***
Т/И сидела в баре с друзьями и уныло потягивала джин с тоником. И зачем она так наряжалась? Купила с кредитки шикарное платье, которое ей не по карману. Потратила три часа на прическу и макияж, и всё ради кого? Ее подруга полчаса назад склеила какого-то индуса и уже во всю сосалась с ним у туалета. Вторая, забыв о ней, во всю флиртовала с красавчиком-барменом. Т/И накинула на плечи пальто с меховой опушкой, и, не застегиваясь, вышла на улицу. Странно, но на улице было тихо. Не слышно было ни машин, ни звуков фейерверков. Шел снег, и он тихо падал на ее открытую грудь, и тут же таял. Снежинки бесшумно ложились на ее красное блестящее платье, на лисий мех воротника. Она стояла у бара, когда увидела его. Т/И застыла, не понимая, сон это или реальность: перед ней стоял Джеймс Макэвой. Он был чертовски хорош собой. Без шапки, несмотря на мороз, в роскошном сером пальто. Ярко-голубые глаза сияли, излучали веселье. Хотя шла метель, он выглядел безупречно. Лишь несколько снежинок лежали на его мягкой рыжей бороде. «Хоу, хоу, хоу», ‒ это были его первые слова, он широко улыбнулся самой обольстительной из всех своих улыбок, и она рассмеялась в ответ. «Я вас сразу узнала. И вы не Санта». Джеймс развел руками, и не нашел ничего лучше, как ответить: «Люблю догадливых женщин», ‒ и они улыбнулись друг другу. «Хотите со мной выпить?», ‒ просто спросил он, стряхивая с плеч нападавший снег. «Вот бы я вас удивила, ответив "нет"». Джеймс хохочет, запрокидывая голову, а потом облизывает губы. «Ну, так идемте», ‒сказал Джеймс, открывая стеклянную дверь в соседний бар, и пропуская ее вперед. Когда они нашли место и сели, Джеймс спросил: «Чего бы ты хотела?». У нее в голове пронеслось «тебя», но она прикусила язык, и ответила, чтобы он выбрал напиток сам. Джеймс заказал, не глядя, бутылку самого дорогого шампанского. Он уговаривал Т/И что-нибудь съесть, но ей ничего не хотелось от волнения. Джеймс, улыбаясь, сказал тост: «За наше случайное знакомство! Которое, надеюсь, станет началом прекрасной дружбы». «Продолжай говорить со мной киноцитатами, потому мне не верится в происходящее. Кажется, будто сейчас я сама героиня фильма». «Какого, например?», ‒ с улыбкой спросил Джеймс. «Гринч Похититель Рождества?», ‒ ляпнула она, первое, что пришло в голову, но Джеймс не обиделся, а широко улыбнулся и опять сексуально облизнул губы: «Веселая ты девчонка, хорошо, что я встретил именно тебя». Т/И сходила с ума от его близости: они сидели не друг напротив друга, а рядом, как старые друзья. Ее ноги в тонких колготках периодически касались его, и каждое касание к нему обжигало. Она чувствовала, как классно от него пахнет какими-то нереально сексуальными духами (она готова была поклясться, что такое не продается в обычных парфюмерных бутиках), видела вблизи его губы, и ей стоило огромных усилий вести себя достойно и не бросится к нему на шею с поцелуями. Они быстро выпили на двоих бутылку и заказали еще. Джеймс и Т/И легко нашли общий язык, и болтали обо всем на свете. «На втором месте в моем списке любимых актеров, после тебя естественно, Майкл Фассбендер». Джеймс заулыбался: «Что могу сказать, детка, у тебя хороший вкус!». И они чокнулись: «За Фассбендера! До дна». Джеймс приблизился к Т/И, и убрав прядь светлых волос с ее шеи, вдохнул аромат ее духов совсем рядом с ее кожей. Но она почувствовала, что он при этом еле заметно, как бы случайно, скользя, коснулся шеи губами, и по ее телу прошла дрожь. Она улыбнулась, алкоголь позволял ей быть легкомысленной: «Можешь продолжать, смелее, я не буду звать на помощь». Джеймс улыбнулся, и положив руку ей на плечо, теперь уже прильнул губами к ее шее. Т/И еле слышно вздохнула от удовольствия. Она повернулась к нему и сама, первая, поцеловала его нежные, горячие губы. Это было волшебно, ей казалось, что она теряет сознание, в глазах померкло, и она в блаженстве падала в эту пропасть. Это было даже лучше, чем она себе представляла. Он ласково, нежно отвечал на ее поцелуй, она чувствовала его мягкую бороду, и это тоже было потрясающе; спустив бретельки платья, он поглаживал ее шею и плечи. «Не зря я на последние деньги купила это платье», ‒ Т/И на секунду оторвалась от его губ. «Ты бы мне понравилась, будь ты одета во что угодно», ‒ глаза Джеймса сияли. «Даже в костюме Гринча?». «Тем более в костюме Гринча».Часть 1
13 декабря 2017 г. в 01:01
Это была Рождественская ночь. Джеймс был дома один. Он уже выпил одну бутылку ледяного Dom Perignon, и ему было чертовски хорошо. На закуску он заказал гору деликатесов из самого дорогущего ресторана Монреаля. В центре большой, уютной гостиной мигала огоньками огромная темно-зеленая ель. Господи, да он потратил целое состояние на ее покупку, ее везли откуда-то из Дании, и все эти великолепные винтажные украшения, которым более ста лет, но ему было это в удовольствие. Оно того стоило. Он чувствовал себя просто охрененно. Он еще молод, он хорош собой, у него куча денег, и он абсолютно свободен. Он может делать все, что он захочет. Например, слушать на полную громкость старые хиты Бритни Спирс, как сейчас. У него играла «Break the ice», и он пританцовывал. «Its Britney, bitch», ‒ с улыбкой сказал он, поднимая вверх запотевший бокал и чокаясь с невидимым собутыльником. «Чин-чин!».
Он пошел к холодильнику, за второй бутылкой шампанского. Достал чистый бокал из кухонного шкафа и на секунду остановился, чтобы взглянуть в окно. Там шел хлопьями снег, такой, какой бывает только в прекрасном рождественском кино. Джеймс подумал, что для полного счастья, ему сейчас не хватает какой-нибудь симпатичной девчонки. Поболтать с ней о всяком вздоре. Выпить еще шампанского. Заняться с ней сексом. И Джеймс, долго не раздумывая, вызвал такси до ближайшего бара.
Пока она ждал машину, он как следует подумал над своим гардеробом, решив надеть что-нибудь безумно щегольское и сексуальное. Он остановил свой выбор на роскошном темно-сером пальто от Prada, серой водолазке и черных брюках от Yves Saint Laurent. Джеймс подумал, что он сейчас напоминает героя «Американского психопата», который также тщательно подбирал одежду по брендам. За ним уже подъехала машина, и он, опрокинув бокал Dom Perignon на дорожку, взял ключи и бумажник и вышел в метель.