Broken

      Знаешь, эта квартира ведь не всегда была такой пустой. Когда-то, может, пару никчёмных месяцев назад здесь царила атмосфера тепла и уюта, как бы слащаво это ни звучало. Пару месяцев назад я бы ни за что не глянул на нож как на предмет, который может помочь мне в окончании всего.       И очень хочется спросить: «Как же так вышло?» Как я докатился до такого состояния, когда не хочется ничего, кроме как плакаться ночами в подушку, а наутро стоять у окна, глядя на просыпающийся город с высоты птичьего полёта, с мыслями о том, что неплохо было бы тоже улететь куда-нибудь на небеса, далеко. Туда. К тебе.       Я уверен, что услышь ты эти слова, сейчас стоял бы с надутыми от обиды щеками, гневно поглядывая в мою сторону. Хотя, знаешь, я уверен. Глубоко в моих мыслях ты так и стоишь, осуждая меня за такой отвратительный настрой.       Однако по-другому я не могу.       Не могу с тех пор, как ты исчез из моей жизни. Упорхнул, подобно внезапно свободной птичке, из открытого окна, в неизвестность. А я ведь даже не запирал тебя в клетку. Не держал насильно. Однако всё равно потерял.       Чимин.       Я очень боюсь произносить твоё имя вслух. Будто самостоятельно всковыриваю старую, давно зажившую, но не затянувшуюся рану. Долго и мучительно. Именно поэтому я лишь проигрываю твоё имя в голове, хотя, и от этого легче не становится.       Я рад, что хотя бы ты не страдаешь. Что не видишь нашу квартиру, разбросанные помятые листки с неудавшимися текстами, что разбросаны по всему полу. Я знаю, что больше никогда не смогу писать песни. Потому что ты сам был моей песней, тем, кто рождал во мне новые мелодии.       А теперь тебя нет. Некому перебирать мягкими изящными пальцами клавиши пианино, теперь лишь поломанный звук доносится из некогда прекрасного инструмента. Думаю, он просто исчез вместе с тобой. Вы были навеки связаны: пианино и ты, ты и моя музыка.       Конечно, я счастлив, что смог пробыть рядом хоть столь короткое время. Знал ведь, на что иду. Знал, что неспроста встретил тебя именно в больнице, такого бледного, измученного, но почему-то ярко улыбнувшегося мне. Был уверен, что ты что-то скрываешь, что-то серьёзное. Я не знаю, почему ты не хочешь делиться со мной своими переживаниями. Но одновременно знаю. Думаю, я бы тоже скрывал всё до последнего. До последнего вздоха улыбался бы, хранил молчание, скрывая страшную правду, как делал это ты.       И именно поэтому я счастлив. Ведь тебе не нужно больше мучать себя обманами, лживыми оправданиями. Там ты спокоен, а значит, спокоен и я.

***

      Дождь нагрянул с новой силой.       Знаешь, на этой фотографии ты такой красивый. Живые глаза смотрят на меня с мраморной крохотной фотографии, заглядывают прямо в душу. Разговаривают со мной.       Мне так этого не хватало. Разговоров по душам, не с кем-то, а именно с тобой. Твоей теплой руки в моей. Этой сладкой улыбки на пухлых губах. Все это сейчас я вижу на фотографии напротив меня. Не рядом, не близко, не в живую. Однако, что есть. Мне достаточно и этого. Твой образ ещё свеж в моей памяти, ещё не выветрился из подсознания. Он точно останется там навсегда. Хотя бы там.       Думаю, истерично-трагичная улыбка на моем лице не вызывает у других людей удивления. Она уже приелась, словно змеиный яд растеклась по моему нутру. Теперь эта улыбка заменяет мне тебя. Благодаря ей я не замечаю ничего. Ни холодного шквала дождя, что неожиданно обрушился на иссушенную землю, ни обеспокоенных людей, что только скорее бегут прочь из злосчастного места, что хранит в себе лишь груз старых воспоминаний.       А я стою.       Один, посреди таких же одиноких надгробий. Знаешь, я надеюсь, что ты улыбаешься сейчас. Ведь только я остался здесь с тобой. Остальные одни. Они сидят и ждут, когда хоть какой-то забытый богом родственник заглянет к ним, поправит фотографию, положит цветы. А я здесь всегда. И в дождь, и в снег, и в иссушающую жару.       Просто в отличие от некоторых я верю, что мой любимый человечек, мой Чимин, ещё жив. Может, не в этом мире. Но там, где-то далеко за облаками, он сейчас гуляет по цветущим садам, в ожидании своего Мин Юнги.       А я приду. Я обещаю, что когда-нибудь, может, через десятки лет, рядом с твоей могилой будет стоять ещё одна. Может, не такая ухоженная, ведь обо мне некому заботиться кроме тебя, а у тебя есть я, который и в дождь, и в снег, и в иссушающую жару.       Да, может лишь через десятки лет, ведь я обещаю тебе жить, хранить воспоминания о нашей любви, такой теплой, но короткой. Обещаю поселить нашу любовь в своей жизни.       Я найду тебя там, где ты будешь ждать меня, покину больше не твой мир.       И когда-нибудь мы встретимся вновь.