Ученица

      Над воротцами покачивался фонарь, поскрипывая от ветра. Он тусклым, неярким блеском освещал часть огороженной забором территории, выхватывая из темноты аккуратную, посыпанную песком дорожку, ровные грядки и создавал короткие пляшущие тени. Дорожка вела к чисто белёному, крепкому дому, ставни и оконные стёкла которого дрожали от сильного ветра — погода стремительно портилась, из ясной превращаясь в дождливую. Сквозь оконные стёкла свет квадратами падал на плотно утрамбованную землю. Ставни не были закрыты, позволяя рассмотреть внутреннее убранство дома: висящие на стенах всевозможные пучки трав, большую кирпичную печь, в которой весело полыхал огонь, длинный обеденный стол и две скамьи.       В углу комнаты, на жёсткой, но крепкой скамье, положив голову на сундук, во сне посапывала девочка — её тёмные волосы разметались по щекам, простое зелёное платье было измазано землёй и изорвано острыми сучьями деревьев. Она выглядела усталой даже во сне.       Кроме неё в комнате был ещё один человек — великая колдунья Дзениба. В этот вечер она, похоже, не собиралась спать. Налив себе в керамическую чашку золотистый отвар из трав, она размышляла.       Колдунья уже давно помышляла об ученице — жизнь она прожила долгую и, чего уж там скрывать, интересную, полную ярких событий. Из каждого такого приключения она вынесла знания и умения, и теперь, когда их накопилось так много, как роз в её саду, необходим был тот, кто сможет эти знания перенять и пустить во благо. Вот только кого взять себе в ученики? Вопрос был сложным. Ёкаи, с их, зачастую, легкомысленным складом ума, а иногда и чрезмерной жадностью ей не подходили. Ну, а если возьмёшь ученика из людей, как это много раз делала её сестрица, хлопот не оберёшься — люди, они ведь, такие. Особенно те, кто помладше — неусидчивые, вертлявые. Но это не главное. Главное, чтобы что-то смог вынести из этого учения. Дзениба снова взглянула на спящую девочку, словно что-то прикидывая.       Колдунья подыскивала себе ученика почти три года, и вот уже почти выбрала подходящего ребёнка, когда сегодня, вернее, уже вчера, вышла прогуляться в ближайший лес — всего-то дойти до станции, когда в кустах обнаружила девочку лет десяти. Напуганную, потерянную и, похоже, не знавшую, куда идти дальше. Увидев Дзенибу, ребёнок как мёртвый рухнул на землю, и колдунье пришлось забрать её домой — не бросать же дитя на дороге. И вот, теперь девочка преспокойно спит у неё на скамье, а сама колдунья думает, что же с ней делать дальше.       Превращать в свинью или уголёк, как сделала сестрица (будь ей неладно!), конечно, не стоит. Может, отпустить на все четыре стороны, чтобы гуляла, как ветер в поле? Так ведь пропадёт девчонка, точно пропадёт. Колдунья сделала ещё один глоток душистого напитка и побарабанила пальцами по столу. Или, скрепив подписями ритуал, взять её себе как работницу? Так ведь от девчонки совсем мало толку. Она, видно, ни готовить, ни стирать не горазда. Во всяком случае, так просто отпускать её нельзя — ещё проболтается кому.       О том, как девочка могла попасть в мир духов, Дзениба тоже думала — долго и старательно выуживая из памяти все те случаи, что она помнила. Вообще-то её сестрица давно уже выстроила длинный, отштукатуренный и покрытый красной краской туннель, чтобы заманивать к себе людей, или наоборот, отпугивать — кто знает! — и связала как будто нитью два мира — людей и ёкаев. Но были и другие, менее заметные проходы. В лесной чаще, спрятанные за километрами безлюдья и тишины, горы и деревья надёжно скрывали маленькие потайные лазы, найти которые было сложно. В старых часовенках, где спали древние божества и духи, тоже образовывались бреши, через которые можно было попасть в другой мир. Слышала она и о проходе на дне реки — небольшой поворот в её русле образовал живописный тенистый уголок, у берега, возле небольшой скалы, полузанесённая илом, есть небольшая ложбинка, ступив в которую, можно оказаться в мире ёкай.       Да, обычно все проходы защищались хорошо, и попасть в них было невозможно. Если это была не случайность. Можно было легко представить себе такую картину: девочка, убегая от кого-то, а может и просто прогуливаясь по лесу, запинается и падает в кусты. А в этих кустах духи спрятали проход. И темнота мгновенно засасывает человека, выбрасывая где-то в случайном месте.       Впрочем, сейчас это никакого значения не имеет. Девочка здесь, а чтобы отправить её обратно, если это вообще возможно, нужно подождать, пока та проснётся.       В окно пробился первый солнечный луч, и Дзениба недовольно крякнула — ну и хлопот ей доставила нежданная гостья! — и бросила быстрый взгляд в сторону девочки — та даже не пошевелилась, когда солнечный свет коснулся её лица. В её ровном дыхании ничего не изменилось. Только рука, раньше покоившаяся под головой, соскользнула со скамьи и теперь висела в воздухе.       — Хм, — недовольно вздохнула колдунья. Она приблизилась к скамье, отчего золотистые пылинки, заметные лишь в солнечных лучах, начали хаотично двигаться, — н-ну и соня.       Девочка чихнула и широко раскрыла глаза. Несколько секунд она лёжа недоуменно рассматривала незнакомую комнату, а затем быстро вскочила и широко раскрыла тёмные глаза. Дзениба фыркнула — ну и красавица: волосы встрёпаны, щёки в земле, платье мешком висит, едва прикрывая худые колени.       — Н-ну, что? Падать не будешь, как вчера?       — Извините, — неуверенно сказала девочка, — это я вчера от неожиданности.       — От неожиданности, от неожиданности. — Проворчала колдунья, — так от всего шарахаться будешь? Как зовут тебя хоть?       — Юки, — опешила от такого сурового обращения девочка.       «Юки, „снег“, значит, — пробормотала себе под нос Дзениба, — ничего, сойдёт. А грязь — грязь всегда отмыть можно». Она неторопливо прошествовала к печи, снимая с полки чашку для гостьи. Угли ещё тлели, и когда колдунья подбросила в очаг пару тонких лучин, совсем разгорелся, и уже тогда она подбросила пару поленьев. Поставив чайник закипать, Дзениба снова обратилась к девочке.       — Ну что, откуда ты, что здесь делала?       — Н-не помню, — неуверенно промямлила Юки, сжимая в кулаках подол платья. — Помню только, что бежала.       — Может мне тебя обратно в лес отвести, а там сама дорогу найдёшь, как думаешь? — посмеиваясь, спросила её колдунья и улыбнулась, заметив страх, засветившийся в глазах у девочки.       — Нет, пожалуйста, позвольте остаться у вас! — воскликнула она, ещё больше комкая юбку, — я не хочу… я бы не хотела снова так бежать, не знаю куда и зачем! Я буду работать, хорошо работать, честно-честно!       Колдунья усмехнулась, но только про себя. Она строгим взглядом смерила девочку, которая отчаянно смущалась и мяла в руках ткань платья.       — Ладно, поживи пока у меня. Сейчас согрею воду для ванны, а то вон ты какая вся грязнющая.       Выставив гостье деревянную лохань с водой, Дзениба вышла из дома, чтобы дойти до грядок — надо было нарвать салата. Когда она вернулась, девочка уже вымылась, выплеснула воду в сторону от дорожки, и теперь переминалась с ноги на ногу, держа в руках грязное платье и огромное тканевое полотенце. Она выглядела ещё более худенькой и маленькой, чем раньше. «Хм, — фыркнула колдунья, — однако, дорогая, придётся тебе шить платья. А пока походишь в этом…», — она сунула нос во все углы, отыскала в глубине пахнущего тёплой пылью шкафа длинную рубаху из белёного полотна и быстро подшила рукава.       — Можешь взять, — кивнула она девочке.       Юки поспешно надела сорочку, которая оказалась ей очень широка. Дзениба, ухмыляясь, протянула ей пряденую верёвочку, а наблюдала за тем, как девочка собрала рубашку на поясе, аккуратно обвязав этим жгутом. Теперь в белой рубашке, спадающей до колен, которая на девочке вполне могла сойти за платье, она выглядела почти нарядно. Колдунья недовольно фыркнула, увидев её спутанные и мокрые ещё волосы, и, расщедрившись, вручила маленькой гостье деревянный гребешок и широкую красную ленту. Юки быстро привела себя в порядок, пока Дзениба снимала с печи чайник и разливала по нарядным стаканам ароматный чай и выкладывала на тарелку вчерашний пирог из крупы. Девочка, как видно, была сильно голодна и с жадностью съела пирог, запивая его чаем, несколько печений и яблок, и только тогда откинулась на спинку скамьи, насытившись.       — А теперь вот что, Юки. Ты хотела бы стать моей ученицей? Только так я оставлю тебя здесь, — хитро сказала колдунья, заранее полагая, что девочка откажется.       — Да, конечно, — Дзениба едва не поперхнулась чаем и скрыла это за притворной улыбкой и сдержанным покашливанием. — Я очень этого хочу.       — Ну что же, — всё ещё удивлённая, она призвала лист бумаги, перо и бутылёк чернил, чтобы составить договор, — не будем откладывать.       Она расписала условия договора, пока Юки убирала со стола и наливала свежую воду в чайник, и снова захихикала. Лист, исписанный убористым текстом, лёг на дощатый, чисто вымытый стол, и девочка взяла его в руки, чтобы прочесть. Пробежав глазами текст, она молча кивнула, положив его обратно, взяла в руки перо и криво написала лишь один иероглиф — Юки, что означало «снег». Листок задрожал, взлетел в воздух и спланировал на колени к колдунье, которая прошептала «Силой ветра, воздуха и земли заклинаю», и замолчала, на секунду закрыв глаза. «Готово», — сказала она с улыбкой и, спрятав лист, указала чернильнице и перу пальцем на шкаф. Те повиновались одному движению руки Дзенибы.       — Отныне будешь слушать меня обо всём, и называть меня «учитель». — Кивнула девочке колдунья, снова наливая себе чай.       — Хорошо. Что мне делать сейчас, учитель? — спросила девочка, вставая со скамьи.       — Для начала возьми вот в этом зелёном шкафу большой лоскут ткани, нитки и иглу и начинай шить себе новое платье. Не ходить же тебе всю жизнь, как оборванке.       Юки кивнула и прошла к указанному шкафу, распахнув его створки, перебрала несколько отрезов ткани, которая пахла тёплой пылью, выбрала тёмно-красный, винный оттенок и уселась с обмылком, деревянной линейкой, бумагой и тканью за столом, оперевшись о спинку скамьи. Шила она на удивление быстро и умело, аккуратными мелкими стежками, которые почти не выделялись на фоне ткани. Отрез начал приобретать очертания платья с высоким горлом, длинным, свободным рукавом и летящей юбкой. Дзениба довольно улыбнулась и вышла во дворик.       За деревянным плетнём цвели травы и цветы, вьюнки перекинулись через забор, как будто окропив его розовой пеной, кашки и ромашка колыхались на быстром, лёгком ветерке. Кротко шелестели деревья, роняя изумрудные листья. Колдунья окинула взглядом по-летнему синее небо и цветы, задумавшись о том, что следовало бы насушить несколько пучков трав — для амулетов и для чая. Она прошла мимо плетня, проведя по нему морщинистой рукой, вышла к широким грядкам, где обильно рос картофель и зелёный салат.       Когда она вернулась (весьма нескоро), то заметила, что девочка уже дошивает рукава и, похоже, задумалась над тем, нужно ли делать к ним пуговицы. Колдунья усмехнулась про себя и, порывшись в одном из многочисленных ящиков, вынула оттуда вишнёво-красные блестящие пуговицы, положила их на стол возле ученицы. Юки благодарно кивнула, не отрываясь от шитья.       К полудню наряд был готов. Юки довольно покружилась перед маленьким зеркалом, отмечая, что в этом платье она выглядит очень хорошо.       — Сшила? Вот и прекрасно, — улыбнулась Дзениба, входя в дом с охапкой цветов. — Сейчас сделаем тебе особый охранный амулет.       — Амулет? — переспросила девочка, бросая рассеянный взгляд на учителя.       — Именно, — кивком головы колдунья рассеяла все сомнения.       Она распахнула шкаф, окинула взглядом полки, на которых стояли всевозможные глиняные плошки, чашки, тарелки, лежали клубки цветной шерсти вперемешку с колокольчиками, бумагой, перьями и маленькими букетиками цветов и злаков.       — Вот. Возьмёшь кусочек глины и сделаешь в нём отверстие. Вот так, — ученица послушно проделала всё, что ей велели и вопросительно посмотрела на учителя, — хорошо. Внутрь мы положим полыни и придавим её, чтобы отгоняла злых духов, и колокольчик привяжем. — Юки поспешно, но аккуратно выполнила и это задание, — вот, прекрасно.       Дзениба, подержав амулет в морщинистых пальцах, тщательно обвязала его красной нитью и завернула в грубую ткань.       — Положишь себе под голову сегодня ночью, поняла? — Юки поспешно кивнула. — А теперь сходи к ручью, набери воды. Родник найдёшь сразу за забором, в кустах.       Девочка схватила бадью, стоявшую у двери и побежала в указанное место, запинаясь и едва не падая. Одной рукой она подхватила подол платья, чтобы не порвать и не испачкать его, а другой с трудом поднимала бадью, сколоченную из досок, как можно выше, чтобы не задеть днищем кусты. Дзениба усмехнулась, глядя ей вслед.       Юки, присев на корточки, наблюдала за тем, как в бадью тонкой прозрачной струёю вливается холодная вода. Ручей петлял через всю небольшую лужайку, обходя былинки и высохшие корни деревьев, огибал небольшую кочку, на которой густо росли кустики с красными ягодами, и, весело журча, спрыгивал в широкое круглое озерцо, образуя маленький водопад. Потоки воды весело искрились на солнце, образуя своим течением красивую дугу, от которой во все стороны летели брызги. Подняв голову, Юки заметила в поле убегающего со всех ног каппа, который, видимо, принял её за настоящую колдунью и, испугавшись, подался в бега.       Она тихо рассмеялась, наблюдая за прыгающей в море трав зелёной спиной с панцирем, когда странное ощущение заставило её поднять голову и оглядеться. Ощутимо повеяло холодом, и девочка почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она внимательно вгляделась в тени, шевелящиеся между кустами и не двигалась, хотя вода уже переполнила бадью и сейчас переливалась через край. На секунду ветер взметнул её тёмные волосы и заставил прикрыть глаза, а когда она снова взглянула на движущуюся тень, та оказалась лишь тенью от дерева. Мысленно отругав себя за трусость, девочка с трудом подняла полный уже сосуд с водой и медленно пошла обратно. Её провожал чей-то внимательный взгляд.       — Пришла уже? Вот молодец, — такими словами её встретила учитель. — Сейчас приготовим обед, и будешь помогать мне вязать обереги.       Юки кивнула, поставила воду на плиту и медленно наблюдала за тем, как она закипает.       — Подсоли воду, — посоветовала ей колдунья, нарезая мясо. Девочка торопливо пошарила в ящиках буфета и выполнила приказание, бросив в воду несколько крупинок соли.       Дзениба пока вымыла зелень и тщательно нарезала грибы, поручив девочке сварить мясо.       За обедом Юки с интересом слушала о духах — какими они бывают, и какие из них злые, а какие — наоборот. Дзениба, которая всю жизнь имела дело с духами, знала о них больше чем кто бы то ни было, и немногословно рассказывала новоявленной ученице о всевозможных чудовищах, которые таятся в лесной глуши, только выжидая, чтобы мимо прошёл зазевавшийся человек, о безвредных водяных каппа, которые до того трусливы, что, завидев человека, сразу же ныряют в воду. После девочка старательно убрала со стола и смела тряпкой все крошки.       Они сели заготавливать пучки особых трав, которые могли послужить как амулеты или как основа для крепкого отвара. Колдунья показала ученице, как тщательно нужно вымыть травы, затем, если это требуется, помять, завернув в чистую ткань и, наконец, выложить сушиться в последних лучах уже заходящего солнца. Некоторые травы и цветы они сушили просто так, а потом связывали в небольшие пучки, перематывая грубой нитью. Они занимали своё место среди ещё сотен таких же, висящих по стенам, лежащих в шкафах, ящиках и сундуках. Потом высушенные травы сортировались, разбирались по качеству и аромату, сортировались, раскладывались в тщательно вымеренных количествах по мешочкам, баночкам и коробочкам — про запас.       Дзениба аккуратно расклеивала маленькие этикетки с названием сбора, указаниями по завариванию и свойствами готового отвара, а потом Юки расставляла, руководствуясь советами учителя, все ящички по местам, приготовленным для них в шкафчиках.       Уже вечерело. Закатное небо затянули тёмные тучи, которые солнце окрасило во все оттенки красного: пурпурный и багровый. У самого горизонта они как будто превратились в раскалённое железо, а дальше становились всё тусклее, пока не переходи в тёмный, густой серый.       Юки снова шла за водой — они расходовали её довольно быстро. Она вышла из домика и потёрла ладони — становилось прохладно. В воздухе вились светлячки, и девочка ахнула, увидев, что часть из них, самые крупные — это маленькие светящиеся духи. Они смеялись серебристыми голосками, прижимая ко рту длинные рукава.       Вокруг было уже темно, но Юки это не беспокоило. Её беспокоило другое — ощущение пристального наблюдения, которое всё никак её не покидало. Поэтому она вздрогнула, когда услышала хруст сухих веток и быстро повернулась лицом к неизвестному существу, держа перед собой пустую бадью, как щит.       Кусты негромко зашелестели, когда из них появилось высокое, выше человека и, казалось бы, бесплотное, чёрное, и какое-то клубящееся существо. Его белая негромко глухо стучала о ветки. Дух замер перед девочкой и склонился, как будто бы желая рассмотреть его лицо. Юки зажмурилась, но тут же снова открыла глаза.       — Кто ты? — негромко спросила она, убирая руки за спину — дух больше не выглядел пугающе, но только издавал странные, какие-то умоляющие стоны. — Странно… — она покачалась на ступнях, — я пойду, а ты не скучай, — она кивнула и быстро зашагала по тропинке, шурша опавшими листьями.       Когда она возвращалась, духа на месте не оказалось.       Девочка вернулась, с трудом неся воду, и тяжело поставила её у входа. Она чувствовала, что буквально засыпает на ходу. Учителя в доме не было, поэтому Юки быстро умылась и заснула, едва коснувшись головой платка, заменявшего ей подушку. Под ним прощупывался созданный сегодня амулет.       Дзениба стояла у плетёного забора, вглядываясь в тёмную громаду леса. Она узнавала о том, что произошло там сегодня, вдыхая аромат ветра, чувствуя его дыханье и видя то, как сегодня горят блуждающие огни. Но сегодня что-то её тревожило, а что — она не могла бы объяснить сама. Наконец, странному ощущению нашлось объяснение.       Что-то пробралось слишком близко к её дому.