Стук твоего сердца

Часы… Их тиканье в ночной тишине порой кажется таким громким, что заглушает стук моего сердца. Биение твоего я услышу всегда, даже в самом шумном уголке мира – в гудящем самолете, ревущем пламени, во время дикой грозы или в гуще драки с нечистью. Если ты рядом - я слышу. Часы. Зачем люди придумали их? Зачем им ускорять и без того быстрое течение жизни? Они не задумываются. Живут либо так, словно каждый миг для них – последний, либо так, будто бессмертны. Словно впереди – вечность. Но вечность есть только у ангелов. Да и то – не теперь. Если мы опоздаем… Если не сможем, не успеем. Если... Дин Винчестер не спасет от участи весселя сатаны или не убьет своего брата. Купидон говорил, что эта линия тянется от Каина и Авеля. А если тогда все было по другому – не так, как написано в библии? Если Каин тогда смог? И Люцифера заключили в преисподнюю именно тогда? Не знаю. Все, что я знаю - это то, что мы должны успеть. Здесь и сейчас. Иначе все, что было прежде, потеряет смысл. И все жертвы и смерти останутся пустыми и никчемными. Я устал. Дико устал. Это как «Долгая прогулка» Кинга: идешь даже ночью, не имея права остановиться ни на секунду, а иначе – смерть. Единственное, что меня сейчас держит – это ты. Ты настолько необычен, что отличаешься даже от всех своих. Ты не знаешь этого, но именно ты – твой голос, глаза, твое спокойствие, граничащее порой с хладнокровным равнодушием, твоя детская непосредственность, доводящая порой до бешенства – это держит меня на плаву, не позволяя свалиться в бездну отчаяния. Иногда тебя приходится ждать. Даже, может быть, чуть дольше, чем хотелось бы. Но уж если ты взялся помогать, то можно быть уверенным. Может, я порой слишком полагаюсь на твою поддержку? Но я слишком устал тянуть все на себе, сопротивляться в одиночку. А еще ты не знаешь, что… И, надеюсь, не узнаешь никогда. Признаться, я и сам был в шоке, когда все понял. И твердил себе, что это не правда. Ну не может быть такого. Не совсем же я псих. И все же… - Отчего ты не спишь, Дин? – Глубокий глуховатый голос заставляет открыть глаза. В темноте можно различить неподвижный силуэт у окна. Молодой охотник садится на кровати, чувствуя одновременно раздражение и смущение. - Нет, у тебя определенно хобби подглядывать за спящими. - Я не смотрел на тебя. А ты сам не спал. Я бы не стал тебя будить. – Прямолинейно и простодушно откликается ангел. Он и правда даже не поворачивает головы. – Просто я ощутил твое душевное беспокойство и позволил себе оторвать тебя от неприятных размышлений. - Что, воинствующий ангел нежданно-негаданно превратился в хранителя моего душевного равновесия? – Недовольно бурчит Дин. За своей резкостью старший Винчестер пытается скрыть неожиданную для себя растерянность. Тот факт, что «пернатое недоразумение», вероятно, волнуется за него и оберегает, даже когда его не просят и, судя по всему, почти тайно, вызывает недоумение. И Кастиэль, кажется, чувствует ненатуральность возмущения. Он поворачивает голову; Дин почти что уверен – даже несмотря на темноту, ангел его видит очень хорошо. Затем ангел подходит к кровати, садится на ее край и кладет руку на плечо молодого охотника – жест странный – нечто среднее между интимным и дружеским. - Тебе не стоит опасаться ничего, Дин. Ни ночных кошмаров ни своих мыслей. - Ты… ты что же... читаешь мои мысли? - Дин ошарашен. Негодующе скидывает руку ангела со своего плеча. - Нет. Я бы не посмел без твоего позволения. – Спокойно возражает тот. Руку опускает. – Я слишком дорожу доверием твоим. Эти слова заставляют на миг задохнуться от нахлынувшего волнения, а сердце – подскочить чуть не под горло. Кастиэль же, то ли не заметив того – какой эффект произвели его слова, то ли не подав виду, что заметил, продолжает с немного утомительной дотошностью. - Если ночь не занята ничем, а сон не идет, обычно, приходят размышления. Судя же по тем ощущениям, которые от тебя исходят – ты был взволнован чем-то очень сильно. Прости, если мои слова показались тебе обидными. Я не имел намерения оскорбить тебя. – Он делает движение, собираясь подняться с кровати. И тут Дина охватывают сразу два чувства: неловкость, словно он обидел ребенка, и страх, что сейчас раздастся шорох крыльев, означающий исчезновение ангела. И в какую-то долю мгновения успевает схватить поднявшегося Кастиэля за запястье. - Кас… Не уходи. Он хочет добавить что-то еще вроде: «Мне без тебя трудно» или «Ты мне нужен», но молчит. Слишком уж это как-то по-девчоночьи, походит на проявление слабости. Такое больше подошло бы Сэмми… тому – прошлому Сэмми, не нынешнему. Но ангелу и не нужны никакие дополнения и пояснения. Он кладет руку на руку Дина: успокаивающе и ободряюще. Так в прежние времена, желая поддержать и придать сыну уверенности в себе, поступал Джон Винчестер. - Я не уйду, Дин. Не исчезну. – В его голосе – хотя выражения лица не видно в темноте ночи – слышна улыбка. Как тогда, когда ангел прождал его всю ночь на обочине дороги. – «Мы же договорились». И Дин верит. Потому что ему нужно кому-то верить. Потому что не верить этому голосу, этому жесту – невозможно. И снова тишина. И только тиканье часов в ночи. И биение твоего сердца рядом. И оно будет рядом всегда – сколько нам отпущено времени. Даже если мы не будем вместе.