***
Ни с того, ни с сего меня ударили по плечам, а затем плюхнулись рядом. Пришла-таки. — Долго ждал? — спросило меня моё маленькое чудо. — Часа два, два с половиной. — И это ещё рано, и вообще, у девушек принято опаздывать, — сказала она, мягко улыбнувшись и поправив рукой волосы. — Да я же не против, только вот солнце ждать не будет. Она не ответила, лишь прижалась сильней. От холода, наверное. Минута молчания, две. — А помнишь, как мы впервые встретились здесь год назад? — спросил её я. — Да-а, не самая доброжелательная встреча была... — Ты знаешь, мне кажется, что если бы не она, да даже если бы она была обычной, то мы бы сейчас не сидели здесь вместе.***
В тот вечер я, как обычно, пошёл на вечернюю прогулку. Хорошая, кстати, привычка. Шёл по уже установленному маршруту: от дома надо бочком-бочком по краю дороги выйти в поле, а не то ночные пчёлы покусают (плавал — знаю), и прямиком к холму. Затем его надо было обойти, потому что обращенная к деревне сторона была как вертикальная каменная стена, будто кто-то взял и срезал часть холма, противоположная сторона, напротив, была пологим подъемом. Так вот, поднимался я на холм и вдруг услышал чей-то тихий плач. Подошел поближе к тому месту, где мы сейчас сидим, и увидел плачущий свернувшийся комочек. Это была она. Не ожидая никого увидеть, я смотрел на нее как завороженный, не смея ничего сказать. Э-эх. Скажу только, что в тот день я вполне мог быть сброшен с этого утеса, однако обошлось. Я вернулся домой, размышляя об этом странном случае. На следующий день я узнал, что соседнюю деревню разграбили и сожгли кочевники с юга. А потом она стала часто приходить сюда, и мы сидели вдвоем. Просто сидели, даже не разговаривая друг с другом. За это время она сильно похудела, и я решил приносить ей что-нибудь. Оставишь где-нибудь недалеко под деревом корзину с яблоками, хлебом, еще с чем-то и записку: "Кушай", затем придешь, а там пусто и записки нет. Постепенно мы разговорились — около 2 недель, — и я предложил ей поселиться в нашей деревне. Она очень сильно колебалась, потом сказала, что подумает. Наконец, через три дня о спасшейся от кочевников девочке знала вся деревня.***
— Ты меня вообще слушаешь? — с нотками раздражения спросила она меня. — Что? — вернулся я к реальности. — Говорю, что ты думаешь о рассвете, — я повернулся в противоположную сторону и увидел краснеющее небо. — Рассвет, я думаю, самое прекрасное время суток. Человек просыпается с мыслью о том, что ему предстоит сделать. Недаром...***
Солнце вновь вставало над этой землей, освещаяя двух влюбленных, слившихся в их первом поцелуе.