***
— Эй, соня, пора вставать! — крикнул на всю комнату Сехун и спихнул темноволосого парня с кровати. Снизу донеслось лишь тихое, — айщ, ну, ты и питих, О Сехун. Сейчас я тебе задам! — Чанёль кое-как выпутался из одеяла и понесся на кухню, вслед за младшим, что хихикая убегал от него вот уже в который раз. Жизнь этих двоих в последние пол года была похожа на калейдоскоп: То недельные пьянки с, сомнительными и нет, друзьями; То ночные посиделки возле телевизора, с уничтожением различного вида вкусностей, что обитали в их доме; То безудержная любовь и раскиданные вещи по всему дому; То двадцатичасовой сон в обнимку; И так неделя за неделей. Казалось бы, этим двоим пора взяться за ум, ведь вот-вот сессия. Как-никак последний курс, выпускники, чтоб их. Но нет. Им слишком надоели роли примерных студентов. Как-никак последний курс, выпускники, чтоб их! — Вот ты и попался, — прошипел Чанёль, почти вплотную прижимая младшего к кухонной тумбе. — Ну, и что ты мне сделаешь? Посадишь на нее и скинешь? — саркастично отозвался Сехун. — Нееет. Зачем? У меня есть идея получше, — Пак игриво улыбнулся.***
— Сехун-аа, — протяжно отозвался старший, притягивая О к себе и перебирая его каштановые волосы, пропуская каждый локон через свои пальцы. Сехун лишь что-то пробурчал в ответ, устраиваясь поудобней на широкой обнаженной груди Пака. — Тебе не кажется, ммм… — брюнет чуть запнулся, — что… Черт, это сложно. Тебе не кажется, что наши отношения уже просто привычка? Пожалуйста, не пугайся, я не говорю, что мне плохо с тобой, да и вообще я не это имею в виду… Сехун испугался. Все долгие месяцы, прожитые с Паком в одном доме, Сехуна тревожили мысли именно о подобном разговоре. Он всегда считал, что был недостаточно хорош для Чанёля. Если б это не было правдой, он, наверное, удосужился бы хоть раз сказать Хуну это чертово «люблю». Слова Чанёля подействовали на младшего отнюдь не успокаивающе. О начал чувствовать, как его тело охватывает волна дрожи, а на щеках начинают блестеть тонкие предательские солёные ручейки. Сехун прижался к Чанёлю еще сильнее и спрятал свое лицо, отвернувшись от Пака. — Просто…я не знаю, похожи ли наши с тобой отношения на любовь? Может, мы просто ищем друг в друге что-то, что сможет заполнить пустоту внутри каждого из нас? Ты… Ты никогда не задумывался об этом? — Пак взглянул на парня, — Сехунни, ты чего, я тебя чем-то обидел? О вытер слезы, сел на край кровати, и, снова не поворачиваясь к Паку, произнес: — Я думаю, мы должны покончить с этим. — Хорошо. Прости, я больше не произнесу ни слова, просто думал, что ты единственный, с кем я могу поделится всем, чем угодно. — Я не об этом. Нам нужно разъехаться. Да и пожалуй, до сессии мы не увидимся. — Сехун, я… Хорошо. Если только ты этого хочешь. О кивнул. — Я пойду соберу свои вещи, ладно?***
И собрал. И уехал. Чанёль неделю не выходил из дома и даже не появлялся на парах. Он все это время не мог понять, что произошло между ним и Сехуном, он ведь, кажется, всего-лишь поделился своими мыслями, как ему казалось, с тем человеком, которому он может доверить все: начиная от собственного тела, и заканчивая собственной душой. Видимо, дело было в самом О. Но, тогда, почему он ни слова не сказал об этом? Неужели, Чанёль так плох? В отношениях, дружбе, сексе? «Не идеален, но довольно хорош», успокаивал себя Пак, проводя дни и ночи напролет на кровати, что недавно делил с горячим одногруппником О Сехуном. Да и ел то он, кажется, раз 5 за все последние дни. Брюнет искренне недоумевал и не понимал причину их разрыва. Благополучно проспав очередную первую пару, Чанёль решил все же наведаться в Университет и, кто знает, найти встречи с Сехуном. Пак привел себя в «товарный вид», надев черную водолазку, брюки, такого же цвета, и накинув поверх тяжелое темно-синее пальто, на улице зима, как-никак. Он всю дорогу шел погруженный в собственные же мысли и размышления, в которых нередко мелькало имя Сехуна. Чанёль ходил в университет через городской парк, с наступлением зимы, казалось, время в нем останавливалось, все становилось холодным и таким далеким… «Прямо как мой Сехун. Ах, да, уже не мой, точно.» От одной только подобной мыслишки внутри у Чанёля все сжималось и противно отдавалось жгучей волной в затылке, от чего бы это?***
Пак как раз успел к началу второй пары, по дороге в аудиторию он, кажется, успел поскользнуться на входе, наступить какому-то профессору на ногу и чуть не сбить с ног своего друга — До Кенсу, что учился с ним на одном потоке. Даже не здороваясь, Чанёль сразу потребовал у него ответы на все вопросы, что касались Сехуна. Пришел ли он? Прогуливал ли? Может, ходит грустный или в роде того? Кенсу был ошарашен поведением друга, ведь он ничего и не знал о сложившейся ситуации, как от самого друга, так и не от его сожителя. Оно и не удивительно, Сехун в принципе редко шел с кем-либо на контакт, не считал лишний раз нужным распространяться о чем бы это ни было. А Ёль просто давненько не появлялся в их компании. Тем не менее, До охотно рассказал другу, что с Сехуном все в порядке, ходит как ни в чем не бывало и, даже, иногда смеется над глупыми шутками старосты — Ким Чунмёна. Брюнет поблагодарил друга и бегом направился в аудиторию, зайдя в нее со звонком. Он не сразу увидел Сехуна, обычно, они занимали передний ряд, чтобы под шумок и в ходе лекций наскрести себе «автомат», но сейчас он, почему-то, сидел на одном из последних рядов. Паку жутко хотелось сесть к нему поближе, но изменять своим привычкам он не стал и выискал свободное место за первой партой рядом с полуспящим Ким Чонином и его ревнивым дружком a.k.a. Староста — Чунмёном. Ёль еле-как дождался конца пары и выловил Сехуна на выходе из аудитории, не церемонясь, он затащил его за лестницу, дабы не привлекать особого внимания. — Какого черта ты творишь, Пак? — Недоумевал младший, — Не подходи ко мне больше, ладно? — Сехун, ты охуел? Мало того, что собрал манатки, не проронив ни слова, так еще и сейчас шлешь меня на все четыре стороны, как будто, пол года нашей жизни пролетели, как один, ничего не значащий для тебя, день? Это вообще ты? — Ёль немного потряс младшего за плечи и отстранился, видя перед собой совершенно иного человека. — К сожалению, я. А теперь можно я пойду? — Сехун скинул руки Чанёля со своих плеч и попятился назад, — И, знаешь, нам, наверное, и правда лучше не общаться больше… Прости, — О вынырнул из-под лестницы и направился домой, ведь его учебный день на сегодня закончен. — Прости… — чуть шепотом произнес Чанёль, оставаясь в абсолютном одиночестве. С его щеки упала крупная градинка слезы… «Неужели, все это время я причинял ему такую боль?» Пак съехал по стене, прикрыв рот рукой, он уже был не в силах сдерживать свои эмоции.***
Дорога Сехуна в университет пролегала через городской парк, с наступлением зимы, казалось, время в нем останавливалось, все становилось таким нежным и знакомым. «В точности, как мой Чанё… Нет. Хватит», Сехун ускорил шаг, в его наушниках отчетливо был слышен «LIGHTSABER», какой-то довольно известной группы, вскоре, поддаваясь биту и собственным чувствам, О перешел на бег. Хун забежал в квартиру и, фактически, рухнул на колени, его сердце разрывалось, внутри все кричало, что он тот еще идиот и лишь гордость, с сожалением, казалось, похлопывала его по плечу, говоря, что все он делает правильно. Но Чанёль… Ведь сегодня О видел, в этой подлестничной темноте, влажные проблески в его глазах, впервые, наверное, за все время, что они знакомы. Сехун ломал себя сам. Ведь он по-настоящему был влюблен в Пака, но какой-то блокиратор в его мозгу, не давал ему толком объясниться с ним. Хун уже не мог справиться с потоком собственных мыслей, поэтому принял, единственное верное за весь день, решение заняться учебой. Казалось, это была его единственная отрада в такие моменты.***
Прошел примерно месяц с их последнего разговора, все это время Чанёль пытался не попадаться на глаза Сехуну, а Хун, в свою очередь, и не думал искать встречи с Паком. Оба юноши с головой ударились в учебу. Кажется, Чанёль уже и думать забыл про Сехуна. Ну, а смысл стучаться в запертую дверь? Было и было. Он, конечно, благодарен ему за их совместные полгода, он никогда их не забудет, но нужно двигаться дальше. Если такая херня произошла в его жизни, значит, так оно и нужно. Пак шёл по пустому библиотечному коридору и, вдруг, увидел перед собой знакомый силуэт, сидящий на лавке и склонившийся почти к полу. — Эй, ты как, в порядке? — абсолютно ледяным тоном поинтересовался Пак, подходя ближе к студенту, — в мед пункт, может? — Чанёль чуть склонился и провел рукой по спине парня. — Нет. Не нужно, — отозвался Сехун. Это от недосыпа. Иди домой, пожалуйста, уже поздно, — О казалось, что он теряет сознание, но тревожить бывшего парня по таким пустякам Сехуну не хотелось. Чанёль ушел. Молча. О запрокинул голову и крепко зажмурился, в его голове флэшбэками всплывали их счастливые моменты и тот злосчастный диалог… Что-то менять было уже поздно. Сехун поднялся с лавки и, пошатываясь, направился в гардероб.***
На улицах царило предновогоднее настроение, в парке, на катке, повсюду обжимались парочки и лишь Чанёль был лишним на этом празднике жизни. Он шел неспеша, казалось, ожидая чего-то дурного, то и дело переключая песни в плейлисте с одной на другую.***
Сехун не спешил идти домой. А зачем? Вот был бы там, к примеру, Чанёль, в этом был бы смысл, а так… Он вставил в уши наушники, кажется, один из которых был сломан, и включил рандом. На волосах и одежде Сехуна лежали хлопья снега, а с ресниц то и дело падали одиночные снежинки, было в этом что-то свое, волшебное. Сехун любил зиму, но эту, кажется, до сих пор ненавидел. Хотя, может, оно и к лучшему. Видимо, так он был ему нужен…***
Чанёль смотрел под ноги, но, вдруг, его глаза, чисто случайно, вновь выцепили знакомый силуэт вдали. Сехун. Без сомнений он. Черт, и песня сменилась…«Yeah, Uh yeah While I look at you There’s a strange timing of the emotions What is this Can you see my burning heart Bending towards your cold heart It doesn’t matter to me that There is cold wind blowing from you There is no way that You can stop me from speaking for even a second Every day I filled myself with you without room for anything else My heart already belongs to you All in You’ve become the center of my day Hold on, hold on A day passes by like a passing moment Or each moment is like a long eternity The more I look, the more I’m immersed In the time that is you You’re my You’re my twenty four (Twenty four) You’re my twenty four (Twenty four)… »
В душе Пака что-то оборвалось, каждое слово из куплета врезалось ему прямо в сердце. Он все еще видел перед собой знакомый силуэт, который, кажется, с каждой секундой становился все дальше и дальше. «Если не сейчас, то никогда! И будь, что будет!», четко решил для себя Чанёль и побежал вслед за удаляющимся юношей.***
«You’re my twenty four (Twenty four) You’re my twenty four (Twenty four)… »
— Ладно, пусть играет, — подумал Сехун. И стоило ему только ускорить шаг, как сзади он почувствовал чьи-то руки, заключающие его в крепкие объятия. Слишком родное, и до боли знакомое, чувство. Чанёль уткнулся носом в шею младшего и прижал его еще крепче, не давая не единого шанса вырваться из его хватки, — Делай со мной что хочешь. Можешь хоть прямо сейчас послать меня ко всем чертям или попросту ударить, но прошу, лишь выслушай, ладно? В течение всех этих блядских месяцев, что я провел без тебя, не было и ни дня, чтоб я не вспомнил о нас. Думаю, это было для меня уроком, ведь я только сейчас по-настоящему понял причину твоего ухода, — голос Чанёля начал подрагивать, — ведь за все время я так и не сумел сказать самого важного, — его глаза наполнились слезами, — Я люблю тебя, Сехун. Ты моё двадцать четыре. Из глаз О вновь полились слезы, он услышал то, о чем и не смел мечтать с момента своего ухода. — Отпусти пожалуйста. — Хорошо, — негромко произнес Чанёль и опустил руки, вытирая ими застывающие слезы на своих щеках. Он уже был готов ко всему. Сехун аккуратно развернулся и уставился на Чанёля, — Я был идиотом. Полнейшим, — О чуть приподнялся на носочки, взял, мокрое от слез, лицо брюнета в руки и притянул к себе, нежно целуя и шепча тому в губы ответное «люблю». В парке, помимо фанарей, зажглись праздичные гирлянды. Казалось, сама природа радуется примирению этих двоих. Нежгучий прохладный ветер путал волосы, а легкий снегопад создавал еще более приятную атмосферу. — И что, теперь все будет как раньше? — Пак с надеждой взглянул в глаза младшего. — Если только ты этого хочешь, — Сехун улыбнулся, впервые за столь долгое время. — Безумно. — Тогда, к тебе? — К нам, — Чанёль накрыл губы младшего своими и запустил свой язык к нему в рот, он снова чувствовал того Сехуна, какого и любил уже больше полугода, Пак обвил руками талию О и аккуратно прошептал ему на ухо: — Ты — моё двадцать четыре…