой частью ее жизни, ее лучший друг, человек, которому она доверяла свою жизнь, и тот, за кого она бы не раздумывая отдала свою; и так далее, и тому подобное. Она не могла найти правильное описание. Свою половинку? Да, это то, кем он был. Её идеальная противоположность. Человек, который дополнял её и делал одним целым. Теперь она могла признаться сама себе, что искренне любила Малдера, даже если она не была готова проанализировать это чувство, не говоря уже о том, чтобы высказаться о нём вслух. Звяк! Она испуганно повернулась в своей постели. Этот звук шёл от окна. Дана села на кровати, и её взгляд начал исследовать стекло в бледном свете луны. Ничего. Звяк! Кто-то бросали камешки о стекло. Сбитая с толку, Скалли подошла к окну и выглянула наружу. Факт пребывания напарника на газоне, смотрящего вверх, не удивил её ни в малейшей степени. Кому ещё, кроме Малдера, могла придти ночью такая идея в голову? — Малдер, что случилось? — прошептала она слегка раздражённая. — Одевайся и выходи, я жду тебя около фургона. — В ту же секунду, полностью одетая в черное, фигура прошмыгнула через палисадник и покинула двор. Обескураженная Скалли закрыла окно. Что всё это значит?! — Пожалуйста не расследование! Только не расследование, — шептала она, не совсем в это веря. Из-за чего же ещё Малдер бы появился здесь в середине ночи? Она не совсем понимала, почему он кидал камешки, но может быть он просто не хотел беспокоить её семью. Вздохнув, она сняла пижаму. По опыту она знала, что будет лучше последовать за Малдером, чем дать ему пойти одному, положась только на себя самого. В большинстве случаев это заканчивалось небольшой катастрофой. Скалли быстро оделась в тёмные джинсы и синий шерстяной свитер и бесшумно прокралась по старой лестнице вниз. Оставив на всякий случай записку на кухонном столе, она надела ботинки и пальто. Своё оружие она в мерах предосторожности оставила в машине, ведь всё-таки в доме находились дети. Дана тихо прикрыла за собой входную дверь и вышла в тёмную ночь. Малдер упомянул фургон? Ступив на дорожку возле дома своей матери, она увидела Малдера, небрежно притулившегося к старому Фольксвагену. Несмотря на свою потрёпанность, автомобиль выглядел слишком уж прилично, чтобы принадлежать Одиноким Стрелкам. — Я почти боюсь спросить, что точно ты задумал, Малдер? — это стало её единственным приветствием. Малдер всего лишь лениво оттолкнулся от фургона и без зазрения совести обсмотрел свою напарницу. Эта повседневная одежда шла ей великолепно, как он думал, она подчёркивала её миниатюрную фигурку. — Ну, во первых, я должен поблагодарить тебя за подарок, а во вторых, у меня вопрос: Ты мне доверяешь, Скалли? Дана окинула своего напарника непонимающим взглядом. — Что за глупый вопрос? Конечно, доверяю! Но честно говоря, я не понимаю, что всё это значит? И мне плевать, какое дело ты раскопал, мой ответ — нет. Через несколько часов Рождество… — она на мгновение остановилась, — и, Малдер, всегда пожалуйста! — Извини, что? — замешательство читалось на его лице. — Подарок. Всегда пожалуйста, — объяснила Скалли. — О, ххмм, спасибо. И ты не правильно меня поняла. Я не могу рассказать тебе, что происходит, по крайней мере пока,… только то, что это не имеет никакого отношения к какому-либо делу. Обещаю. Она скептически окинула взглядом мужчину перед собой. Он на самом деле имел в виду то, что говорил или это был всего лишь трюк? Она хотела ему верить, в конце концов было Рождество. — Хорошо, Малдер. Но я искренне надеюсь, что это хорошая вещь! Чертовски хорошая, потому что ты лишаешь меня честно заработанного сна. — Внутренне она сгорала от любопытства. Что же Малдер задумал? — А теперь, мэм, пожалуйста садитесь, пристёгивайтесь и держитесь крепко. Гринч-Экспресс отправляется! Улыбаясь, Скалли подчинилась его просьбе. Она с любопытством наблюдала за проносящимися мимо них домами. Куда Малдер её вёз? Они покинули эту часть города. В этот час улицы были почти безлюдны. После двадцатиминутной поездки Малдер медленно остановил машину. Скалли огляделась в замешательстве. Это место не внушало особого доверия, скорее всего они находились в одной из трущоб, лежавших на окраине. Злые предчувствия овладели ею. Малдер всё-таки обманул её? Но он только лишь открыл свою дверь и вышел в ночь. Ритмичным шагом он обошел машину и открыл раздвижную дверь. Любопытство Скалли вытеснило её опасения, но всё же с не очень хорошим предчувствием она также вышла из машины, чтобы посмотреть, что же делал Малдер. Удивлённая, она последовала за напарником внутрь фургона. — Малдер, что здесь происходит? — Вся внутренняя поверхность была загружена. Покрыта ярко завёрнутыми подарками всевозможных форм и размеров. — Наш разговор заставил меня задуматься. Скалли, кто любит Рождество больше всего, ради кого мы в основном отмечаем этот праздник? — - Этот вопрос ошеломил Дану и она стала искать слова для ответа. — Ради детей, Скалли. Дети любят Рождество. — Без дальнейших объяснений Малдер взял несколько подарков и вылез на улицу. Приглашающе, он взглянул на Скалли. Сдавшись, она повторила действия напарника. — Откуда все эти пакеты? — хотела знать она, присоединяясь к Малдеру. — Я их купил. Со своей рождественской премии. Целеустремлённо Малдер двигался в направлении к забору из крупной сетки. За ним находились дико разросшиеся кусты и маленькие деревца. Скалли пробиралась за Малдером, абсолютно потеряв ориентацию на этой местности. Скоро он остановился и указал на забор. — Там большая дыра, через которую мы оба сможем пролезть. — Он осторожно пробалансировал подарки через дыру и стал ждать свою напарницу на другой стороне. — Малдер, это незаконно! Что это за территория? — Скалли всё ещё неподвижно стояла по другую сторону изгороди. — Приют, Скалли. А теперь идём, у нас мало времени. — Вздохнув, Скалли так же протиснулась через дыру в сетке и последовала, как и всегда, за Малдером, решительно шагавшим через сад, в направлении нуждающегося в ремонте строения. Подойдя к стене возле входа, Малдер осторожно опустил свою ношу на темные плиты дорожки. Не говоря ни слова, он повернулся и направился обратно к дыре в заборе, вместе со Скалли, не отстающей от него ни на шаг. Оба должны были еще несколько раз сходить туда и обратно, прежде чем все подарки достигли своего места назначения. Приятное молчание воцарилось между напарниками, каждый был погружен в свои мысли. Скалли была впечатлена и удивлена одновременно, а Малдеру было просто хорошо. Немногим позже они оба устало плюхнулись на сиденья фургона. И только теперь Малдер счёл необходимым объяснить своё поведение. — Именно так, Скалли, так должно чувствоваться Рождество! — Вздох удовлетворения наполнил салон автомобиля. Боковым зрением Скалли наблюдала за своим напарником, сидевшим за рулём. — Как ты и сказала, мне нет дела до Рождества, но детям есть! Особенно детям. А дети здесь живут на грани прожиточного минимума и, возможно, больше не верят в чудо или Рождество, или даже в человечество. Взрослые слишком часто пихали их туда сюда, их никто не хочет и, вероятно, они станут нарушителями закона, потому что видят в этом свой единственный шанс выжить. Если кто и заслуживает Рождественского чуда, Скалли, так это несчастные души, живущие здесь. — Тронутая его словами, она убрала прядку волос с лица. — Малдер, это самое чудесное, что ты когда-либо сделал, — Маленькая слезинка обосновалась в уголке ее глаза, чтобы медленно скатиться по щеке вниз. — Нет, это то, что должно быть более разумеющимся для всех нас. Но всё же, спасибо тебе, Скалли. Слышать это от тебя — значит для меня очень многое. — Не только его напарница была растрогана в этот момент. Смущенные, они наблюдали друг за другом. Малдер поднял руку и нежно погладил Скалли по щеке, ласково смахивая слезинку с её бархатной кожи. — Спасибо, Скалли… Дана, — тихо прошептал Малдер. — За что? — так же тихо спросила его она. — За то, что ты меня, старого Гринча, как следует пнула под зад. Ты позволила мне заглянуть за все те фасады, которые стеной выстраиваются вокруг Рождества, показала мне все мелочи, которые всё же очень важны. Это многое для меня значит. Ты значишь для меня многое. — Она это знала, но услышать это от него, заставило её слегка задрожать. — Это взаимно, — сказала она. Малдер робко кивнул. Ком подступал к горлу, и Малдер был не в состоянии выразить словами все чувства, кипящие в нем, и поэтому лишь тепло улыбнулся ей. Скалли ответила на его жест, и всё было сказано, что должно было. Частично словами, частично эмоциями. Прошло много времени, прежде чем напарники отправились назад. Приятное молчание сопровождало их весь путь. Оба всё ещё улыбались. Лишь достигнув квартала, где жила Миссис Скалли, Малдер заговорил, прервав тишину. — Там, сзади, должен был остаться маленький красный пакет. Открой его. — Удивлённая, Скалли обернулась и действительно достала из-за своего сиденья единственный оставшийся подарок. Она с благоговением рассматривала его: упакован чуть небрежно и без особой утонченности. Похоже Малдер сам это сделал. Осторожно, чтобы не повредить упаковку, Скалли оторвала клейкую ленту. На свет так же показался фильм. — «Как призраки похитили Рождество». Спасибо, Малдер! — Она искренне радовалась, не только фильму, но и самой идее подарка. — Тебе не нужно меня благодарить, — незамедлительно уверил ее Малдер. Фургон медленно остановился в нескольких метрах от дома Маргарет Скалли. — Ну, тогда… — Ну, тогда… Напарники тихо засмеялись, начав говорить одновременно. Малдер движением руки предложил Скалли начать первой. — Большое спасибо, Малдер. Сегодня ночью ты меня очень удивил, я получила много удовольствия, — она повернулась к нему и поцеловала на прощание в щёку. Малдер поспешно выпрыгнул из фургона, обошёл его и открыл для Скалли дверцу. — Это было удовольствием и для меня. Теперь я, наконец, понимаю всё волшебство Рождества. Вместе они прошли короткий остаток пути до входной двери. Остановившись, они встали напротив друг друга и каждый, не отрываясь, смотрел в глаза другому. Расстояние между их лицами медленно уменьшалось. Нежный и ласковый поцелуй соединил губы. Поцелуй, которым обмениваются свежеиспечённые влюблённые, но в котором также раскрывается вся интенсивность многолетнего доверия. Это был совершенный поцелуй. Лишь усилием воли они заставили друг друга прерваться. Малдер ласково провел рукой по волосам Скалли. — Спокойной ночи, Скалли. — Спокойной ночи, Малдер. Он медленно спустился по ступенькам, ни на секунду не отводя от Скалли взгляда. Она еще раз мило улыбнулась ему, пока не начала искать ключ, чтобы открыть дверь. И только после этого Малдер направился обратно к своему фургону. — Ах, Малдер, я рассчитываю на тебя сегодня в обед! — крикнула Дана в след своему напарнику. Малдер не обернулся, продолжая путь к машине: — Можешь даже не сомневаться! Счастливая и готовая обнять весь Мир, Дана, войдя в дом, стала тихонько пробираться в свою комнату. Больше всего ей хотелось кричать о своём счастье на всю округу. Превосходное завершение превосходного дня. Погруженная в свои мысли, Дана почти столкнулась со своей племянницей, сонно, но всё же достаточно оживлённо бредущей по коридору. — Малышка, ты меня напугала! Что-то случилось, дорогая? Казалось, ребенок совершенно не заметил, что Дана была не в пижаме. Девчушка всего лишь показала на лестницу и пробормотала: — Рождество наступило и я хочу открыть мои подарки. — Потихоньку, чтобы не разбудить остальных спящих обитателей дома, Дана подтолкнула племянницу в её комнату и закрыла дверь. — Для этого еще немного рановато, к тому же все остальные ещё спят и тебе тоже нужно попытаться немного поспать. — Я не могу уснуть. Я совсем не устала! Расскажешь мне историю? — Большие детские глаза с надеждой смотрели на Скалли. Глаза, которым Дана не смогла бы сопротивляться при всём желании. — Хорошо, иди сюда, мы ляжем на кровать и я расскажу тебе кое-что. Всё еще не переодевшись, Дана со своей племянницей устроилась поудобнее и выключила свет. Она мечтательно поигрывала с локоном малышки. — Это рождественская история? Как она называется? — Да, она самая, и называется она «Как Гринч спас Рождество»… Конец! ;)