В каждой загадке важен не столько ответ, сколько увлеченность, с которой мы ищем его.
Каждый понедельник в рабочем кабинете графини появляются цветы. Никому в поместье неизвестно, каким образом и кто незаметно приносит букет. Но каждую неделю, в положенный день, семь белых лилий возникают на столе. Они идеальны. Будто собранные минуту назад и распустившиеся только для нее. Они аккуратно подвязаны лентой и стоят в красивой дорогой вазе, привезенной, еще при жизни Седрика, из-за границы. Клодия еще ни разу не успела поймать человека, что молчаливо приносит ей этот дар. Каждый раз, когда она торопится в кабинет, сдвигая свое расписание, неизвестный уже скрывался, оставляя цветы, как единственный след своего преступного присутствия. Клодии не нравилось, что в ее дом может без приглашения проникнуть незванный гость. Но она не решалась оставить кого-то из слуг сторожить неизвестного визитера. Несмотря на то, что графиня даже в юности не была девушкой, чей разум был поглощен романтикой, она была заинтригована. Элемент игры в этом прошествии пробуждал азарт и ей хотелось самостоятельно смаковать каждый элемент охоты, прежде чем взять свою добычу. Пусть она и носила титул Цепного пса, по факту, Клодия была скорее ищейкой или гончей. Сложность игры была в том, что графиня не могла сорваться с самого утра и устроить засаду. И «человек с букетом», как мысленно называла она его, наверняка это понимал. Было недозволительно и недостойно сорваться в ночной рубашке и босиком, трусцой, бежать по коридору. И уже совсем неприлично было бы появление в подобном виде перед незнакомцем. И совсем в духе Фантомхайв было проявить такую своенравность лет десять назад. Тогда она бы не стерпела собственного любопытства и унижения играть по чужим правилам. Сейчас она понимает, что правила, в сущности, ее собственные, но подчиняться им нужно. Она должна быть достойным примером наследницы для Винсента и леди из рода для Френсис. Но в главной причине признаться было тяжело — ей хотелось растянуть удовольствие, прежде чем она получит свою разгадку и поймает этого призрака за руку. Женщина вздохнула, пальчиком проводя по тонкому лезвию ножа для бумаг, что держала в руках. «Как поймать того, кого никто не замечает?», подумала она. Она уже знала, что форма у слуг украдена не была и незнакомых лиц не было замечено — Вильям, ее дворецкий, подтвердил лично. Следов просьбы о доставке или подкупа обнаружено тоже не было — неизвестный точно совершал все действия сам. Окно? На прошлой неделе Клодия проверила сама — они крепко заперты изнутри. Проникнуть в кабинет этим путем было нельзя. — Матушка, вы выглядите восхитительно! — Винсент подошел к ней, встречая своей очаровательной и веселой улыбкой. Он взял ее за руку и оставил легкий поцелуй на бархатной синей перчатке. Она кивнула ему, улыбнувшись в ответ. Он берет ее под руку и они уже вместе продолжают прогулку, не спеша шагая по дорожке фамильного сада. — Я думала, ты будешь проводить каникулы в Лондоне, — она обращается к нему, усмехнувшись. — Не мог же я обидеть Вас и не навестить за все эти две недели. Она вздохнула и поправила выбившийся из прически локон, заправляя его за ухо. — Ты еще слишком молод. Я не обижусь, если ты позволишь себе немного отдохнуть в столице. Винсент, так часто имевший беззаботный вид, был ответственен и никогда не позволял себе тех вольностей и глупостей, которые водятся в среде юных отпрысков знати. Он неизменно соответствовал статусу наследника титула графа и с уважением относился к семейной репутации. Клодия гордилась своим сыном. Но все же как мать, она тревожилась за то, что давит на него. — Френсис собирается участвовать в турнире по фехтованию. Боюсь, если я проведу это время вдали от семьи, она посчитает меня своей подушечкой для иголок. Он звонко рассмеялся. Клодия же покачала головой и отвернулась, скрывая предательскую улыбку и след подавляемого смеха на лице. И взгляд ее упал на клумбу с экзотическими розами голубого оттенка… После смерти мужа, Клодия лично отдала распоряжение убрать лилии из своего сада. Она тогда еще была в трауре и не хотела видеть цветов, которые украшали также и могилу Седрика. Поэтому в разгаре лета беспощадно были выполоты все лилии, не только белые. В лучшем времени своего цветения были уничтожены цветы и красного, и золотистого цвета. Вместо них спешно высадили розы. Прошло уже пару лет с того времени и для Клодии эти цветы уже не значат ничего. Бесслезный траур прошел давно и не было ни печали, ни грусти. Лишь только раздражающая неизвестность.***
— Благодарю, Вильям, — женщина кивнула дворецкому, который подал ей чай с малиновым пирогом в рабочее время. Признаваясь себе честно, Клодия считала это своей маленькой вольностью — сделать перерыв и наслаждаться вкусным десертом, который любила с самого детства. Джем из любых лесных ягод был ее маленькой слабостью и она давно заставила своего дворецкого просто смириться с этим, пусть не частым, но нарушением режима. Позже ее еще ожидало составление ответов на письма и приглашения, что поступили еще утром. Запах черного крепкого чая и вкус ягод помогал ей расслабится этим вечером. Дело о похищении ценного груза, в котором были замешаны две преступные группировки, было завершено. Послезавтра она должна получить королевский чек за помощь в урегулировании конфликта и, возможно, договорится о встрече со своим лучшим информатором. Женщина прикрыла глаза и откинулась в кресле. Гробовщик действительно оказал ей большую услугу. Его сведения оказались крайне ценными. Именно благодаря им Клодия получила самую важную деталь, которая помогла ей распутать словно бы гордиев узел, не разрубая его. Она не могла забыть его чудесную подсказку. Дело было завершено быстро, но слишком удачно. Что-то не давало покоя Клодии. Возможно, это было негодование от того, что кто-то другой лишил ее интеллектуального удовольствия, вложив ей ключ от этой истории прямо в белую ручку. Словно божество лишило ее труда, благословив легкодоступной целью. Это будило злость. Десертная вилка оцарапала блюдце. — Госпожа? — спокойным, но озабоченным тоном спросил слуга. Вздыхая, графиня отодвигает посуду, — можешь унести, Вильям, — только и произносит она. — Как пожелаете, — вежливый поклон и обыденные действия по уборке грязной посуды со стола. «Элемент борьбы», — заключила Клодия наконец, подводя мысленно итог. Это было отнято у нее в этот раз. Как женщине, которая состязалась на одном поле с мужчинами, она постоянно была вынуждена доказывать, что достойна занимаемого положения. Превосходить, чтобы быть равной — единственный ее приговор. Упрямство сквозь гнев и усталость — вот то, что еще помогало графине Фантомхайв держаться своего. Она решила — как бы там ни было, она предложит Гробовщику дополнительное вознаграждение за его участие в последнем расследовании. Этим она успокоит свое чувство справедливости. И, если получится, убедит его выдать свой источник, который указал на точное местоположение похищенного английского золота.***
— Здравствуйте, граф Фантомхайв, — легкий кивок в знак приветствия и насмешливая улыбка на лице. Таков же, как и всегда. Клодия давно привыкла к этому обращению. Никогда он не обращался к ней «миссис» или «госпожа», лишь только безликое «граф», произносил своим низким голосом всегда он. Когда-то она спрашивала Гробовщика, отчего тот обращается к ней столь необычным образом и получила удовлетворительный ответ. — Ну что вы, — он отходит на шаг назад, примирительно поднимая руки вверх, но те все равно были скрыты под слишком длинными рукавами траурной робы, — не надо хмуриться, вам совсем не идут эти морщинки… — он вытянул руку вперед, и почти коснулся черной тканью ее щеки, — Граф, я просто против этих современных словесных искажений. Вы граф — остальное для меня несущественно. Сначала было обидно. Где-то глубоко внутри было неприятно, что ее, женщину еще совсем не лишенную красоты и обаяния просто обезличили. Но другая ее половина была благодарна — на нее смотрели, пусть без особого увлечения, но как на личность, не придавая значения принадлежности к «слабому» полу. — Гробовщик, — она улыбнулась, жестом приглашая его сесть рядом с ней за столик, специально накрытый в маленькой гостинной, — прошу, выпей со мной чаю, — добавила она. — Ну как я могу вам отказать, — он пожал плечами и, усмехнувшись, подошел ближе. Он не стал садиться на свободный стул, а, обойдя саму Клодию, зашел с боку стола, — раз уж Вы отпустили своего дворецкого, мне придется взять на себя его некоторые обязанности, — лукаво он смотрел ей прямо в глаза, — только Вы можете заставить гостя обслуживать Вас, Граф, — протянул он последнее с ноткой беззаботного осуждения. — Не притворяйся, будто тебе все это небезразлично, — она с улыбкой подмигнула ему, — не первый раз мы уже так сидим, мог бы и привыкнуть. Или не разливать чай, — она пожала плечами. Он склонил голову на бок, приглядываясь к ней, — Я все еще надеюсь, что вы позволите себе, наконец, решиться заказать у меня гроб. Время же бежит и бежит…- он хихикнул, одновременно подтягивая длинные рукава выше, чтобы взять в руки небольшой чайник. Клодия хмыкнула. Почти каждую их встречу он не устает шутить на эту тему. Отвернувшись, она не отрывала от него осторожного взгляда. Графиня внимательно следила за его движениями. Вот бледные и тонкие пальцы обхватывают фарфоровую ручку. Другой рукой он придерживает чайник. Он наклоняется к ней, наливая чай. Клодия вздрогнула. В нос резко ударил запах ладана, полыни и чего-то еще, слишком зыбкого и неуловимого, чтобы разобрать. Следом, словно немного опоздал, пришел аромат классического черного чая, в котором исчезло все остальное. Женщина резко повернулась к Гробовщику, но было уже поздно. Но едва возникшее, потревожившее чутье Пса, чувство еще осталось. Не находя причины беспокойства, она постаралась заглушить в себе тревогу. Гробовщик все еще нависал над нею, но уже просто с интересом наблюдая, без усмешки и тени улыбки. Спокойно выдержать взгляд неестественных зеленых глаз было тяжело — сердце будто пропустило удар и теперь панически пыталось восполнить потерянное скоростью ритма. — Ты ждешь чего-то? — спросила она, медленно выдохнув, но не отводя взгляда. Он молча помотал головой и налил чаю уже себе. Поставив чайник на стол и взяв свою чашку, он без особых церемоний забрался на подоконник. Клодия вздохнула и сделала глоток. Повисло недолгое молчание. Она смотрела прямо перед собой, на часы, что стояли в углу стены. Секундная стрелка безостановочно бежала по кругу. Тревога проходила, внезапная аритмия, как решила Клодия, тоже. — Время же бежит и бежит… Высказанная невзначай фраза ее гостя сама воскресла в памяти. Насмешливый бас. Он говорил иронично и так легко, словно бы к нему самому это не относилось. Будто бы неважно это было. И взгляд его всегда был такой необъятный, пронзающий насквозь, всезнающий… Чувство беззащитности перед ним смущало. Дробь длинных черных ногтей по оконному стеклу вывела ее из транса и заставила вновь обернуться и встретить испытующий взгляд своего собеседника. — И все же для чего Вы хотели видеть меня в этот раз? — заговорил он первым, смотря куда-то за окно. — Я желала поблагодарить тебя, — прямо сказала она, тихо опуская чашку на блюдце, — твоя помощь оказалась очень кстати для решения этого дела. Гробовщик наклонил голову набок, ожидая продолжения, но вместо этого женщина просто наблюдала за ним. Гробовщик же просто пожал плечами и потянулся рукой к столику, ловко выхватывая из широкой пиалы печенье. — Значит, можно поздравить Вас с успешным закрытием дела? Женщина усмехнулась и откинулась на спинку стула, задумчиво смотря на владельца похоронной конторы. Он быстро избавился от печенья и, улыбаясь чему-то своему, пальцем провел по ровному краю фарфоровой чашки. — Да, конечно, — спустя минуты две подтвердила она. — Поздравляю, — насмешливо произнес он, — вот только Вам нужно поскорее понять кое-что, Граф… Он наклонил свою чашку так, что, казалось, будто чай сейчас прольется на ковер. — Что же именно? — улыбаясь, Клодия подалась ближе к нему, заглядывая в глаза мужчины с вызовом. — Если Вы будете продолжать, подобно собаке полагаться лишь на чутье, вы не заметите самого очевидного. И подобная ошибка может стать Вашей последней. Она нахмурилась, ощутив в его словах угрозу. Вернув себе прежнее положение, она все еще не отрывала своего взгляда от зеленых глаз, с таким вниманием следящих за каждым ее движением. — Откуда ты узнал, где семья Мистерро хранила золото? — она спрашивает медленно, стараясь принять более расслабленную позу. Но нервы напряжены до предела. Уже ставший постоянным ее аксессуаром, даже в собственном доме, револьвер был рядом. Она была готова взяться за него. «Успею ли?», — подумала графиня, рассчитывая шансы. — Секрет, — он улыбнулся, приложив палец к губам, — Кроме того, Граф, Вам просто и не нужно знать. Ведь тогда, скорее всего, Вы больше не станете вести со мной дела. Он слез с подоконника и, подойдя к ней совсем близко, продолжил: — Ваши методы остаются в тени для закона, покуда их санкционирует корона. Власти выгодно иметь Вас на своей цепи, до поры до времени. Так пусть и мои методы Вас не будут интересовать, покуда они Вам полезны. Сейчас его улыбку Клодия нашла лишь печальной. Во взгляде его проскользнули сожаление и след неуверенности. Так бывает всегда, когда не можешь поделиться чем-то, кому действительно хочешь довериться. Графине это чувство было хорошо знакомо. Поэтому она не стала спрашивать дальше, решив проявить уважение к этому человеку. Седрик, который так и не узнал, что третьего ребенка у них никогда бы не смогло быть. Винсент и Френсис, которым никто не скажет, за что и как на самом деле умер их отец. И многие другие, от кого Цепной Пес сокрыла многие тайны, свои и чужие секреты. Она знает, что расплачиваться придется за все. И возможно скорее, чем она ожидает. — Время все бежит и бежит… Вновь слова Гробовщика всплыли в сознании. Они словно впечатались в память против воли. И импульс сопротивления этому совсем не помогал. В конце концов, зачем и правда ей знать, если до этого времени он всегда был надежен? Он не был похож на человека, который продал бы ее за большой кусок золота или земли, как другие. Но стоит ли рисковать, проявляя к нему столь ценное доверие? — Хорошо, — произносит она наконец, кивая. Мужчина медленно протянул руку к ее лицу. Холодными пальцами он проскользил по коже щеки, а затем, почти не касаясь, провел ими по ее тонкой шее. Ладонь его замерла. — У каждого из нас одна душа, Граф. Берегите свою. Полынь и Ладан. И что-то еще — неуловимое, недостигаемое. Но оно заполнило собою все.***
Всю ночь с воскресенья на понедельник Клодия провела за работой, так и не отправившись ко сну. Вечером Вильям пытался убедить свою госпожу оставить дела, но проблемы жителей требовалось срочно решать и уже завтра ей нужно было иметь план распоряжений об установке дамбы, благотворительной акции и разрешения проблемы местного суда. Поэтому, когда дворецкий посетил ее третий раз, уже ближе к часу ночи, она отправила его спать, попросив больше не беспокоить ее. Недовольный и уставший Вильям был вынужден согласиться с ней, но уходил он с действительно негодующим видом. Несмотря на то, что к утру Клодия уже справилась со всем объемом работы, она не отправилась в постель. Мысленно закипая от предвкушения, женщина получше завернулась в ткань шали, что до того сползла с ее плеч и стала ждать, полулежа в мягком уютном кресле. Когда она вспоминала об этом позже, она была уверена, что только ненадолго прикрыла глаза. Но усталость дала о себе знать. И даже природное упрямство не помогло прогнать ее. Королевский сторожевой пес задремала. Пробуждение было спонтанным. Из сна ее резко вырвал звук легких, но непривычных шагов. Ее дворецкий ступал не такими широкими шагами и потому темп их был быстрее. Кроме того, Вильям пытается скрыть, что недавно стал хромать на левую ногу. Неудачно попытался, но она подыгрывает его обману, потому что знает, как он любит свою работу на самом деле. Этот же человек вышагивал так, словно танцевал без музыки. Но ее рисунок можно было угадать по ритму его шагов. Она улыбнулась, не открывая глаз. Она позволит ему уйти в этот раз, оставив после себя лишь запах ладана и полыни, да букет всегда белых лилий. И это будет еще один секрет, о котором оба будут молчать.Под нежным белым флером Сокрыто чувство непрозрачным узором. Коль судьбы ее истек почти век Она запомнит, что скор времени бег. Ухмылкой грустной ее провожая, Не поцелует, локон волос забирая. Но позже, медальон в руке сжимая, Что скажет он, ее вспоминая?