Ночь

Ночь. Мост. Река. Деревья тихо шелестят, повинуясь ветру. Вот, если задуматься — вроде бы, они живут сами по себе: сами добывают пищу и воду, сами пробиваются из вязкой земли к свету, сами растут, пользуясь лишь некоторыми благами, и, к тому же, производят кислород, помогая другим существам и организмам насладиться этой жизнью вместе с ними. Но. Всегда, в жизни каждого, хоть раз, все перечеркивало это «но». Деревья, кустарники, травы — все они зависят от чего-то. Они зависят от почвы — не было бы ее, их всех, неминуемо, настигла бы смерть. Они зависят от солнца — теплого, жаркого, но не палящего — оно помогает им фотосинтезировать. Они зависят от окружающей их среды: от погоды, от животных и птиц, обитающих рядом с ними, от углекислого газа… Но самое худшее, что погубило гораздо больше растений, чем катаклизмы, засуха и ураганы — люди. Чем больше процветала цивилизация, чем сильнее становилось человечество, тем больше все вокруг зависело от них. В принципе, большинство людей это мало волновало, но те, кто был поумнее, давно поняли, что у всего есть побочные эффекты. Одним из них, как раз, была зависимость. Не только природа не существовала теперь без человека, но и сам человек настолько привязался к своему виду, что больше не видел свою жизнь без него... *** Такой теории существования и придерживалась Вероника. Она с детства пыталась сторониться людей, и это у нее получалось, до поры до времени… Своим побочным эффектом Вероника считала Риту. Эта черноволосая, милая девчонка, у которой шило в заднице, пристала к ней в парке. Вероника сидела на скамейке, наслаждаясь звонким пением птиц и мягким постукиванием больших капель дождя об асфальт. Она любила дождь, могла сидеть под ним вечно, ловя каждый брызг, каждую крупинку воды. А еще, когда шел дождь, на улице практически не оставалось людей. Только изредка мимо Вероники проходили серые, ничем не приметные, куда-то торопящиеся силуэты. Вероника блаженно закрыла глаза. Все ее длинные, темные волосы были мокрые от воды, что приятно холодило кожу головы, расслабляя и успокаивая. Вдруг, раздался хлюпающий звук, и кто-то с силой опустился на скамейку, заставляя Веронику недовольно поморщиться и распахнуть глаза. Над ее головой «мифическим образом» оказался большой черный зонтик, закрывающий прекрасный вид на затуманенное, темное небо. — Привет! — раздался веселый голос из-за левого плеча. — Почему ты сидишь здесь одна, под дождем? Вероника резко повернулась, нервно награждая злым взглядом хозяйку голоса. — Уйди, я не в настроении. — Ууу, понятно. — похоже, девушка даже не собиралась сдаваться и тем более уходить. — А что так? Обидели? Ааа, может ты с парнем рассталась, или с родителями поссорилась, или у тебя кто-то умер, или… — Заткнись! — Вероника закрыла уши руками и потрясла головой, надеясь освободиться от звонкого, писклявого звука, быстро перебившего все мелодии природы. — Ну ладно, не злись, — девушка понизила тон, смотря прямо в голубые глаза Вероники. — Хочешь, я молча посижу? Вероника сдалась. Все же, она была сейчас слишком подавлена, чтобы заводить долгие споры, обычно заканчивающиеся криками. Поэтому она закатила глаза и сухо сказала: — Зонт убери. — Оу, хорошо, ладно… Послышался звук закрывающегося зонтика. Теперь девушки сидели под усиливающимся дождем. Вероника глубоко втянула воздух. Запах мокрого асфальта был ее любимым, она сама не знала отчего. Наверное, в нем чувствовалась какая-то вязкая сырость и природная естественность, даже если асфальт создали люди. Они сидели молча полчаса. Вероника заметила, что ее соседка начала дрожать от холода и поеживаться от влаги, все капающей и капающей с неба, но снова открывать зонт не спешила. Она начала украдкой разглядывать девушку, отвернувшуюся в другую сторону. Девушка была аккуратно одета. «Чем-то похожа на анимешку» — заметила Вероника. Ее черные, прямые волосы были собраны в два хвостика, прилипших к длинной шее. Розовая кофточка, надетая под желтый плащик, смотрелась слишком ярко для Вероники, но та никогда не лезла в чужие дела, включая вкус в одежде. На руках девушки были различные фенечки и браслетики, сделанные собственными руками. Джинсы, потертые, но, кажется, не потому что старые, а потому что «модные». На ногах виднелись розовенькие кроссовки, практически полностью спрятанные под лавкой. Неожиданно, девушка повернулась. Ее пухлые губки гармонично смотрелись с кукольными глазами на пол лица, не говоря о тонком носике, немного вздернутом кверху. Вероника не выдержала и из любопытства задала ей вопрос: — А ты что тут сидишь? — Меня из дома выгнали. Мама и отчим… Ну круто! Почему на голову Вероники сваливаются всякие «потеряшки» и «брошенки»? То кота на улице подберет (который, кстати, до сих пор живет у нее и в ус не дует), то птицу с подбитым крылом в ветеринарку потащит, а тут — вот эта. Что делать? Может, оставить эту анимешку здесь и свалить преспокойно домой? Но Вероника не смогла. Как всегда. Она каждый раз думает, что не привязывается к людям, и каждый раз ошибается. Ничего нового. — Пойдем. — она встала с лавки, и с ее одежды потекла вода. Вопреки ожиданиям, девушка сразу поднялась и захлюпала за Вероникой следом. Вот так просто, не задавая глупых вопросов. — Как тебя зовут? — Вероника обернулась через плечо. — Рита. А тебя? — Вероника. Всю остальную дорогу они молчали. *** Подъезд Вероники был ухоженным и светлым. Девушка жила в просторной двухэтажной квартире-студии, которую сама приобрела год назад. Как только Рита вошла туда, у нее пропал дар речи. Эти апартаменты нисколько не были похожи на ее однокомнатную квартирку, в которой она ютилась с мамой, а теперь и отчимом. Раньше ютилась. Вероника тем временем уже разделась, освободилась от мокрой одежды и выжидающе смотрела на Риту. Девушка спохватилась и поспешно стала стягивать с себя плащ. — Раздевайся, давай мне одежду и иди в душ. Прямо и направо. Белая дверь. Рита быстро оголилась до нижнего белья ушла в ванную. Помещение было поистине шикарно. Широкая плитка, чисто вымытая и блестящая, приятно касалась Ритиных ног. Посередине стаяло огромное джакузи, и, если говорить по-честному, Рита даже не знала, как им пользоваться. По всей комнате были расставлены горшки с цветами, красивыми и пышными, создавая иллюзию сада. Слева, в стене, Рита увидела свое отражение, потом сообразив, что это огромное зеркало. Девушка бы еще долго рассматривала ванную, но вовремя спохватилась, что она находится в чужой квартире и попыталась включить воду. Это ей удалось, и джакузи начало наполняться. Рита погрузилась в теплую плену, облегченно вздохнув. Замерзшие конечности начали оттаивать, тепло приятно разливалось по телу. Рита подумала, что, возможно, ей удастся остаться в здесь хотя бы на два дня, до зарплаты. Потом она сможет снять квартиру, не такую огромную, но свою. *** Девушки жили вместе уже три месяца. Рита осталась у Вероники сначала на два, потом на четыре дня, а потом и на месяц. И еще на один… Сначала им сложно было ужиться в одной квартире. Вероника была человеком сложным, совершенно непохожим на Риту. Но, чем больше времени проходило, тем больше сближались девушки, и вскоре они стали лучшими подругами, а может, кем-то большими. Вероника оттаяла, перестала сторониться Риты, чаще стала смеяться, шутить. Рита бросила работу в маленьком кафе, так как зарплаты Вероники хватало на двоих. Она теперь занималась домом и рисовала картины. Оказывается, девушка была великолепной художницей, рисующей живые, красивые пейзажи, а иногда и портреты. Им было хорошо и легко. Все новые знакомые Риты считали их сестрами из-за немного схожих черт лица. Вероника так и осталась нелюдимой и холодной, что сильно расстраивало Риту, но, вскоре, девушка смирилась, ведь с ней Вероника показывала свою истинную сущность. Никто бы не подумал, что Вероника отлично готовит, особенно французскую кухню, просто редко это делает, исключительно для Риты. Кстати, родители Ри (так называла ее Вероника) вскоре осознали свою ошибку и пытались вернуть дочь, но у них ничего не вышло. Теперь они встречаются на нейтральной территории, подальше от дома Ви (так называла ее Рита), на всякий случай. И все было бы у девушек хорошо: теплая дружба, крыша над головой, стабильный высокий доход, кот Семен и канарейка Даша, которую завела Рита, но есть одно «но». Чувства Вероники. *** Она поняла, что что-то не так еще в первую встречу. Не тем Вероника была человеком, чтобы вот так сразу, даже имени не узнав, приглашать постороннего к себе домой. Пожить. Даже, как тогда задумывалось, ненадолго. Но что-то в этой девушке заставило ее нарушить все свои установленные рамки, что-то засело в глубине души, что-то такое, чего Вероника еще никогда не чувствовала. Девушка не знала, что такое любовь. Читая разные романтические романы она лишь только ухмылялась, думая про себя, кто сочиняет эти все россказни. В этом не было ее вины. Она росла в неблагополучной семье, отец сильно пил, бил мать. О какой любви могла быть речь? Но маленькая, наивная Вероника верила в прекрасные чувства, ровно до того момента, как ее не предали. С тех пор девушка привыкла к тому, что любви в мире нет, есть только взаимовыгода. Но, вопреки ожиданиям, Вероника привязалась к незнакомке, назвавшейся Ритой. Сначала она думала, что просто истосковалась по человеческому общению. Ей было приятно каждый вечер после работы слушать глупые, бессмысленные рассказы Ри про моду, сериалы, работу в кафе и прочую фигню. Потом Вероника с ужасом поняла, что привязалась к девушке. Она думала, что с ней случилось худшее из всего, что могло вообще произойти с ней. ОНА. ПРИВЯЗАЛАСЬ. К. ЧЕЛОВЕКУ. Сколько кошмаров ежедневно показывают по телевизору: «Молодой человек выпрыгнул из окна после смерти своего лучшего друга» «Друзья погибшей девочки обратились за помощью к психотерапевту» «Девушка, после ссоры с лучшей подругой, находилась в депрессии несколько дней» Вероника думала по-детски: если рядом с ней нет людей, с которыми она дружит, значит она далеко от всех этих ужасов. До поры до времени. До появления Риты. Вероника долго приходила в себя от новых обстоятельств, но все же смогла смириться и двигаться дальше, пока, одним дождливым утром, не призналась себе в еще одной вещи. Она любит Риту. Любит как девушку. Да, Вероника часто ловила себя на мысли, что ей нравится тело Ри. Нравятся стройные, даже немного тощие ноги, нравится плоский живот с узкой талией, нравится упругая задница, нравится грудь, лицо, волосы, ресницы, ногти, причем и на ногах, и на руках. Черт. Ладно, влечение к телу можно было списать на недостаток секса, но если бы только это терзало душу Ви… Характер, личное состояние и душа Риты тоже привлекали Веронику. Хотя бы те же картины. Она могла часами сидеть и смотреть, как Ри плавно водит кистью по холсту, оставляя линии и контуры, любовалась тонкими пальцами и подвижной кистью художницы. Вероника с жадностью ловила каждое слово, слетавшее с уст Риты, а в последнее время даже поддерживала разговор, чтобы слышать этот голос как можно дольше. Правда, дело было не только в голосе, Веронике нравились темы, о которых говорила Ри, видимо, за достаточно долгое совместное проживание девушки все же нашли общие интересы. Вероника не знала, что чувствует к ней Рита — просто дружбу, или нечто большее, ведь та нередко дарила Веронике ласковые прикосновения, которые сложно было с чем-то спутать. Но, так как она давно не верила в любовь, Вероника ни на что не надеялась, тем более ничего не требовала от Риты. Так они и жили: Вероника мучилась от неразделенной любви, а Рита вела себя как обычно, не замечая состояния подруги. *** Все изменил один случай. Вероника, после трудного рабочего дня, вызванного проблемами в бизнесе (собственный цветочный магазин), расслаблялась в кресле, включив на телефоне мелодию дождя, когда в квартиру ворвалась какая-то слишком радостная Рита. Она вбежала в гостиную как торнадо, сразу сбив весь настрой Вероники, который та приобретала добрый час. — Представляешь! — громкий крик девушки больно резал уши. — Представляешь, кто завтра приезжает! — Кто? — Вероника, отвыкшая от таких звуков, по привычке поморщилась. — Володя! Мой любимый Володя! Любимый. Веронику неосознанно передернуло от этих слов. Неужели у Риты все это время был парень, о котором ее попросту не информировали? Веронику больно ударило в грудь, попадая куда-то в район сердца. Где-то в глубине сознания Вероника понимала, что надо что-то сказать, порадоваться за подругу, но она не могла. Не могла, потому что радуясь за нее, она в то же время убивала себя. — Круто. — только и смогла выдавить из себя Ви. — Что-то случилось? — Рита аккуратно садится на подлокотник кресла. — Нет. — Веронику захлестнул порыв неожиданной ярости, который она не могла контролировать. — Ничего не случалось до того, как я встретила тебя! Вся жизнь к чертям, наперекосяк. А ты, такая веселая и жизнерадостная, ходишь тут, сверкаешь своей тупой улыбкой, бесишь меня. Ведь тебе, блять, хорошо, тебе охуенно: устроилась в чужой квартире, живешь за чужой счет, за тебя все проблемы я решаю. И что я, сука, получаю? Ничего, никакой отдачи, кроме твоих бессмысленных, никому не нужных разговоров, только усугубляющих обстоятельства. А я тебе не плюшевый медвежонок, у меня тоже чувства и потребности есть, может, даже, поважнее твоих. Вероника много наговорила в тот вечер. Ярость — второй побочный эффект у людей. В ее сильном порыве мы не всегда говорим то, что хотим. Возможно, мы так и не думали никогда. Но ярость непреклонна: она слепо заставляет человека открывать рот, терять контроль над своим телом. И пока вспышка не пройдет, вы даже не осознаете, что наговорили или сделали в тот момент. Так всегда. Это жизнь. Это человечество. В конце не было ни слез, ни извинений. Рита просто слабо улыбнулась, как будто понимая, чем говорит Вероника. — Хорошо, я уйду. Все сборы проходили в полной тишине. Вероника по-прежнему сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и смотрела на Риту, собирающую свои вещи дрожащими руками. Все эти вещи ей подарила Вероника. Просто так, от души. Забирать они их не собиралась, никогда и ни за что. Она просто следила холодными глазами за действиями подруги, кажется, уже бывшей. На душе скребли кошки. Когда за Ритой захлопнулась дверь, Вероника сползла с кресла на пол и бессильно залилась слезами. Они похожи на капли дождя. Они медленно стекали по щекам, блестя и сверкая на солнце, светящим в окно. Они падали на землю с глухим звуком, разлетаясь на сотни разных частиц, не заметных человеческому глазу. Только теперь Веронике не было спокойно. Дождь больше не приносил ей счастья. *** Ночь. Мост. Река. Деревья тихо шелестят, повинуясь ветру. Их верхушки качаются из стороны в сторону, будто танцуя. Тишина, так когда-то любимая Вероникой. На мосту стоит девушка. Молодая, такие еще в куклы играют и мечтают о прекрасном принце. Но посмотрите, как ее потрепала жизнь… Где счастье в ее глазах, где надежда? Может, они утонули в этой самой реке, бурно текущей внизу? Кто их знает. Вероника пришла сюда, в свое любимое место. Она не надеялась, что Рита вернется, а даже если и вернется, ничего не будет прежним. У нее есть Володя. Пусть она будет счастлива. Единственное, на что у Вероники хватило сил, это надеть длинное голубое платье, под цвет неба и воды и написать на зеркале свои прощальные слова. «Я люблю тебя, Рита. Всегда буду любить.» Девушка стояла на краю моста. Она прокручивала всю жизнь перед глазами, все больше убеждаясь, что по-настоящему счастлива она была лишь с Ритой. Сейчас это самый лучший выход. Для нее. Вероника смотрит вниз, на холодную, темную воду, влекущую на дно. Она всю жизнь ее любила, так пусть любит и после смерти. Красивое платье развивается на ветру. Оно предчувствует свои скорый конец и пытается оторваться от тела хозяйки. Не получится. Придется уходить. Вероника в последний раз вдыхает воздух, почему-то вспоминая запах асфальта во время и после дождя, и закрывает глаза. Девушка расслабляет руки и мысленно летит в пропасть. Раз, два, три… Кто-то грубо дергает Веронику за локоть, оттаскивая все дальше от моста. Из глаз девушки текут слезы, она пытается вырваться, освободиться от хватки, но ничего не выходит. Ви раскрывает глаза. На нее, испуганными глазами смотрит Рита. Ее Рита. Это глюк? Может, Вероника уже умерла, попав в рай? Хотя, рай Веронике не светит. Эта мысль стрелой пронзает все тело, попадая в каждую его клетку, в каждый атом… — Рита? — хриплым голосом спрашивает девушка. — Ты пришла? — Угу. Знаешь, Вероника… — Что? — откуда в груди взялась Надежда? Неужели, как птица феникс воскресла, только не из пепла, а из воды? — Я тоже люблю тебя. И нежный, полный трепета поцелуй накрывает сухие губы Вероники, прерывая все ее мысли. И где-то далеко над землей, вторая птица-феникс, по имени Счастье, весело кричит в небо, рассеивая тучи. Никогда больше в жизни девушек не будет дождя. (Ну только грибной. Иногда. Ради Вероники)