Зрение подводит.

      Пьетро не знает, что такое «устойчивость», но все еще верит, что его состояние «устойчивое». Какая-то милая медсестра с уродским прыщом на носу заносит его данные в карту, заполняет слишком медленно, покачивает тонкой ногой в такт тиканью часов. Он следит за ее движениями с презрительной внимательностью, стучит пальцами по коленным чашечкам, по столу, по всему, до чего дотягиваются руки.       Вторая медсестра, постарше и поуродливее, шикает на него, отвлекаясь от интереснейшего занятия в форме перелистывания журнала посещений в поисках фамилии Пьетро. Она в третий раз переспрашивает, как пишется его фамилия, какое у него имя и год рождения. Первая медсестра заканчивает заполнение, передает карту своей коллеге, долго смотрит на парня, затем кокетливо улыбается ему, будто бы раздумывая, стоит ли давать ему свой номер.       Пьетро не интересует медсестра. Его вообще мало интересует то, что происходит в кабинете, потому что за дверями и парочкой километров его ждет Ванда. А еще он.       Пьетро непроизвольно улыбается, будто в ответ на флирт девушки-с-прыщом. Та легко вырывает листочек откуда-то, пишет какие-то цифры и закидывает в карту, уже успевшую перекочевать в руки парня. Старуха что-то говорит, мягко и разваристо, но ему точно не до ненужных указаний о том, что стоит есть больше белковой пищи (ты такой тощий!), ограничить употребление энергетиков, а то вместо гастрита внезапно обнаружится язва, а то и что-то похуже.       Пьетро размашисто кивает, кидает напоследок небрежное «спасибо» и вылетает за дверь, пряча все документы в спортивную сумку. Роджерс наверняка пожурит его за неопрятность и наплевательское отношение к своим бумагам, но едва ли это его сейчас волнует.       За весь сегодняшний день единственным человеком, которого видел Пьетро, была Ванда. Она отвела его в больницу, и она же ждала его возвращения в штабе. Он сморщил недовольное лицо, вспомнив об их отношениях с Виженом, которые совсем недавно начали теплеть совершенно не по-дружески. Не то что бы его это напрягало – Ванда выглядела вполне счастливой, но уверенность в том, что Вижен не выкинет что-нибудь, существовала совсем небольшая.       Даже меньше, чем надежда на взаимность.       Пьетро притормозил возле стеклянных дверей, едва не пробив их лбом. Старк пообещал, что в следующий раз запустит вечный двигатель с ним в главной роли, если парень разобьет что-либо еще. Сомневаться в словах мужчины не приходилось: умудрился же он едва не проломить Роджерсу череп его же щитом.       В штабе никого не было, кроме Ванды и Вижена, проводящих время на диване, в обнимку. Пьетро недоумевал, как они умудрились заснуть в супер-неудобном положении, но решил не будить и не спрашивать. Он прошерстил все комнаты на присутствие мстителей, но кроме Тора, играющегося со своим молотом и не представляющего никакого интереса, никого не нашел. В момент, когда он уже хотел пойти будить сестру и ее внеземного ухажера, он вдруг услышал странный стук из тренировочного зала. Сердце Пьетро пропустило удар, и он рванул туда, едва не выбив двери.       Клинт Бартон, более известный, как Соколиный глаз, медленно и лениво целился в мишени, отрабатывая и без того безупречный навык стрельбы. Пьетро застыл в дверях, тихий и незаметный, с замиранием сердца наблюдая за отточенными до автоматики движениями стрелка. На секунду, он даже будто стал ощущать время также, как и обычные люди, но в этот момент Клинт повернулся и с прищуром оглядел тонкую фигуру у дверей. - Неужто соизволил придти и потренироваться? - А что, зрение подводит? – язвительно выдохнул Пьетро и, воспользовавшись заминкой, выхватил у мужчины одну стрелу из колчана. - А что, новых шуток в ближайшее столетие не предвидится?       Пьетро хотел было ответить еще одной колкостью, но по какой-то непонятной причине проглотил язык. Может быть, не хотел повторять слова жены Бартона, бросившей его по той же самой причине. Или же просто улетел мыслями куда-то далеко. Соколиный глаз лишь пожал плечами, но продолжать свою тренировку не спешил.       Пьетро, конечно, не был красавцем в том плане, что на него западали девушки пачками, а парни и того больше, но Клинт непроизвольно отмечал какие-то особенные черты. Быть может, не будь его характер таким сучим, у них бы даже что-то получилось. Или же это не столь важно?       В последнее время у Бартона часто возникали подобные мысли, сопровождаемые образом прижатого к стене и вмиг растерявшего всю свою спесь Пьетро. Но, в числе других маловажных причин, его волновал возраст. Не хотелось бы услышать спустя несколько лет едкие слова о том, что он уже слишком стар. Да и вообще, что в таком возрасте можно сделать для партнера? Носки шерстяные связать или напечь пирожков?       В голову залез настойчивый образ бабульки в розовом фартуке и многослойной юбке, за спиной которой висит колчан, перетянутый темными кожаными ремнями и присоединенный к нему портативный лук. Ну и зрелище, конечно. Клинт снова вернулся к Пьетро, который уже пару секунд стоял, не двигаясь, и наблюдал за целями на противоположной стене.       Клинт тряхнул рукой, лук медленно сложился, а затем отправился за спину. «Он ведь пойдет за мной», - мужчина даже не сомневался в своей правоте и, когда вслед за ним из зала выбрался и Пьетро, почувствовал себя даже несколько величественно. Бартон провел рукой по жестким волосам, затем небрежно бросил через плечо: - Не думаю, что ты ел с утра, так что можешь пойти со мной на кухню. Но ты будешь мне помогать. - Боишься, что попадешь по пальцу, вместо огурца, старичок? – усмехнулся Пьетро, пытаясь скрыть предательский блеск в глазах. - Напомни, почему из твоего лба еще не торчит стрела? – Бартон вскинул бровь, потянувшись рукой за луком. - Потому что ты слишком стар, - хохотнул Пьетро и тут же скрылся за поворотом.       «И как я умудрился разглядеть в нем хорошего человека?» - с каким-то недоумением подумал Бартон.       О, точно.       Зрение подводит.