Requiem to dreams

— Ты не представляешь, как долго я этого ждал, — говорю я, когтем оставляя маленькую царапину у тебя на щеке. Твои невинные карие глаза смотрят на меня со страхом и растерянностью. Ты никак не можешь понять, почему я так поступаю с тобой. Ведь ты привык видеть меня другим, не так ли? Немного печально, конечно, что наша дружба так быстро закончится, едва успев начаться. Горькая правда, я знаю, но тебе придётся увидеть меня без маски. Настоящего меня. Того хладнокровного убийцу, которым я являлся, да и являюсь по сей день на протяжении долгих веков. С коротким смешком беру тебя за подбородок, впиваясь своими когтями в кожу. Ты, непривыкший к боли, тихо всхлипываешь и начинаешь жалобно хныкать. Кричать я запретил тебе ещё с самого начала, пригрозив убийством твоего любимого братца, и теперь у тебя не было выхода. — Почему?.. — твой голос дрожит от подступающих слёз. Ты не ожидал от меня подобного. Я, твой самый лучший в твоём детском понимании друг, жестоко издеваюсь над тобой безо всяких объяснений. Но мне нет смысла что-либо объяснять тебе, да и ты, скорее всего, всё равно не сможешь меня понять. Вместо лишних слов я легко оттягиваю твою голову назад, обнажая тонкую шейку, в которую мне так давно хочется впиться зубами. Ты тщетно пытаешься помешать мне, но поверь, это абсолютно ничего не даст. За сопротивление ты получаешь несильную пощёчину, но этого достаточно, чтобы на коже появились новые царапины, даже крупнее предыдущих. Вскрикнув, ты испуганно затихаешь, прекрасно помня моё предупреждение. Такой жалкий и беззащитный, что мне невольно хочется тебя пожалеть и отпустить. Но вместо этого провожу когтистыми пальцами по твоей шее, спускаюсь по ключицам ниже и без труда разрываю на тебе твою любимую серую футболку, тут же отбрасывая лоскуты прочь. — Зачем ты это делаешь?.. Остановись, пожалуйста!.. — жалобно умоляешь ты, когда я приникаю губами к твоей незащищённой шее, прикусив нежную кожу, а затем начинаю языком выводить на ней невидимые узоры и покрывать лёгкими поцелуями. Ненадолго прерываюсь и целую тебя в ушко, легонько прикусив мочку. Ты весь дрожишь от непривычных ощущений, сжимая своими пальчиками ткань моего костюма. Тебе одновременно и безумно страшно от того, что я делаю, и в какой-то степени приятно. Я-то знаю, что ты любишь, когда тебя так целуют. Ты не боялся делиться со мной даже самыми своими сокровенными секретами, даже не подозревая, что когда-нибудь твоя доверчивость сыграет с тобой злую шутку. Мы такие разные, но это не помешало нам сблизиться на какое-то время. Однако я прекрасно знаю, что между нами никогда не будет той дружбы, о которой мог бы мечтать ты, что бы там не говорили о противоположностях. Я не склонен к таким примитивным чувствам, как дружба или любовь, хотя к тебе мне угораздило привязаться. Трудно поверить, но это так. Наверное, ты единственный, кто вызывал улыбку даже у такого безжалостного монстра, как я. Всегда смеялся и разговаривал со мной так, словно наша дружба уже длилась несколько лет, а не всего пару дней. И даже удивительно, как быстро рушится всё в один момент. Твои глаза наполнены слезами, стекающими по исцарапанным щекам. Не выдерживаю, наклоняюсь и слизываю их вместе с выступившими каплями крови. Вкус твоего страха просто идеален, я готов упиваться им вечно. По шее спускаюсь к твоей груди, прихватываю губами один из сосков, вызывая у тебя непроизвольный вскрик. И хотя происходящее вызывало у меня весьма противоречивые чувства, в голове время от времени пролетала одна мысль: «Что я делаю?» А главное — чего я хотел этим добиться? Да, я любил поиграть с жертвами, прежде чем приступить к трапезе, но даже если подобное желание возникало, я никогда прежде не делал ничего подобного. Почему-то именно с тобой я могу себе позволить не быть таким жестоким, как со своими предыдущими жертвами. Вот всегда знал, что ты особенный, хотя и порой и не понимал, в чём, собственно, эта особенность заключается. Чуть приподнимаю твою голову, снова оказываясь на уровне твоего лица. Глядя в твои отчаявшиеся глаза, прижимаю тебя к себе плотнее и целую. Вначале грубо, до крови кусая мягкие губки, затем более нежно, играя с твоим язычком. К сожалению, укус получился сильнее, чем я ожидал, так что остро ощутил во рту солёный привкус крови. Ты тихо всхлипываешь, но перечить мне боишься, поэтому обречённо терпишь всё, что я делаю. Всё-таки ты довольно смышлёный ребёнок — смутно, но понимаешь, что к чему. Это меня в тебе всегда и привлекало. — Пожалуйста, прекрати… — измученным шёпотом просишь ты, когда поцелуй кончается. Надо же, а я думал, что больше ты не захочешь со мной говорить. — Не могу, малыш. Ты слишком вкусно пахнешь, чтобы отпустить тебя, — хищно скалюсь я. Ты не впервые видишь мои клыки, но вопреки былому это пугает тебя до полусмерти. — Пенни… Звук собственного имени на мгновение заставляет меня замереть, но я не позволяю неведомо откуда взявшейся совести взять верх над разумом. Странно, что даже находясь в таком чудовищном положении, ты умудряешься по-прежнему воспринимать меня, как своего друга. Это и сбивает с толку, и раздражает одновременно. — Пожалуйста, прости меня, если я в чём-то виноват перед тобой… Я заливаюсь коротким истерическим смехом. Такая поразительная наивность… — Ты ни в чём не виноват, Джорджи. Но ты — ребёнок, а дети — моя еда. Мне придётся сделать это и с тобой, хочу я этого или нет. — А ты хочешь этого?.. — звучит где-то на грани слышимости твой вымученный шёпот. — Не представляешь, насколько, — так же тихо отвечаю я, почти невесомо касаясь твоего лица. Я ожидаю, что ты снова заплачешь и будешь умолять меня не делать этого, но ты лишь прижимаешься щекой к моей руке и шепчешь: — Давай… — Что? — Если ты хочешь съесть меня… я готов. Это заставляет меня широко распахнуть глаза от удивления. Но ты не шутишь, а явно говоришь от чистого сердца. И этот проклятый смиренный взгляд, от которого уже хочется сбежать… Я медленно отстраняюсь от тебя и начинаю тихо смеяться. Прискорбно, конечно, но я признаю, что опять проиграл. Как бы сильно я не хотел убить тебя, я не могу. И вот так каждый раз. Каждую ночь одно и то же! И каждый раз я прижимаю к груди твоё хрупкое тело, перебирая перепачканными кровью руками твои волосы. Порой я сам не понимаю, что происходит между нами, и почему я до сих пор не прекратил это. А то и дело слышать твои слова: «Пенни, я люблю тебя» — это уже чистой воды безумие. Унизительно признавать это, но иногда мне хочется сказать тебе то же самое. Джорджи, если ты можешь — раскрой наконец глаза на правду, пока не поздно, потому что когда-нибудь я точно не смогу остановиться. И чем раньше это произойдёт, тем лучше для нас обоих…