Не была бы эта парочка настолько увлечена друг другом, совсем по-другому закончился бы для них этот совершенно обычный день. Но поздно, за ними тихо открылась дверь, и в комнату вошел третий человек.
И даже сейчас, не будь их уход от реальности настолько полным, события могли бы пойти совершенно по другому пути. Возможно, виноват был страстный поцелуй, когда языки Гермионы и Драко боролись друг с другом. А может быть, шаги третьего заглушали полные желания стоны Гермионы Грейнджер, влажную пещерку, между ног которой исследовали тонкие и длинные пальцы Драко Малфоя. Какой бы ни была причина, плотское наслаждение этой пары внезапно прервал яростный рев.
У Малфоя не было ни единого шанса. Конечно, затуманенный похотью мозг почти доказал ему, какая хорошая идея — достать свою палочку. Но время вышло, луч красного цвета ударил его в грудь, и потерявший сознание парень пролетел через всю комнату. Гермиона хотя бы успела сжать в маленьком кулачке свою собственную палочку, увы, рукоятка вылетела из ее хватки, прежде чем она что-то смогла сделать. Ошеломленную девушку толкнуло назад, и она с трудом удержалась на ногах.
В ярости она развернулась к двери, чтобы увидеть, кто прервал ее интим с Драко. Разгневанная тирада умерла на ее губах, когда девушка увидела пылающие зеленые прожектора, которые оказались глазами Гарри Поттера.
— Так Гермиона, ты опять забросила учебу?
Из каждого произносимого им слова буквально сочился яд, в каждом звуке слышалась едва подавленная ярость.
— Гарри, позволь мне объяснить, — попыталась прервать его Гермиона.
— Нечего тут объяснять. Теперь я все понял. Не знаю, почему я раньше этого не увидел. В конце концов, когда ты последний раз ужинала со своими лучшими друзьями? Помнишь, это Рон Уизли и Гарри Поттер! А как давно ты вместе с ними делала домашние задания? Если уж на то пошло, когда ты в последний раз болтала со мной и Роном?
Гермиона снова попыталась заговорить, но Гарри был в ударе, с каждой фразой гнев все сильнее прорывался наружу и его голос звучал все громче и громче,
— И занимаешься в библиотеке, серьезно! Или сегодня у тебя дополнительные занятия в лаборатории зелий? О, а завтра это будет класс истории магии. Скажи мне, а ты разрешаешь Профессору Биннсу наблюдать за вашей с Малфоем учебой?
Гарри пошел к ней, брызгая слюной от ярости.
— Предполагается, что мы твои друзья, Гермиона! И это… Эта Тварь (глаза Поттера метнулись к бессознательному слизеринцу, лежащему у противоположной стены)… Этот слизкий хорек пять лет не делал ничего, кроме как оскорблял тебя, меня и Рона. И теперь я обнаруживаю, что ты целуешься взасос с этим мерзким куском гиппогрифьего дерьма!
Голос Поттера сорвался. Он был слишком зол, слишком шокирован, чтобы продолжать. Гермиона, наконец получила шанс вставить свои два слова, и, как немного позже поняла девушка, лучше бы она держала свой рот на замке.
— Гарри, Драко добавляет немножко страсти в мою жизнь. Это просто секс, мы не испытываем друг к другу никакой привязанности. Он заставляет меня чувствовать себя желанной.
На мгновение наступила мертвая тишина. Как будто глаз бури в страшнейшем шторме, смертельное спокойствие, которое должно было вот-вот взорваться.
И взорвалось.
Драко опутали веревки, прижавшие его тело к стене. Гермиона не успела заметить движения Гарри, как оказалась крепко сжатой в паре сильных рук.
— Значит, просто секс! — такой голос у Гарри, Гермиона слышала лишь однажды, в ту роковую ночь в конце шестого курса, сразу после ее возвращения домой. Их посетил Воландеморт с миньонами и ее родители не пережили встречи. Если бы внезапно не появились авроры, возглавляемые Кингсли Шеклболтом, не выжила бы и сама Гермиона. Она никогда не признавалась себе, но на подсознательном уровне девушка была зла на Поттера: почему его не было с ней, почему он их не защитил? Гермиона была твердо уверена, что будь с ней Гарри, Воландеморт трижды бы подумал, прежде чем напасть на них и ее родители остались бы живы. Но Гарри застрял в Суррее, приказ Дамблдора вновь вырвал его из магического мира и отправил в дом своих родственников на Прайвет Драйв.
Но лишь сейчас, оказавшись крепко прижатой к Гарри, она позволила этим подсознательным чувствам впервые выйти на поверхность.
К огромному несчастью для юной мисс Грейнджер в последнее время у Гарри Поттера значительно улучшился навык легилеменции, перейдя на беспалочковый и невербальный уровень. Когда он посмотрел на нее глазами, пылающими едва контролируемой ярости, то увидел сквозь них эти мысли.
Он сорвался.
— Значит, это я виноват в смерти твоих родителей, не так ли? — прошептал он так тихо, что даже тесно прижатая к нему Гермиона едва разобрала слова, — Полагаю, я виноват и в смерти Сириуса в Департаменте тайн! Ну конечно, мою попытку спасти его ты посчитала за дурацкую «игру в героя», как ты выразилась
— Гарри, нет…
— Конечно, когда кто-то, о ком ты заботишься, попадает в беду, а я не появляюсь чтобы их спасти, значит, они умерли по моей вине? Мой «комплекс спасения людей» должен был пнуть меня под задницу, так что ли?
И снова, он даже не дал ей возможности ответить.
— Так вот, моя дорогая, милая, беспокоящаяся, заботливая, погруженная в книги, лживая сука, — внезапно взревел он, — Теперь я, наконец-то понял, насколько мало ты на самом деле обо мне думаешь. Разве что дело касается удовлетворения твоих собственных потребностей. И теперь я точно знаю, почему ты так хорошо сошлась с гребанным Драко Малфоем! Вы оба думаете только о себе и о том, как бы сделать больно людям вокруг вас!
— Это вовсе не так, — закричала, наконец, Гермиона, сотрясавшаяся от слез гнева и стыда, — Это…
— Силенцио, — протянул Гарри голосом, который легко можно было спутать с голосом лежащего у стены хорька.
— Наша дружба закончена, ты вероломная сука, — сказал Гарри голосом, лишенным эмоций, — Больше никогда не попадайся мне на глаза.
Он сердито развернулся и пошел к двери. Его рука уже коснулась ручки, когда Гарри внезапно развернулся к ней лицом. Лицом с широкой улыбкой на нем. С абсолютно безжалостной улыбкой.
— Но прежде, чем я уйду, я дам тебе последний подарок, мой дорогой бывший друг. Раз уж ты так желаешь чисто физических отношений, я дам тебе то, что ты хочешь.
Гермиона попыталась выйти из ступора, — бежать, далеко — далеко, — билась мысль в ее мозгу. Внезапно, она почувствовала, что больше не стоит на ногах. Комната по Требованию изменилась, кардинально, мгновенно! Там, где когда-то была комната, похожая на библиотеку с несколькими удобными креслами и ревущим огнем, побеждающим зимний холод, теперь была практически пустая спальня. Фактически, единственно мебелью в ней была широкая кровать с балдахином. Казалось, она появилась в том самом месте, где стояла Гермиона, и теперь девушка лежала на ней со слегка разведенными, после попытки бегства ногами.
Гарри вновь взмахнул палочкой, и она внезапно обнаружила, что ее руки и ноги привязаны к четырем стойками кровати. Ощущения от растягивания ее тела были болезненными, но они даже рядом не стояли с той болью, которую девушка инстинктивно предвидела в ближайшем будущем.
Она даже не заметила, как Поттер наложил заглушающие звук чары на комнату, но к его непрекращающейся работе палочкой ее внезапно вернули ощущения наготы и уязвимости. Вся остававшаяся на ней одежда исчезла. Ее обнаженное тело распласталось во всей своей юной красоте перед хищными глазами Гарри.
Жалобно хныкавшая от страха и ожидания надругательства Гермиона смотрела, как Гарри быстро содрал с себя мантию, брюки, рубашку носки и туфли. Девушка обнаружила, что непроизвольно ее взгляд оказался прикован к одному месту — выпуклости в трусах Гарри. Она почувствовала, как во рту пересохло. Гриффиндорка не была особым экспертом в мужской анатомии, но из того, что она читала в книгах, она поняла, что Гарри был более чем просто большим. Гарри был огромным!
Спустя мгновение, когда Гарри бросил свои боксеры на кучу одежды, ее теория подтвердилась. Из трусов упруго выпрямился его эрегированный ствол, покачиваясь перед ним из стороны в сторону, как готовая к удару смертоносная змея. Находящееся в ужасе сознание Гермионы предположило, что именно это с ней он и собирается сделать.
Гарри подошел к ней, зубы обнажились в ужасающей усмешке. Он не произнес ни слова. Он просто наклонился над ней и впился в ее губы. Она удивилась, хоть и знала, что нечему. Ее рот открылся в молчаливом протесте, и язык Гарри внезапно оказался внутри, ища ее собственный, борясь с ним, доминируя над ним так, как он в ближайшее время собирался сделать со всем ее телом.
Она укусила его.
Еще сильнее разозлившийся, парень отстранился и дал ей пощечину. От удара голова девушки качнулась в сторону, маленькие звездочки взорвались перед ее глазами.
Гарри наклонился ниже, прижимая губы к ее шее, кусая, грызя, оставляя следы. Ее кожа казалась ему восхитительной, сладкой, пряной, сливочной - все в одном. Это была амброзия. Он невербально кинул на нее Фините, поняв, что безмолвную куклу трахать будет скучно.
Впервые девушка закричала, в ее голосе звучали безнадежность и беспомощность. Это не имело никакого значения для ее мучителя. Вместо того, чтобы заставить Гарри остановиться, казалось ее крик заставил еще сильнее раздуться головку его торчащего члена.
Гарри начал прикусывать ее кожу еще ниже, дойдя до груди. Его чувства дурманил смешанный аромат ее пота и природного запаха. Но он спешил. Практика по квиддичу начиналась через тридцать минут, и Рон, новый капитан команды в их выпускной год, хоть и был его лучшим другом, может надавать ему по ушам за опоздание.
Гарри оседлал ее бедра, беря грудки девушки в свои руки, его рот начал метаться от левого соска до правого и обратно, засасывая и покусывая.
Гермиона жалобно плакала, звуки ее безутешных рыданий прерывались лишь редкими всхлипами. От ощущений рта насильника, оскверняющего ее идеальные грудки, по телу прокатывались невыносимые волны стыда и вины. Почему она позволила смерти своих родителей встать между ней и ее друзьями? Почему она начала ухлестывать за Драко Малфоем, высокомерным Слизеринцем, который считал делом своей жизни превращение ее пребывания в Хогвартсе в ад на земле?
В этот момент она не имела ни малейшего понятия почему. Но она расплачивалась за свои действия. И высокой ценой.
Девушка почувствовала, как ее искусанные грудки омыл прохладный воздух, когда Гарри сдвинулся вниз. Она не стала туда смотреть. Она знала, что будет дальше.
По крайней мере, она так думала.
Две руки тренированного квиддичиста внезапно начали массировать ее освобожденные от оков ножки. Они начали с пяточек и двинулись по арке, потом подошве и, наконец, дошли до пальцев. Ощущения того, что ее ноги получили королевское обращение, послали в ее лоно совершенно нежеланный трепет эротического предвкушения.
Гермиона не сознавала, что ее глаза были закрыты, пока в ее мозг не пришли новые сигналы от ног. Посмотрев вниз, она с немалой долей отвращения увидела, как Гарри сжал свой член между ее ног и использует нежные подошвы, чтобы массировать свою огромную эрекцию. Девушка зачарованно наблюдала, одновременно с испугом и сильным возбуждением, как несколько капель жидкости собираются на кончике его жезла и размазываются по ее ступням.
Гермиона резко вернулась к реальности, когда Гарри отпустил ее ноги. Она вновь полностью осознала, насколько ужасным было ее положение. По-видимому, время игр закончилось.
Гарри внезапно навалился на нее, жадно и грубо засосав распухшие от поцелуев губы. Гермиона крепко сжала зубы, не желая дать ему удовлетворения от нового исследования его рта. Ее решимость продержалась лишь пару секунд, пока он не впился зубами в ее нижнюю губу. Во вкусе поцелуя смешались их слюна, ее кровь и слезы унижения, текущие из распухших глаз.
И вот, наконец, он протиснулся между ее ножек и был готов войти в ее не вполне девственную щелку. Она открыла рот, чтобы молить его остановиться, умолять вспомнить их дружбу мужчину, который когда-то был ее другом. Она хотела сказать ему, что она сожалеет. Сможет ли он когда-нибудь простить ее за тупость?
Она хотела сказать ему все это.
Вместо этого она закричала, когда Гарри толкнулся вперед, грубо и глубоко втискивая свою палочку из плоти в ножны отличницы.
Ее дырочка была не слишком хорошо смазана. Впрочем, это не имело особого значения, даже если бы ее естество истекало соками, размер его члена не слишком подходил для узенькой пещерки девушки. Гермиона чувствовала, как будто средневековый таран атаковал ее нежные складочки.
Крик агонии вырвался изо рта прекрасной мисс Грейнджер, когда вторгающийся член раскрыл ее канал шире, чем когда-либо прежде. Следующие несколько минут вскрики Гермионы чередовались со стонами наслаждения Гарри, который глубже и глубже вбивался в уютный проход девушки.
Наконец, с последним толчком и еще одним вскриком девушки, по щекам которой сплошным потоком текли слезы боли и позора, Гарри насадил ее на свой ствол до упора. Его глаза закатились от удовольствия смешанного со страданием, пульсирующий член парня был крепко сжат сокращающимися мышцами ее лона.
Гарри на пару мгновений замер, продолжая наслаждаться ощущениями влажной киски Гермионы, плотно обволакивающей его член, прежде чем начал медленно двигаться в девушке.
Еще несколько секунд он постепенно вновь поднимал скорость своих толчков, вбивая в нее свои бедра, втираясь в нее, вдавливая свой член несильными скользящими движениями, чтобы испытать и получить все возможные ощущения, которые только можно было найти, трахая Гермиону Грейнджер, своего бывшего друга.
Гермиона же наоборот, лишь закрыла глаза и продолжила молиться о том, чтобы этот кошмар скорее закончился. До нее наконец то дошло, что Гарри полностью сорвался. Девушка увидела, как трезвое мышление и тихая сила, составлявшие основу личности Гарри Поттера осыпались прямо у нее на глазах, когда парень продолжал использовать ее тело для собственного удовольствия. Если Гермиону что-то и могло утешить в одну из худших ночей в ее жизни, то разве ощущение, что ее киска, наконец, начала сочиться, позволяя вторгающемуся члену двигаться с большей свободой. Кроме того, похоже, ее мучения почти закончились. Лицо Гарри покраснело, его глаза вращались в орбитах, когда он продолжал входить и выходить, входить и выходить.
Спустя пару минут Гермиона почувствовала, как он напрягся над ней, увидела, как его лицо свело в сосредоточении, а затем ощутила, как его член раздулся еще сильнее, что казалось невозможным. Он прорычал ее имя и кончил, вогнав свое орудие в нее до упора, позволяя ее юному телу получить его эссенцию, заливая редко используемое лоно девушки порцией своего сока, приготовленного только для нее.
Встав, он начал быстро одеваться. Гарри не смотрел на девушку. Гермиона надеялась, что он ощущает стыд и вину за свои действия. Пока эта надежда грела ее, на душе стало чуть приятнее, но она ошибалась.
После того, как Гарри привел себя в порядок, он вернулся к кровати, наклонился над ней и осторожно укусил ее за ухо. В ответ на ее вздох он усмехнулся.
— Ну, Спермиона, как бы ни весело с тобой было, но у меня полно работы, тренировка по квиддичу, чтобы поприсутствовать и миры, чтобы их спасать. Если ты решишь, что Мальчик-Хорек не способен тебя удовлетворить, думаю, ты знаешь, где меня найти, чтобы повторить сегодняшнее развлечение. И, кто знает, если ты вежливо меня попросишь, я даже позволю тебе насладиться этим.
Гарри громко заржал в ответ на ее оскорбленно-негодующее верещание. Достаточно больно укусив ее за мочку уха, он прошел к подножью кровати и, наклонившись, с усмешкой поцеловал ее ноги, пародируя поклонение и обожествление. Он вытащил ее палочку из кармана мантии, где она лежала после разоружения девушки. С самодовольной ухмылкой на лице, он направил ее на Драко Малфоя, очнувшегося и жадно рассматривающего обнаженное тело Гермионы Грейнджер и пробормотал два слова.
— Ступефай! Обливиэйт!
Гарри бросил палочку Гермионы на пол, убрал веревки с ее рук, весело помахал ей и вышел, напевая какую–то маггловскую песенку.
***
Полностью довольный Воландеморт вышел из мозга Гарри Поттера. Мальчишку скоро можно будет брать голыми руками. Оставался лишь вопрос: переманить его на свою сторону или просто убить. Он обдумает это. Теперь, когда Поттер изнасиловал грязнокровку Грейнджер, он, самое меньшее, должен быть исключен из Хогвартса. Дамблдор не сможет больше ему помогать, и мальчишка будет бессилен против ярости Темного Лорда.
Высокий, холодный, безжалостный смех звенел в тронном зале Воландеморта.
***
Когда после наступления темноты Гермиона попыталась проникнуть в апартаменты главных старост Хогварта, это оказалось, не так уж просто. Две крепкие руки сжались вокруг нее, прижав ее к груди нападавшего.
— Гермиона, ты была великолепна, — сказал с усмешкой Гарри Поттер, — Теперь, когда я, наконец, закончил обучение окклюменции, я смог скрыть от Воландеморта то обстоятельство, что мы оба разыграли спектакль. Ты просто блестящая актриса!
В течение следующих нескольких минут главный староста Гарри Поттер и главная староста Гермиона Грейнджер стояли в гостиной своих апартаментов. Они целовались со всей страстью, не обращая ни на что внимания. Его руки блуждали по ее густым волосам, а рука девушки поднялась, чтобы расчесать непослушную черную гриву, пока их языки продолжали сражаться за доминирование.
Немного погодя, когда они оба были обнажены, а Гермиона насажена на инструмент Гарри, она задыхаясь сказала:
— Рон отлично сыграл Малфоя, не правда ли (о, Боже, Гарри, это прекрасно, не останавливайся)?
Но прежде чем Гарри смог ответить своей девушке, они оба кончили. Ее норка несколько раз сжалась вокруг его пениса, пока она раздирала ногтями его плечи, отмечая его кровью как свою собственность. Он прокричал ее имя, второй раз за день отправляя ей в лоно свой заряд.
Спустя несколько мгновений полностью удовлетворенные юноша и девушка спали на диване, сплетаясь телами друг с другом, уверенные в том, что Воландеморт теперь верит, что Гарри скоро будет в его лапах, покинутый всеми друзьями за совершенное им «изнасилование».
И когда Гарри нанесет удар по Воландеморту, верящему, что он полностью сломлен, то один из них будет жить, а другой не уцелеет. Имея на своей стороне Гермиону Джейн Грейнджер, которая вскоре, после подтверждения неожиданной беременности, станет Гермионой Джейн Поттер, Гарри твердо знал, что выжившим будет он.
