"Я выражу свой гнев с помощью пианино"

Осмотрев результат своей работы, Пруссия напряженно выдохнул. Мда. Приключение. Можно попасть в историю, а можно в нее вляпаться. Именно это и сделал Гилберт. Лежащие на полу осколки какой-то явно имеющей для Австрии ценность вазы издевательски поблескивали на солнце, словно говоря ему: "Ну все, ты огребаешь". Определенно, эти куски стекла надо было куда-то деть, да еще и скрыть пропажу вазы. Если с первым пунктом проблем не было, то выполнить второй, казалось, было просто нереально. Задумчиво осмотрев комнату, прикидывая, что бы можно поставить на злосчастный столик, Гилберт обнаружил, что ничего не обнаружил. Класть туда что-то из повседневных вещей - не вариант, что-то явно выделяющееся - тоже. Вещей, что не подходили бы по обоим критериям в доме у Родериха не было. А если и были, то чтоб откопать их, Пруссии пришлось бы перелопатить весь дом, а Австрия это, должно быть, заметил бы. "Безвыходных ситуаций, как известно, не бывает, так что как-нибудь выкручусь" -- Подумалось альбиносу, когда он вышел из гостиной на кухню, чтоб взять веник. Улики-то сами себя не уберут. Подошедши к шкафу, Гилберт мимолетно глянул на полки и в его сердце забилась надежда. "Лучше хоть что-то, чем ничего," -- Решил Пруссия, "Так что попробовать надо." С этой мыслью он покинул кухню с огромной миской в руках, напрочь забыв о венике. Несомненно, между вазой и миской различия были, и это понимал даже не совсем смыслящий в искусстве Гилберт, но ему частенько сходили с рук подобные проделки, так что вдруг пронесет. Если что, можно свалить все на любимого братика. "Хотя нет, нет-нет-нет, не вариант," -- Сравнив телосложения Австрии и Германии мысленно ужаснулся Пруссия. Превращаться в гармошку ему не хотелось. А если сказать, что это Венециано? Он-то и щелбаны нормально давать не умеет (проверено), да и вряд ли объяснить сможет, что его оклеветали. "Все же нет, кто-кто, а Родерих - не дурак, его так просто не облапошить". Сразу ведь поймет, скотина такая, что к чему. Сразу увидит во мне виновного. Да даже если бы это был не я, все равно увидел бы..." Тут Гилберт почувствовал, как легкой дрожью отдается пришедшая в голову безумная идея. Сейчас почти утро, но аристократишка с огромной вероятностью еще смотрит сны (про Шопенов и Штраусов небось), а соответственно... Соответственно, когда Пруссия с незаметностью и элегантностью слона в брачный период пробрался в комнату Австрии, его очки лежали рядом с ним на тумбочке. Забрать их, только и всего, и вряд ли Родерих отличит миску от вазы. Он их, конечно же, вскоре найдет, но к тому времени все уже само уляжется, и Пруссия был в этом неопровержимо уверен. "Хорошо, что аристократишка спит не чутко," -- облегченно подумал Гилберт, когда отступая назад с очками в руках наперся на пианино. На жалобный взвизг клавишь Австрия отреагировал лишь слегка поворочавшись в кровати и натянув одеяло повыше на лицо. Ох, насколько же сильно было искушение, когда Пруссия заметил в углу среди карандашей черный маркер. В голове словно сложился пазл: "Маркер + Лицо Родериха = Идеальное сочетание". Но это выдало бы Пруссию с головой, ведь ни Фелечиано, ни Венгрия, ни (от возникшей в голове картинки с усердно рисующим усы на лице Австрии Людвигом альбинос прыснул в кулак), конечно же, Германия. Это был один из тех редких моментов, когда Гилберту приходилось переступать через себя. Солнце уже светило над горизонтом, когда Родерих начал подавать признаки жизни. Только заслышав шебуршание из комнаты "аристократишки" Гилберт напрягся, положив руку на нагрудный карман, в котором таились Австрийские очки. Он ожидал многого: что Австрия полезет искать их под кровать, ожидал брани, но на его удивление, в комнате было тихо. Осмелившись заглянуть в замочную скважину, Пруссия мгновенно пожалел, ибо опять довольно громко прыснул, на этот раз в дверь. Родерих восседал на кровати с заспанным и лишенным всякого выражения взглядом, пялясь на пустующую тумбочку. Потом, словно на зло, Австрия еще и покачнулся, упав обратно на подушки, чем вызвал еще большую комичность ситуации. "Ладно, хватит с меня," -- Хихикая, подумал Гилберт, спускаясь по лестнице на первый этаж. Сверху послышались шаги, что означало приближение "кротика" к месту преступления. Сердце Пруссии слегка ускорило темп, но он старался сохранять преспокойный вид. До тех пор, пока со стороны лестницы не раздался оглушительный грохот. "Можно вляпаться в историю, а можно вляпаться по самые гланды.." На лестничном пролете Гилберт обнаружил распроставшегося на полу в непонятной позе Родериха. "Нет, ну ты точно огребаешь," -- Прозвучал в голове голос. --Р..Родерих? Тебе помочь? -- Если уж создавать себе проблемы, то создавать их миллионами. В ответ Австрия пробормотал что-то невнятное, слабо кивнув. Сам тому не радуясь, Пруссия почувствовал, что внутри его заливает вязкое и липкое чувство вины. Как-то неумело поставив Эдельштайна на ноги, Гилберт достиг вершины благородства - даже помог ему спуститься на первый этаж. --С..пасибо, Гилберт. -- Губы Австрии дрогнули в улыбке, когда они наконец преодолели чертову лестницу. --Ой да ну, Великий Я тебя бы просто так не оставил! -- Натянуто улыбнувшись и карикатурно поклонившись ответил Пруссия. -- Все на благо ч... Договорить он не успел, тупо пялясь на выпавшие из кармана при насмешливом поклоне очки. Поднимать голову и лицезреть выражение лица Родериха ему не хотелось. --Пойдем-ка со мной, Гилберт. ... --И что ты собираешься делать? На кол меня посадишь, или предпочтешь что-нибудь по изысканнее? -- Пруссия предпринял попытку сыграть в "Угадай наказание". --Какая чушь, Гилберт. Я выражу свой гнев с помощью пианино. Да ну, он что, издевается? Хотя, слушать завывания этого "великого инструмента" было, зачастую, ужасно неприятно для Пруссии, но из всех возможных пыток это сейчас казалось не хиленькой поблажкой. --Действительно, на что я надеялся, аристократишка. Что-нибудь существенное от тебя, пфффф, -- Гилберт убедился, что Родерих даже не пошатнулся от его слов, -- Давай, выражай свой гнев, я с удовольствием послушаю. В ответ Австрия промолчал, одной рукой пододвигая Гилберта поближе к своему обожаемому инструменту. Как оказалось, гасить бдительность Родерих умел не хуже самого Великого Пруссии. Гилберт даже отреагировать не успел когда рука Австрии резко схватила его за затылок, после чего Пруссия обнаружил, что припечатан лбом к холодным клавишам, которые выражают свое возмущение неприятным гулом. А может, это гудит в ушах у Гилберта, кто ж знает. Пользуясь сметением такого беззащитного, на взгляд Австрии, альбиноса, Родерих вопреки задуманному поддался искушению долбануть Гилберта о клавиши еще раз. Охваченный ужасом цыпленок скатился с головы Пруссии куда-то ему за воротник. В глазах ошеломленного таким поворотом событий альбиноса блестели искры. "Когда-то ты тоже поцелуешься с этими клавишами..." -- Гневно подумал Гилберт, хоть и понимал, что отчасти заслуживает подобного отношения. Родерих был абсолютно спокоен, когда повторно спускался вниз по лестнице. Подобные вспышки агрессии в большинстве своем надолго успокаивали его, позволяя охладить нервы. Теперь оставалось выпить кофе, любуясь на озлобленную мордашку Пруссии... "...Мне показалось, или что-то не так...?" Застывший в дверном проеме Гилберт внезапно вспомнил, для чего вообще затевал весь этот балаган. Лицо Австрии, конечно, выглядело грандиозно, но оно явно не стоило неминуемых последствий, что ждали Гилберта впереди. --Родерих... Это была случайность, правда. Ты ведь найдешь еще кучу других красивых... штук..., чтоб украсить это место, так? --Да не паникуй ты так. (Кто паникует? Я паникую?!)-- Мило оскалившись (Именно так) сказал, обернувшись, Австрия, подходя к одному из шкафов и доставая какой-то предмет. -- Я выражу свой гнев... с помощью этой дудочки. Оценив все возможные способы выражать гнев с помощью дудочки Пруссия предпочел спасти жо...жизнь бегством.