Живое тепло

Битва была непродолжительной, но жаркой и страшной. Сэма Винчестера, несмотря на возмущение молодого человека и все его протесты, высказанные вовсе не литературным языком, охраняли и прятали так, как прежде – две с лишним тысячи лет назад прятали от солдат разъяренного царя Ирода младенца Христа. Так что теперь уничтожить Люцифера, находящегося во временном весселе, было менее сложно. Кастиэль запомнил глаза – не Дина, Михаила, - когда тот смотрел на поверженного противника. Во взгляде читалось безграничное сожаление – все же пришлось убить родного брата – младшего и, несмотря ни на что, любимого; и столь же безграничная решимость – так приказал Отец. И падший ангел почувствовал, что ему становится страшно от подобной слепой покорности, и что дерзкое, но все же, человеческое – основанное на настоящей любви к брату, непослушание Дина ему самому гораздо ближе по духу. Но эти мысли промелькнули лишь на долю секунды, так как было не до них. Покончив с братом-противником, Михаил тут же ушел, и Кастиэлю пришлось подхватывать разом ослабевшее тело Дина. Впрочем, молодой охотник сразу же, что называется, взял себя в руки, так как на них напали сразу несколько демонов, и пришлось разбираться. Армия нечисти, лишившись своего предводителя, наносила последний, но оттого, не менее жестокий удар. И Кастиэль бил по тварям, расходуя остатки своей небесной благодати, стараясь прикрывать молодого охотника. А человек в свою очередь пытался уберечь падшего ангела, тратя освященные патроны и заряды с солью. Дин был даже рад подобному положению дел сейчас. Это позволяло сосредоточиться на защите от монстров, а не на том – что именно он почувствовал, ощутив крепкое объятие рук, подхвативших его, когда он падал. И не на причинах этих ощущений. Потом, все потом. Сейчас увернуться, выстрелить, снова поймать краем глаза нелепый тренч, убедиться, что с пернатым порядок, снова выстрелить. Треск мобильника прозвучал в шуме боя крайне странно, если даже не сказать – нелепо: так врывается звонок телефона в какой-нибудь сюрреалистический сон, в звучание классического концерта. Но у них договоренность – при возможности давать о себе знать. - Что у вас там, Дин? – Голос Бобби звучал хрипло, на линии явно какие-то помехи. Оно и не удивительно. Но Винчестер лишь усмехнулся: - Порядок, Железнобокий. Завалили начальство, разбираемся с мелочью. Все, как всегда: шуточки, хохмы, о проблемах и трудностях ни слова. Это уже тоже потом. - Отлично. Поторапливайтесь там, мальчики. А то меня тоже одолевают, а мне, знаешь ли, как-то несподручно. – Ворчание инвалида тоже насмешливо, но в нем слышалось напряжение. Бобби как всегда в своем репертуаре – Дин успел усмехнуться, прежде чем вернуться к бою – назвать «мальчиком» трехтысячелетнего ангела. А ведь Кас еще не самый старший из всей пернатой братии, присутствующей тут. Ладно, спишем на нервы. И будем надеяться, что Чак, помогающий старому охотнику, не подведет. Мысли летали стремительно, однако, не мешаясь и не отвлекая от основной работы, действия были четки, продуманы и доведены до автоматизма. И тут Дин не увидел – ощутил их. Тело сковал противный липкий страх. - Кас… Гончие... не меньше десятка. – Севший голос разом охрип, не желая повиноваться. Ангел торопливо обернулся, пристально уставившись в то место, куда указывал охотник, затем кивнул: - Не тревожься, Дин. – И раскрыл крылья «расходуясь» до предела. Он почти смог, почти что удержал ту последнюю волну нечисти. Почти. Одна адская гончая – ослабленная до предела – все же прорвалась. * * * Кастиэль смотрит на распростертое на кровати изломанное окровавленное тело молодого охотника, слышит редкое хриплое дыхание и чувствует… Он не может толком объяснить себе – что именно. Когда у него возникали сомнения по поводу правильности приказов Отца – это была неуверенность и озадаченность; когда предавал Анну в руки ангелов-карателей – была обреченная боль необходимости. Когда Дин обвинял в тупом послушании – тоже что-то иное. Каждый раз падший ангел узнавал все новые и новые грани чувств и эмоций, которые прежде считал ненужными и опасался. Теперь же, когда битва была окончена, а Дин Винчестер лежит почти что без движения, и ему грозит если не смерть, то кома или полная неподвижность – падший ангел почувствовал, как горло начинает сжимать, а в сердце образовывается пустота. И дело даже не в израсходованной до конца благодати, восполнить которую будет теперь не просто. А в том, что сейчас рвется связь между ангелом-воином, ставшим хранителем, и человеком, которого он вытащил из преисподней, взял под защиту – «под крыло». Даже если Дин выживет… Кастиэль вздрагивает – думать о том, что этого может не произойти, и то мучительно и страшно. Даже если выживет, то Кастиэль больше не нужен будет охотнику. Ведь охранять теперь ни к чему. А еще, как небесным огнем, жжет мысль о том, что Кастиэль не смог уберечь, а теперь и не может излечить. -Ай-ай-ай, у младшего братишки сломали любимую игрушку. Какие нехорошие. – Этот мурлыкающий, чуть тягучий голос не спутать ни с каким другим, как и насмешливый прищур глаз. Кастиэль оборачивается, глядя на Трикстера с упреком. - Как мог ты помыслить, Габриэль, что Дин Винчестер может оказаться чьей-либо игрушкой? Тем более странна та мысль, что он является игрушкой для меня. - Конечно-конечно. – Архангел активно кивает, пряча ухмылку за делано-серьезным видом. Наклонившись над телом, он тихо хмыкает, затем снова поворачивает голову в сторону брата. – И такую ерунду ты не смог восстановить? Это же не из преисподней вытаскивать, там работа посерьезней. -Я непременно исцелил бы, будь я в силе. Но я… опустошен, Габриэль. – Глуховатый голос падшего ангела кажется спокойным. Но только Отец может знать – чего стоит это спокойствие. – Ты сотворишь благое дело, коли поможешь. Ведомо мне, что для тебя это не составит большого труда. - Кастиэль, оставь свои проповеди и этот тон для неискушенных…. Или, наоборот – искушенных демонами людей. – Трикстер недовольно морщится. Легкое прикосновение пальцев ко лбу охотника, и молодой человек, глубоко и шумно вздохнув, открыл глаза. - Ну вот, все более-менее серьезное я убрал, а с мелочами он и сам справится, не маленький. – Габриэль склоняет голову, наблюдая за Винчестером, четко подмечая вполне осмысленный взгляд. – Ну что, Дин, все же мы были правы? Ты согласился на предложение Михаила и уничтожил Дьявола. - Да, но я не убил брата. - Винчестер медленно выдыхает сквозь сжатые зубы, чуть хмурясь. Все тело ноет, словно оно все – один большой синяк. Но острой боли, говорящей о глубоких ранах, оставленных клыками адской гончей, нет. Зато через пару минут тело начинает охватывать холод, а зубы выбивают дробь. - Это у тебя просто реакция. Пройдет. – Деловито кивает Трикстер. Габриэль с легкой насмешкой наблюдает за тем, как Кас укрывает молодого охотника пледом. - Неплохо. Но ему бы сейчас больше помогло живое тепло. – Замечает негромко. И чуть не хохочет в голос, видя округлившиеся и широко распахнутые изумленные глаза ангела. – Ладно, с этим, я думаю, ты и сам справишься. А мне пора. А то за Сэмом присмотри, Бобби помоги, Дина спаси, Чака... хорошо хоть его спасать не понадобилось. А я вам не служба спасения. Шелест крыльев сливается с насмешливым бурчанием Трикстера, и в следующую минуту ангел и охотник остаются в комнате вдвоем. Кастиэль садится на край кровати и пристально, тревожно, но все с долей облегчения смотрит на человека. - Я рад, что ты жив, Дин. Как ты себя чувствуешь? - Простые слова, они вряд ли смогут передать всю глубину и полноту того, что теснится сейчас в груди, в сознании падшего ангела. Он и сам всего не понимает, но разбираться будет уже позже. Сейчас есть более важное дело. - Замерз. Безумно. – Дин слабо усмехается, стараясь унять дрожь. - Как будто среди сотни призраков разом оказался. Кас, будь другом, принеси выпить. И не смотри так – я не напиваться собираюсь, а греться. Хотя… и напиться не помешало бы. – Еле слышно бурчит он. Молодой охотник уже пришел в себя окончательно и обрел способность соображать. И он прекрасно понимает – окончено многотысячелетнее противостояние – тоже, пусть даже не совсем так, как хотелось архангелам, и, особенно, Захарии. Битва завершена, защищать его – Дина Винчестера, теперь нет надобности. И… и теперь Кас уйдет. И именно эта мысль больно царапает сознание. И из-за нее хочется напиться. А еще – Дин чувствует странную неловкость от устремленного на него пристального взгляда синих глаз. - Кас, давай ты все морализаторские проповеди оставишь на потом, когда я окончательно очухаюсь. – Как всегда неловкость и неуверенность преобразовываются в грубоватую резкость. – А пока, пожалуйста, принеси выпить. - Нет. – Кастиэль неожиданно улыбается, отрицательно мотая головой. Затем ложится и, немного неумело обняв молодого охотника, притягивает его к себе. – Габриэль сказал – тебе нужно живое тепло. -Ты бы хоть тренч снял. Самому наверное неудобно. – Дин на минуту замирает, снова ощущая тепло сильных рук. И вновь отгоняет от себя странные, непонятно откуда и почему взявшиеся мысли. Ангел неловко возится, снимая плащ, вновь устраивается на кровати, прижимая к себе Винчестера и стараясь при этом быть как можно осторожнее, памятуя о еще не совсем затянувшихся ранах. - Дин, я не… - Молчи… Балда крылатая. Твой братец и то все раньше понял. Да и я хорош. Кас, я… - Не надо. Молчи. - Легкая улыбка. Бездонно-синие глаза в упор смотрят в зеленые, проникая в душу. И не надо никаких слов.