Махаон

– Как вы представляете своих слушателей? – Я стараюсь вообще не представлять себе слушателя. В момент, когда начинаешь представлять себе слушателя, и становишься Оксимироном. Когда думаешь, что есть некое твое влияние на кого-то. Слава вместе с Замаем дают интервью "Бумаге". Слава вновь говорит о Мироне, уже, казалось бы, в миллионный раз. В своём стремлении задеть Федорова, Слава поразительно похож на себя же самого в детстве, когда он был ещё совсем юным мальчишкой-сорванцом. Тем жарким, солнечным летом Слава, гуляя во дворе после школы, нашел гусеницу. На раскалённом пыльно-сером асфальте она выделялась крошечным ярким пятном, которые моментально привлекло внимание любознательного Карелина. Та гусеница была необычная, она выделялась среди других: черные и оранжевые черточки, небольшой "горб" и маленькие ярко-оранжевые усики, чем-то напоминавшие рожки жирафа. Слава такую ещё ни разу не видел, а потому живо заинтересовался диковинным созданием. Он принес свою находку домой и поселил в небольшой коробке из-под обуви - мама недавно купила ему новые кроссовки. Вскоре было обустроено жилище для гусеницы: Слава принес горсть земли и сочных листьев тополя, росшего позади дома, налил в крышку от бутылки лимонада воды. Каждый день Слава бежал по-быстрее из школы домой, и долго-долго любовался гусеницей. Плавные движения каждого членика насекомого завораживали Карелина, и он мог часами разглядывать своего питомца. Как однажды, вернувшись домой, он увидел, что гусеница неподвижна. Цвет насекомого изменился на беловато-серый, пропали забавные усики-рожки и яркие пятна. Что только не делал Слава, чтобы расшевелить ее - и тыкал прутиком, и прижимал пальцем, и лил на нее воду. Он даже попробовал развеселить своего питомца чем-нибудь вкусным и положил в коробку свою любимую шоколадную конфету. Однако гусеница оставалась неподвижна. "Ну же, давай! - думал он тогда, - Сделай уже что-нибудь. Хоть что-нибудь!". Гусеница не реагировала. Ещё несколько дней Слава предпринимал бесплодные попытки расшевелить насекомое. В итоге Карелин решил, что она мертва, а потому похоронил ее в спичечном коробке под кустом акации, росшем в небольшом палисаднике, который развела старушка-соседка рядом с подъездом. Слава был так расстроен, что ещё очень долго шмыгал носом, пытаясь сдержать вот-вот подступающие слезы детской эгоистичной обиды. И даже мамина попытка развеселить его сладостями или папино предложение сходить в кино были напрасны. Так же и сейчас: Карелин отчаянно пытается расшевелить Мирона, тычет в него палочкой, тормошит, задевает всеми возможными способами. "Давай же, шевелись, делай что-нибудь!"       Но новый любимец не реагирует. Слава отчётливо помнит тот восторг, который он испытывал при прослушивании треков Оксимирона. Он любил его, но не той любовью, которую испытывал к родителям или сестре, к Саше или Ване. Мирона не хотелось целовать, как Дискотеку, не хотелось проводить с ним вечера под пиво, как со Светло, не хотелось в выходной сидеть с ним и пить чай, как с семьёй. За Мироном хотелось наблюдать, следить с тщательностью маньяка-сталкера, рассмотреть со всех сторон эту непонятную, диковинную зверушку. Несколькими днями спустя Слава выступает с концертом в каком-то небольшом тесном клубе. Басы бьют по ушам, а пот течёт по шее. Сотни человек битком набиты в крошечное пространство танцпола, они все снимают его на телефон, Карелин - забавный шут на потеху толпы. - Ты просто гусеница, гроб как кокон, стань махаон, - загробно-уныло тянет Слава "Шатунов". В этот момент его бьёт осознание тех событий, что произошли давным-давно знойным летом в Хабаровске. Так горячо любимая им гусеница не умерла, она свила кокон. Через пару дней Мирон будет выступать в своём личном, персональном гробу на 22 тысячи человек. "Интересно, - думает Слава, - какого цвета будут крылья у Окси?"