Проросшие бутоны.

У Коннора Мёрфи узловатые пальцы со сбитыми в кровь костяшками и чёрные, покусанные ногти. У него мешки под глазами, полный ненависти взгляд, гетерохромия и отвратительная жизнь. На двери, ведущей в его комнату, снаружи трещины, а внутри - царапины. В его доме постоянно скандалы, от которых Коннор, кажется, скоро оглохнет, если снова не наденет наушники и не запрёт дверь на заедающий от взламываний замок. Крики и истерики не умолкают ни днем, ни ночью, и кажется, у него уже поехала крыша. Коннор хочет убить себя. Коннор хочет, наконец, убежать из этого отвратительного мира криков, побоев и апатии. Он устаёт от косых взглядов в школе. Ему становится невыносимо плохо, когда он выходит из безразличного состояния и начинает думать, копаясь в себе. Всем стало бы лучше, если бы он однажды не проснулся. Недавно он еще сопротивлялся, пытаясь жить в этом мире. Но он перестал бороться потому, что понял: он никому не нужен. Действительно, кому нужен сын с искромсанными в мясо руками, кому нужен друг, не умеющий дружить, кому нужен человек с потерянным взглядом и не понимающий, что делать дальше? Кому? А главное - зачем? И он мог бы заняться поиском подходящих таблеток, мог бы утащить с кухни один из ножей, спрятанных от него в посудомойке. Он мог бы уже сегодня пойти камнем на дно озера. Но сейчас он просто сидит и пялится на свою руку в поиске ответов на звенящие эхом в голове вопросы. Среди многочисленных шрамов от лезвия кухонного ножа чернеет расплывшееся вдоль вены на левом предплечье пятно, в котором, если приглядеться, видны контуры листьев и изгибы корней. Прошло две недели с момента появления метки. Но не это мучает Мёрфи. Коннор не понимает, как у такого человека, как он, могла появиться родственная душа. *** Коннор ходит в школу в исключительных случаях, когда ненавистный дом чувством пойманного зверя давит на плечи, заставляя прогибаться под тяжким грузом. И даже общество таких же жестоких, как он, подростков по сравнению с этим вечным гнётом кажется терпимей. Одним "чудесным" сентябрьским утром Коннору все-таки приходится идти в школу, и, о неожиданность, на первом же повороте за угол он натыкается на чертового Джареда Клейнмана. Тот ехидно склабится: - Оу, какие люди, сам Коннор Мёрфи. Крутая прическа. Сразу чувствуется твой школьно-суицидальный стиль. Коннор молчит, сжимая руки в кулаки. Молчит, подбирая более-менее приличные слова, чтоб его снова не вели к директору и не избивали дома. Молчит, одним лишь мимолетным взглядом выдавая свою агрессию. Клейнман, видно, понимает, что дело дрянь, и оправдывается: - Пошутил. Просто пошутил. - Да. Смешно. Я смеюсь, - Коннор говорит обманчиво спокойно: его резко встряхивает от ярости, - Тебе чего-то не хватает? Я недостаточно громко смеюсь для тебя?! - переходит на крик, легкие стремительно заполняются воздухом. - Успокойся, успокойся, - Клейнман выставляет руку перед Коннором и, уходя, шепчет, - Придурок. Парень, стоящий рядом с Клейнманом, - признаться, он был таким тихим, что вначале Коннор его и не заметил, - хихикает, скорее нервно, чем насмешливо, но Коннора не волнует. Он подходит и с криками: " Ты считаешь меня придурком? Это ты тут придурок!" толкает его на пол. И стремительно уходит, не оборачиваясь. Но в памяти остается испуганный и непонимающий взгляд, слезинки в глазах и белеющий на левом предплечье гипс. Он не хотел, он не был виноват, Коннор напугал его... Но Коннор Мёрфи - монстр и моральный урод, и для него это ничего не значит. *** Как оказалось, значит. Коннор через три урока видит этого парня в опустевшем компьютерном классе. Тот сосредоточенно уставился в монитор ноутбука, громко стуча пальцами по клавиатуре. Коннор следует зову своей неожиданно воскресшей совести и, вздохнув, подходит к парню со спины. - Ты сломал руку? Старшеклассник вздрагивает и оборачивается. Хлопнув крышкой монитора так, что она чуть не отвалилась, он вскакивает с места, упирается спиной в стол и начинает тараторить: - Я... я упал с дерева в парке и... и потом я просто... Коннор перебивает непрырывные заикания парня: - И тебе никто не подписал гипс. Парень замолкает от неожиданности, но потом нервно теребит подол рубашки. - Т-ты не обязан... - У тебя есть маркер или что-то типа того? - Коннор протягивает руку, в которую новый знакомый, дергаясь, вкладывает черный фломастер. Мёрфи берет того за предплечье (от чего парень болезненно ойкает) и выводит большими буквами слово "К О Н Н О Р" на гипсе. Внезапная догадка озаряет голову Коннора. - Хэй, это случайно не твоё? - Мёрфи выуживает из кармана сумки немного помятый лист бумаги. Держа его в левой руке, он объясняет, - Когда я подошёл к принтеру, он лежал там, а нас в классе было всего двое, и... - Стой, стой, не читай его, просто... - Старшеклассник с гипсом внезапно оживляется и пытается отобрать листок, - верни его, это моё эссе, оно для... ох... - Коннор, пытаясь удержать лист в руках, и не замечает, что рукава худи задираются чуть ли не до локтей, позволяя всем увидеть его отметку. Зато незнакомец замечает. Он потрясенно пялится на руку с чёрным пятном, совершенно забыв про злосчастный лист эссе о соулмейтах. - Что... что с твоей рукой? Коннор растерянно приподнимает брови. Переводит взгляд на пятно родственной души, потом смотрит на старшеклассника и, одергивая рукава вниз, гневно проговаривает: - Если ты хоть кому-нибудь... - Нет-нет, пойми, я... я просто хочу помочь, - парень отступает от Мёрфи на два шага, выставив руки перед собой, будто защищаясь. - Как ты сможешь мне помочь? - Коннор снова не может контролировать себя. - Ты же, чёрт возьми, ничего обо мне не знаешь! Старшеклассник опускает руки и переводит взгляд на эссе, смятое в кулаке Коннора. - Так т-ты его не читал? Коннор хочет продолжить кричать. Коннор хочет снова толкнуть этого человека. Но он сдерживается из последних сил, и, расправив листок, начинает читать. "Эван Хансен. Эссе на тему "Познание себя по появившемуся цветку на руке: правда или вымысел?" Дальше Коннор не читает. Это ни о чём ему не говорит и он не понимает, чего хотел этим добиться Хансен. - И что с того? - Я... - Хансен начинает нервно теребить бинт на гипсе. Он смотрит в пол, на стены, куда угодно - но не на Коннора. - Извини, я имею в в-виду... Я хорошо разбираюсь в эт-той теме и родственных душах, и я люблю цветы, хотя... хотя я больше люблю д-деревья, но это не важно, п-потому что... - к концу этой длинной фразы его голос становится всё неуверенней и тише. Эван хочет прямо здесь, прямо сейчас провалиться под землю, чтобы не чувствовать этого испепеляющего взгляда. Он нервно подергивает плечами, - я хочу п-помочь. И я могу помочь, если т-ты не против, потому что я н-не буду заставлять тебя делать это, но... Коннор делает глубокий вдох и шумно выдыхает воздух, успокаиваясь. - Хорошо, - говорит он безразличным голосом, пожимая плечами. - С чего мы начнем? - Я... извини, т-ты можешь... показать ее мне? - Хансен вытирает потеющие руки о рубашку и подходит ближе. Он видит пятно, пристально рассматривает его и взволнованно выдыхает: - Э-это плохо, мы д-должны что-то делать... - Что там такое случилось? - Коннор подносит свою руку к своим глазам и пофигистично на него смотрит. - Пятно и пятно, ничего такого. -Но это... не д-должно быть пятном, как долго оно у т-тебя? - По времени около двух недель, а что с ним не... - Он же у тебя гниёт! - Хансен перебивает Коннора и восклицает в ужасе, - Твой б-бутон не может вытянуться из руки, и, если он загниет, т-твой соулмейт погибнет! Мы должны что-то сделать, но я н-не знаю, что я могу... - тут его голос затихает, и он, закусив губу, начинает ходить кругами, что-то бормоча себе под нос. Внезапно он останавливается и смотрит на Коннора. - У тебя так много порезов на руках... Т-ты хочешь... п-покончить с собой? Прости, э-это не моё д-дело, и вообще... Коннор кивает. Какая разница, признается он Хансену или нет - тот всё равно никому не расскажет. Наверное. Мёрфи не знает, почему Хансен вызывает... доверие. Эван опять приподнимает голову, задумываясь. - Твои м-мысли и поврежд-дения на коже могли... могли повлиять на б-бутон. Его ещё можно спасти, т-ты просто... не уб-бивай себя пока, ладно? - А если я захочу спрыгнуть с крыши, что тогда? - Коннор пристально глядит Хансену в глаза. - Тогда... просто п-подумай о том человеке, которому придётся ум-мереть вместе с т-тобой, - Эван хочет сказать что-то ещё, но звенит звонок. Коннор страдальчески вздыхает, достает свою работу из принтера и выходит из класса. Но его мягко берут за руку. - Просто... если ты з-захочешь, т-ты, - Хансен запинается сильнее, чем обычно. Руки дрожат, колени подгибаются, он боится сказать что-то не то. Но перед ним - человек, который может умереть сам и убить свою родственную душу. И Эван должен сделать хоть что-нибудь. - Я... т-ты, - ему не хватает воздуха, слова звучат сипло и Эван вот-вот задохнётся, - Если ты п-придёшь в... школу з-завтра, я п-помогу тебе с... твоей рукой. П-прости, это г-глупо, и я раздражаю, пока! Хансена будто током бьёт, и он быстрым, дерганым шагом уходит из поля зрения Коннора. Тот искренне не понимает, что произошло. Коннор думает, что это глупо, что Хансен просто считает его монстром, чудовищем и поэтому несёт всякую чушь... Но в голове всплывает настойчивая мысль. Этот парень - единственный, кто хочет ему помочь. Поэтому на следующий день он снова идёт в школу. *** После школы Коннор видит Эвана в одном из коридоров и, пробравшись через толпу детей и подростков, подходит к нему. - Я пришёл, Хансен. Эван не ожидал, что Коннор подойдет к нему сегодня. Немного дернувшись, он заикается: - Н-ну, эм, п-привет... Я принёс п-пару справочников... и я м-могу показать тебе их, - они отходят в сторону и садятся на скамейку. Хансен достаёт из потрепанного жизнью рюкзака маленькую книжку и открывает её. Со страницы на пол падает закладка с деревьями. Эван немного краснеет и, подобрав закладку, мнет её в руках, не решаясь начать читать. - Эм, Коннор, т-ты знал, что у к-каждого человека на н-нашей планете есть соулмейт? Так вот, обычно б-бутон расцветает ок-коло левой кисти, пот-тому что там... благоприятные условия для п-прорастания... Коннор переводит взгляд на гипс Эвана. - А у тебя будет расти бутон? Эван с дрожью выдыхает. - Н-нет. Когда я был в б-больнице, мне сказали, что я, упав с большой в-высоты... повредил росток. И... и если у меня вырастет н-новый в другом месте... это будет чудом. Мерфи удивленно распахивает глаза. - Как ты упал, ещё раз? Хансен не отвечает. Он дрожит, нервно дышит. Из его глаза течет слеза. Он не готов рассказывать об этом и не ожидал подобного вопроса, поэтому сейчас ему крайне сложно что-нибудь говорить. - Н-ну... я... Коннора прошибает холодный пот. У него появилась кошмарная догадка, и он мотает головой с целью избавиться от неё. Он не мог. Эван не мог... решиться на самоубийство. - Чёрт, ты что, специально упал с дерева? - Коннор пытается сказать это как можно расплывчивей, но, кажется, Хансен прекрасно его понимает. Эван кивает и утирает слезу дрожащей рукой. Он вымученно улыбается. - Да, я... - голос дрожит и прерывается. Хансен чувствует себя жалким. - Но, но сейчас всё в п-порядке, правда... У Коннора захватывает дух, на душе при виде разбитого Эвана становится тяжело. Он не знает, как назвать это чувство - слишком давно не испытывал подобного. Но что-то внутри заставляет его подсесть ближе и обнять Хансена, прижимая к себе. Тот от неожиданности выпускает книгу из рук, и она падает на колени. - Хэй, я тебя понимаю, ладно? - шепчет Коннор, пытаясь успокоить Эвана. - Все нормально, - нет, не всё нормально, у Эвана никогда не будет даже шанса найти соулмейта, да даже друзей он найти не сможет: у него определенно что-то не так с общением. Коннор не умеет успокаивать людей. Он сам - один большой комок выплескивающейся агрессии, чем он может помочь? Но Эван успокаивается и, краснея, отстраняется. Он удивлён, что Коннор не стал смеяться над ним. Что Коннор попытался помочь. - С-спасибо... Мерфи кивает и старается отвести тему. - Так что там с соулмейтами? Эван снова открывает книгу и, пробежавшись по ней глазами, заявляет: - Можно попробовать у-удобрить твой бутон. Это п-поможет ему вырасти. Коннор приподнимает бровь. - И где ты возьмёшь удобрение? Эван заливается румянцем до корней волос, - М-мы сейчас можем... пойти к-ко мне домой,у м-меня много цветов и... и всяких д-добавок, и... если ты н-не против... Коннор невозмутимо кивает головой и встаёт со скамейки. - Тогда веди. *** Дом у Хансенов поменьше, чем у Коннора, поэтому он выглядит гораздо уютней. Мёрфи нравится это место с кучей цветов (скорее всего, это были цветы Эвана) и небольшим беспорядком. Эван смущается, когда вместе с Коннором заходит в свою комнату и начинает тараторить: - П-прости, у меня т-тут всё заставлено цветами, и вообще... И правда, растения у Эвана везде: они расставлены на столе, на полках и даже на полу. - М-мне жаль, что в моей к-комнате т-такой беспорядок... Коннор хлопает ладонью себе по лбу. - Хансен, не смей унижать себя, твоя комната выглядит потрясающе. Где там твои пакеты? Эван, все еще смущаясь, достаёт из ящика стола удобрение, бинты и делает какую-то странную перевязку. Пока Коннор сидит и слушает рассказы Эвана про соулмейтов, он смотрит на один из цветков. Тот довольно яркий, жёлтый и приковывает внимание. Хансен тем временем увлеченно рассказывает: - Вообще, бутон р-расцветает, только если ты более-менее знаешь с-своего соулмейта в лицо и часто с ним в-видишься... То есть иногда ц-цветок не распускается, а просто и-исчезает, и... - тут он останавливается и объясняет Коннору: - Этот цветок называется к-календулой, он... давно уже с-стоит у меня... Коннор хочет попросить Эвана подарить ему цветок, но Эван понимает его без слов и кивает. На улице уже темнеет, когда Коннор начинает собираться домой. Хансен придерживает дверь, бормоча: "Приходи ещё". И Мерфи понимает, что он обязательно придёт. Когда он возвращается домой с цветочным горшком в руках, Синтия смотрит на него недоуменным взглядом. - И где ты взял этот цветок? Коннор бурчит, что это подарок от друга и поднимается в свою комнату. В комнате, поставив цветы на стол, он снимает перевязку... и обомлевает. Пятна больше нет. *** Эван восхищенно рассматривает руку Коннора на одной из перемен. За ночь у Мёрфи вместо исчезнувшего черного пятна проросло маленькое растение. - Так это п-помогло... - Эван радостно улыбается и аккуратно поглаживает пальцем росток, - Теперь т-тебе просто нужно подождать, п-пока он пройдёт. Это не совсем н-надолго... м-месяца два, может... Коннор смотрит на улыбающегося Эвана, занятого цветком, и улыбается тоже: неумело, будто впервые. Щеки болят от непривычной нагрузки, поэтому Коннор прекращает искренне улыбаться и спокойно глядит на Хансена. Кажется, из них с Эваном выйдут неплохие друзья. Вообще, последнюю попытку завести друга Коннор делал, наверное, лет в одиннадцать. При, казалось бы, обычной попытке знакомства его так унизили, что больше Мёрфи и не старался с кем-то общаться, замкнувшись в себе. - Е-если ты см-можешь... м-мы снова можем п-пойти ко мне и... и разобраться с т-твоим цветком... - слова Эвана вырывают его из урагана мыслей, и Коннор, будто очнувшись от векового сна, пустым взглядом прошивает Хансена назквозь. Тот снова начинает дрожать, но прежде чем успевает извиниться, его мягко, ненавязчиво берут за руку. Эван застывает на месте, собственные ладони потеют, он смущен так, что, кажется, дальше некуда. И с чего бы ему так нервничать? Коннор, не понимая такой реакции Хансена на обычное прикосновение, говорит: - Я не против снова пойти к тебе. *** Теперь Коннор проводит много времени с Эваном. Коннор, вечно раздражительный дома и в школе, рядом с Хансеном почему-то меняется до неузнаваемости, становясь тихим и послушным. Тот, конечно, тоже удивляется такой резкой смене поведения, но ничего против спокойного Коннора не имеет. Почти каждый день они просто встречаются у ворот школы и либо идут в дом Хансенов, либо гуляют в парке. На улице уже ноябрь, постепенно холодает, и Коннору иногда приходится отдавать Эвану свой шарф: тот так дрожит и лихорадочно краснеет, что на него становится невозможно смотреть. Эван постоянно смущается, но в конце-концов укутывается в фиолетовый шарф, пахнущий дешёвым кофе в стаканчиках и никотином. Бутон у Коннора будто отдаёт теплом изнутри, он такой горячий, что Коннор иногда греет о него свои мерзнущие руки. Коннор с некоторым сожалением ждёт, пока это растение исчезнет из его жизни. Но бутон неожиданно распускается. Эван на следующий же день приносит книгу-опознаватель растений и внимательно сверяется с ней, бережно держа Коннора за руку. - И зачем ты это делаешь? - интересуется Коннор, заглядывая в книгу. - Эм, п-просто, если цветок всё же р-распустился, по нему м-можно понять твоё отношение к с-своей родственной душе. Это вроде как помогает н-найти соулмейта... - Эван в задумчивости листает страницы. Внезапно он лезет за телефоном, набивает в поисковике "язык цветов" и внимательно читает результаты, смущённо улыбаясь. Коннор засматривается на лицо Хансена, но, когда Эван поднимает глаза и они сталкиваются взглядами, Коннор делает вид, что увлеченно рассматривает цветок. Эван краснеет, но начинает говорить. - У тебя расцвела ф-фиолетовая гардения. Эт-то довольно мило... С-смотри, гардения означает скрытые н-нежные чувства, а фиолетовый... нуу, везде по-разному... но в о-основном, это очарование и в-восхищение каким-то человеком... - Эван улыбнулся, - Я рад, что у т-тебя есть... или будет т-тайная любовь. И ты скоро н-найдешь её. И Коннор, глядя на Эвана, сожалеет, что у него есть соулмейт, которого он даже не знает. И Мёрфи смотрит на цветок, и у него однажды резко появляется желание вырвать чертову гардению с корнем. Потому что Коннор понимает, что он слишком привязался к Эвану, к солнечному мальчику с потрясающей улыбкой и сломанной рукой, чтоб менять его на кого угодно. Даже на родственную душу. *** Они просто, как обычно, идут рядом, когда Эван вскрикивает и, держась за левую руку, оседает на пол. Эвану больно. Больно до кругов перед глазами, до дрожащих пальцев, до подгибающихся ног. Боль пульсирует, из руки медленно расплываясь по всему телу. Хансен уже ничего не видит и не слышит. Коннор, не зная, что ему делать, садится на колени перед дрожащим Эваном и поглаживает его по спине, стараясь хоть как-то облегчить боль. Цветок на руке ноет, будто передавая боль от Хансена Коннору. Через пять минут Эвану становится легче, но рука продолжает ныть. Он поднимает её вверх... И видит уже распустившийся цветок. Коннор, не замечая неожиданно притихшего Хансена, достает из сумки обезболивающее (в последнее время у него часто "болит" цветок) и протягивает таблетку Эвану. Тот берёт таблетку и протягивает Коннору руку с цветком, глупо улыбаясь. - Смотри, Коннор... у меня тоже будет соулмейт... Коннор переводит взгляд на руку Эвана и, видя цветущую веточку мимозы, улыбается одним уголком губы и лезет за телефоном. Гардения наконец-то прекращает болеть и снова согревает руку. Коннор считает язык цветов глупостью, но, когда он начинает читать, он понимает, что что-то в этом есть. Он мимолётно улыбается, хотя его сердце, кажется, разбивается на кусочки. У Эвана цветок расцвёл позже, и они вряд ли могут стать соулмейтами друг для друга. Что же, теперь у него будет... лучший друг. Лучший друг, к которому он до безумия привязан. - Мимоза означает чувствительность, скрытность, ранимость и тайную любовь, - Мёрфи издает смешок, глядя на притихшего и порозовевшего Эвана, - Что правда, то правда. *** Эван начинает заботиться и о своём собственном цветке. Ему немного неудобно делать всё одному, поэтому Коннор часто сидит рядом и чем-нибудь помогает. Хансен всегда увлечённо что-то рассказывает, подстригая веточки мимозы. Коннор всегда молчит, лишь иногда прислушиваясь к тихому голосу Эвана. Вся голова Мёрфи занята мыслями о их соулмейтах. "Как и когда они встретятся?", "Будет это девушка или парень?", "Откажутся ли от него или нет?"... И, один из главных вопросов, назойливо повторяющийся по ночам, будто старая заезженная пластинка: "Разрешат ли им с Эваном видеться?" Разумеется, Коннор читал, что рядом со своим соулмейтом большего и не надо. Но ему жизненно необходим был Эван. Эван, вечно болтающий что-то о деревьях, бережно держащий Коннора за руку и тихо сопящий под пледом, которым его укрыл Мёрфи... Ему будет не хватать Хансена. В один из вечеров цветок будто горит огнём, обжигая руку. Коннор, несмотря на желание отрезать себе руку, встречает Эвана (как оказалось, у него тоже болит рука), и они, как обычно, идут к Хансену домой, по пути увлеченно разговаривая о желудях. Когда всё домашнее задание сделано, а кружки (одна - с молоком, другая - с какао) оказываются пустыми, то Эван просто садится за ноутбук и выбирает фильм. Коннор сидит на кровати, но, решив помочь сомневающемуся в каждой мелочи Эвану, встаёт и подходит к нему сзади. - Хэй, этот вроде бы ничего... - Коннор указывает правой рукой на монитор, нечаянно накрывая левую руку Хансена своей. Краем глаза оба замечают свечение, жжение в руках превращается. Их цветы, жёлтый и фиолетовый, сплелись, образуя какой-то неразборчивый, но крепкий узел. У Коннора сердце резко падает куда-то вниз, как на американских горках. Всё ещё не веря своим глазам, он тихо спрашивает: - Мы что... - и не договаривает, смотря на побелевшее от шока лицо Хансена. Эван выглядит растерянным, его зрачки сужаются, а из глаз начинают катиться слёзы. Он начинает лепетать, и его голос кажется охрипшим из-за комка в горле. - Я-я... я не знал, я не х-хотел... Прости... - За что ты извиняешься? - Коннор поглаживает Эвана свободной рукой по плечу. Тот вытирает лицо ладонью и продолжает: - Я у-ужасный, я не умею общаться с л-людьми... и мне правда жаль, м-мне очень жаль, что я - т-твой соулмейт. Коннор мягко улыбается Хансену, тот в недоумении смотрит на него. - Ты шутишь? - Что? Н-нет, нет, нет, п-прости... - Эван, - Коннор редко называет Хансена по имени. Оно такое нежное и мягкое, что Коннору просто стыдно его произносить. Однако, сейчас он перебарывает себя и просто продолжает говорить: - Я не знаю, почему ты так решил. Хансен вытирает очередную слезу и, замерев на месте, слушает Коннора. - Ты потрясающий человек. Ты практически единственный, кто начал общаться со мной. И, если бы я мог выбрать родственную душу, я бы выбрал тебя, - Коннору нелегко даются такие предложения, он сам краснеет от смущения и нервничает, но сейчас убедить Эвана в том, что Мёрфи его хотел, было важнее. Эван пару секунд смотрит на Коннора, а потом краснеет и широко улыбается сквозь слёзы. - Боже, это п-правда? Я... я п-просто не думал, что я кому-нибудь п-понравлюсь... - Ох, Эван, брось. Единственный, кто мог не понравиться здесь - это я, - Коннор отводит взгляд, - Ты милый и хороший, а я - агрессивное чудовище, которое никому не нужно. Эван, не переставая смущённо улыбаться, поглаживает Коннора по левой руке, - Коннор, ты - не ч-чудовище. И т-ты мне нужен... Узел распадается, оставляя после себя лишь рисунки двух сплетённых цветов на левых запястьях, но Коннор не отпускает руку Эвана, держа её в ладони и улыбаясь до боли в щеках, счастливо глядит в небесного цвета глаза. Коннор ещё никогда не чувствовал себя настолько любимым.