Break the Ice

В полумраке комнаты, освещенной одной единственной лампочкой, за круглым столом сидел Фрэнки Тоскано — босс небольшой, но уже показавшей себя семьи Серпенте. На его лицо падала тень, сохраняя обладателю статус инкогнито. Раскуривая гаванскую сигару, Фрэнки с минуты на минуту ожидал гостя. Стоит заметить, что, находясь в ожидании, мужчина испытывал легкое волнение, но вовсе не из-за страха, как вы могли бы подумать, а, скорее от предвкушения. Да. Предвкушения скорой расправы. Тихий смешок вырвался из мясистого рта вместе с сизыми клубами дыма. Скоро мозолившей ему глаза семейке придет конец. Нужно только убрать с шахматной доски одну фигуру — Короля, хотя в случае босса Вонголы — Королеву. «О да, — мстительно думал босс Серпенте. — Я с удовольствием позлорадствую над скорбящими рожами ее хранителей. Особенно мне будет интересно увидеть лицо всегда высокомерного Хибари Кёи. Ох, была бы моя воля — размазал бы сосунка по стенке. Но, признать, ублюдок чрезвычайно силен. Может, удастся переманить его на свою сторону? Есть смысл над этим подумать». Очередной раз затягиваясь с легким прищуром, Фрэнки поочередно представлял, исказившиеся гримасами боли лица своих врагов. Отметка на шкале его настроения поползла вверх, поднявшись до уровня «выше среднего». Когда металлическая дверь в комнате с жутким скрипом отворилась, пропуская внутрь гостя, Фрэнки Тоскано пребывал уже в добродушном расположение духа. — О, а вот и вы, мистер Р… — его намеренную попытку сразу взять ситуацию под свой контроль резко прервали поднятой вверх ладонью. — Давайте обойдёмся без имён и перейдём к делу. Фрэнки коротко кивнул и указал рукой, в которой держал сигару, на свободное перед ним место. Таинственный незнакомец, именующий себя мистер Р, до этого так и стоявший на пороге комнаты, быстрой тенью скользнул на предложенный ему стул. Грация, с которой он двигался, невольно восхитила Фрэнки. Пожалуй, он сравнил бы его движения с дикой кошкой. Удобно устроившись на стуле, приютив локти на подлокотниках и сложив перед собой переплетенные пальцы, мистер Р. выжидающе посмотрел на собеседника. Под его невидимым, давящим взором босс Серпенте почувствовал себя не очень комфортно. Заерзав на стуле и подыскивая удобное положение, Фрэнк, прочистив горло, заговорил: — Итак, к чему я, собственно, Вас сюда позвал, — сбитый с толку всего одним жестом со стороны собеседника, мафиози потерял былую уверенность. Все старания придать голосу твердость оказались тщетными. — Я хочу, чтобы Вы убили для меня босса очень влиятельной семьи. Саваду Тсунаеши. Сохраняя молчание, будто не считал нужным обременять себя разговорами, мистер Р. поднял ладонь тыльной стороной вверх и задвигал пальцами, словно подзывая к себе. Прищурив глаза и чуть повернув голову в сторону, как бы прислушиваясь, Фрэнки подался вперед. — Простите? — непонимающе спросил он. На его недогадливость собеседник раздражённо вздохнул, склонив голову набок и подперев рукой щеку. Этот, на первый взгляд, невинный жест, среди криминальных авторитетов являлся проявлением неуважения. Лицо Тоскано мигом побагровело от негодования, ему силой пришлось заставить себя не выхватывать пистолет, чтобы не пристрелить наглеца. — Обычно мне предоставляют фотографию цели, — делая вид, что не заметил вспышку гнева, пояснил киллер. — Внешность босса Вонголы знает каждая вшивая шавка на всем земном шаре, — глава семьи Серпенте решил позволить себе грубость, думая задеть своими словами мистера Р. Находясь в разгневанном состоянии, он чувствовал себя уверенней и, казалось бы, мог захватить ситуацию в свои руки. Но в ответ он ничего не добился, помимо пониженного на градус холодного тона, не изменившего, однако, бархатистости голоса. — Не считаю нужным оправдывать свою незаинтересованность во внешности босса Вонголы. Хочу лишь пояснить, что мы здесь находимся исключительно из-за Ваших интересов, а не моих. И в Ваших же интересах меня не злить. Надеюсь, я доходчиво намекнул? Под конец в манерной речи проскользнули стальные нотки. Фрэнки снова почувствовал на себе давящий взгляд. Во рту неожиданно пересохло, он невольно сглотнул. Его consigliere — Доминик хорошо выполнил свою работу, подобрал убийцу высшего класса. От одного его взгляда прошибает дрожь. Фрэнки решил поумерить свой гонор и больше не забывать, с кем имеет дело. Потушив в стоящей на столе пепельнице сигару, мафиози выудил из внутреннего кармана темно-синего костюма фотографию. Цепким движением бледные длинные пальцы выхватили из протянутой руки фото и, словно паук в свое логово, утащили обратно во мрак. Давление пропало, и Фрэнки сразу стало как-то свободней дышать. Отдав фото, Тоскано расслабленно откинулся на спинку стула, из-под нависших век следя за поведением киллера. Тот, рассматривая изображение на карточке, задумчиво потирал друг об друга подушечки большого и указательного пальцев. Через какое-то время он вернул Фрэнки фотографию, бросив ее на стол, а сам, приложив к губам сложенные домиком ладони, стал над чем-то раздумывать. Комната погрузилась в тягостное молчание. — Я беру заказ, — наконец произнес киллер, нарушая тишину. — Ваш consigliere рассказывал вам о расчете? — Да, — поспешно ответил Фрэнки вставшему и направившемуся к выходу мистеру Р. — А разве вы ничего не будете у меня уточнять? Мистер Р. остановился, оборачиваясь. В темной части комнаты рассмотреть его внешность было практически невозможно, но Фрэнки Тоскано удалось разглядеть очертания точёного профиля и широкополой шляпы. — Мне это не нужно. Всю информацию я собираю сам. После этих слов мистер Р. покинул комнату, оставляя босса Серпенте в одиночестве. Таинственная атмосфера была оставлена в комнате переговоров вместе с боссом Серпенте, так что теперь мы можем без зазрения совести выдать имя нашего киллера. Автор не ручается за его истинную подлинность, может лишь с точностью заверить — оно чаще других используется им из списка многочисленных имён. Итак, первая часть работы наемного убийцы Реборна состояла из сбора данных на цель заказа. Начало прокладывали мелкие слухи, мнение людей, когда-либо общавшихся с целью, и проверка из достоверных источников. Информации набралось на внушительных видов папку, где вырисовывавшаяся картина казалась для Реборна немного странноватой. По мнению других, получалось следующее: Савада Тсунаёши, синоним роковой женщины, завидная невеста, стоит на первом месте в топе-50 «самая желанная жена среди влиятельных мафиози» и, несомненно (куда уж без этого), прослыла, как легендарнейшая из боссов Вонголы. Возможно, тем самым обойдя самого Джотто Примо. От самомнения не умрет, думалось киллеру. Хотя, он сомневался в том, что первый босс Вонголы когда-то мог стоять в подобном топе-50, если только как желанный муж… но кто его знает, как у них там происходило пятьсот лет назад. Перебирая исписанные листы с пометкой «босс», Реборн дошел до тех, кто, по слухам вызывал большее опасение, чем Десятый босс Вонголы. Хранители. И не понятно чем - то ли неадекватностью, то ли грозной силой или, вообще, всем сразу. Первым по списку шел наисильнейший из шестёрки хранителей и самый неуправляемый из них. Человек, ненавидящий проигрывать. Хранитель облака — Хибари Кёя. У Реборна он вызвал чувство, отдаленно напоминавшее уважение. Вторым следовал Рокудо Мукуро. Вот уж про кого можно сказать — скользкая личность. Также считается сильнейшим из хранителей. Хитрый и непредсказуемый — Хранитель Тумана. Гокудера Хаято — Хранитель Урагана. Правая рука десятого босса Вонголы. Незаурядные аналитические способности: отличный стратег и тактик. Самый горластый из хранителей. Когда киллер собирал на него информацию, в дополнение узнал, что проводятся ставки: чьи голосовые связки могут действительно нести угрозу децибелами - Урагана Вонголы или Дождя Варии. Реборн воздержался от ставок. Ямамото Такеши — Хранитель Дождя, создавал впечатление сдержанного и спокойного парня. Слыл в народе весельчаком и примирительной стороной среди хранителей. Что не мешает ему орудовать клинком, как прирожденному убийце. Сасагава Реохей — Хранитель Солнца, экстремально-энергичный парень. По мнению некоторых, не отличается особой сообразительностью, но это компенсируется его стойкостью и непоколебимостью в битвах. Человек, который всегда идет напролом. Иногда в буквальном смысле… Бовино Ламбо — Хранитель Грозы. Самый молодой из хранителей босса (на данный момент десять лет) и самый раздражающий. Короче: тупая корова. П.С. Может использовать базуку десятилетия. Писать что-то большее про малявку в комбинезоне с коровьими пятнами действовало Реборну на нервы. Он подкинул вверх ставшие уже ненужными листки из досье (единожды прочитанное прочно оседало на задворках его памяти). Заложив за голову руки, бесцельно следил за сменявшимися одна другую лопастями потолочного вентилятора, пока разбросанная бумага медленно оседала на полу душной комнаты. Вторая часть состояла полностью из слежки за объектом. Так сказать, непосредственное знакомство. То, что Реборн собрал в досье на Саваду Тсунаеши с помощью слухов, в корне отличалось от того, что ему пришлось наблюдать. Его представления о сильнейшим боссе мафии существенно разнились с открывшимся перед ним образом. Ну, откуда же киллеру было знать, что у Савады Тсунаеши в кои-то веки выдался отпуск. Некоторые особенно яркие моменты из практики. На улице стояла по-летнему солнечная погода с легким ветерком, приятно обдувавшим лицо, в самый раз для прогулок. Реборн сидел за столиком на террасе уютной кафешки. Создавал впечатление посетителя, заинтересованного утренними новостями из газеты и терпеливо ожидавшего заказанной порции «вкусняшки». И не сказать, что киллер воспылал неожиданной любовью к сладостям, но так как он сидел в кафе с говорящим названием «Сладкий рай», где даже крепкий эспрессо подавали минимум с тремя ложками сахара (подобное кощунство возмутило Реборна больше всего), ничего, кроме какой-нибудь приторно-сладкой вещи заказать было нельзя. Сидеть в подобном месте Реборн вынужден из-за того, что его объект, по громогласным просьбам «детского сада», решил приземлиться отдохнуть именно в этом кафе. Упоминалось ли автором, что Реборн здесь являлся единственным взрослым мужчиной из посетителей, нет? Так вот, наемный убийца — единственный взрослый мужчина среди сюсюкающих над своими детишками мамочек, умиляющихся над чумазым видом перепачканных в шоколаде внучков бабушек и немногочисленных парочек, воркующих между собой подростков (бойфренды, за неимением более оригинальных идей, не придумали ничего лучшего, как на первом свидании сводить свою даму сердца в место, несущее погибель для их идеальных фигур). Сама же Савада Тсунаёши, веселая и непосредственная, выглядела вполне счастливо в окружении своего маленького табуна. Если вкратце о собравшихся, пользуясь только мнением Реборна: Миура Хару, прозванная киллером «Девочка Хахи», вызывала некоторое подозрение своим необычным отношением к боссу Вонголы. Она постоянно суетилась вокруг Савады и порой, глядя на нее, застывала с каким-то отстраненно-мечтательным взглядом. Дабы особо себя не грузить, Реборн отделался мыслью «женщины - странные создания». Хром Докуро, с виду тихоня тихоней, стараясь не привлекать к себе внимание, ковыряла ложечкой в стакане с ананасовым мороженым. Но, по собранной раннее информации, про таких говорят: в тихом омуте черти водятся. Киллер так и не решил для себя — является ли Хром Докуро отдельной личностью или же она женский аналог клона Рокудо Мукуро. Про двух с ними детишек, издававших звуки, достойные целой оравы спиногрызов, Реборну хотелось бы не думать. Маленькую китайскую девочку с заплетенными в два рогалика косичками, звали И-пин, и вела она себя очень воспитанно для десятилетнего ребенка, но только до того момента, пока ее не трогал Ламбо. Ламбо — главный источник шума и проблем — мальчик с головой, усеянной крупными темными кудряшками и одетый в пятнистый комбинезон. Успокаивались детишки только тогда, когда Хару принималась с ложечки кормить расшумевшегося Хранителя Грозы, который, как махараджа, с чинным видом развалившийся на плетеном стуле, задавал (очевидно, не в первый раз) невозмутимой Саваде вопросы. Будь на ее месте Реборн — давным-давно придушил паршивца, так что терпение Десятой вызывало у него невольное восхищение. Босс Вонголы безустанно отвечала на бесконечный поток глупых вопросов: «Нет, у Гокудеры-куна не осьминожья голова. Не вздумай спрашивать у него об этом»; «Можно, но я все-таки считаю — шестая порция виноградного мороженого в тебя не поместится»; «Да, я тоже тебя люблю, и нет, женой Великого Ламбо-сана я не стану»; «Почему? Потому что Ламбо-сан для босса Вонголы слишком Великий»; «Что? Ради меня Величие Ламбо-сана немного поубавится? Я, конечно, признательна, но и в таком случае женой Не Слишком Великого Ламбо-сана я все равно не стану…» Наконец-то принесли — лицо Реборна скривилось — сладкий эспрессо. Мужчина едва лишь собрался отпить из чашки, как Тупая корова затеяла драку с И-пин за обладание куском бананового торта. В результате этого оступившаяся «Девочка Хахи» случайно отдавила сидевшему не так далеко Реборну ногу и он, поперхнувшись, пролил себе на грудь обжигающий кофе. Напиток темным пятном расплылся на белой футболке-поло. Реборн мысленно проклял богов, позволивших Бовино Ламбо появиться на свет, и пожелал ему гореть в аду; однако на его лице не дрогнул ни единый мускул, когда, в довершении ко всему, на его бежевого цвета брюки спикировал злосчастный банановый торт. — Хахи! — только и выдала испуганная Хару, прижав к губам сжатые в кулак пальцы. Хром только сейчас обратила внимание на происходящее, потому как за столом резко наступила тишина, и обернулась к остальным с ложечкой во рту. (позволила себе вернуться в реальность из блужданий по мирам иллюзий) С нескрываемым ужасом на лице Тсуна следила за вальяжным движением бледной руки, взявшей салфетку и, нарочито медленно, словно специально в укор боссу виновника сего совершенного злодейства, начавшей снимать размазанный по ткани крем. Потом, очухавшись, девушка поняла — она вроде как должна извиниться за проказника-Ламбо. В лучших японских традициях принося глубокие извинения, Тсуна низко раскланялась перед Реборном. Присутствовал бы здесь Гокудера Хаято, взорвал бы своим динамитом все к чертям — непростительно, чтобы босс Вонгола распиналась перед каким-то франтом. — Прошу Вас простить нас! — избегая прямого взгляда, искренне раскаиваясь, произнесла она. — Я оплачу причиненный ущерб. — Ничего страшного, — необычный, тягучий, как патока, голос вызывал у Тсуны неосознанную дрожь по телу. — Не стоит волноваться о такой мелочи. Я сам виноват — не был бдительным, чтобы успеть увернуться. Тут столько детей. Вполне ожидаемо получить свою порцию крема. Застигнутый врасплох киллер использовал обаяние на всю катушку без всякого зазрения совести. Савада из-под каштановой челки незаметно взглянула на Реборна, подмечая тонкие, аристократические черты лица; черного, смоляного, цвета волосы с милыми завитушками бакенбард. Тсуна первый раз видела такие бакенбарды. Но глаза — без блеска, холодные, изучающие, странно сочетались с приятной улыбкой. В ней не было фальши, просто, Тсуне на секунду показалось, что глаза сидящего напротив нее человека разучились улыбаться. Это вызывало в ней смешанные чувства. — Хахи! Хару может застирать ваши штаны! — Хару-чан, не говори глупостей. Ничьи штаны ты застирывать не будешь. — Босс, если хотите, я скрою некрасивое пятно под иллюзией. — Спасибо, Хром-чан. Думаю, мы и без этого обойдемся. А то, чего доброго, Мукуро заявится — он на твои иллюзии, как собака на кость. Мне и в резиденции сполна его хватает. — Как я и говорил — испачканная одежда не стоит беспокойств таких прелестниц, как вы. Извините, милые леди, но я вас покидаю. Реборн торопливо засобирался. Расплатившись с официантом, спешно покинул террасу, специально направляясь в сторону переулка, за поворотом которого мог бы наконец потеряться из виду. Он и так привлек к себе слишком много внимания: непростительная ошибка. В общем, Реборна как ветром сдуло, девушки даже не успели и слово сказать. Но, тем не менее, это не помешало романтичной Хару с мечтательным лицом нафантазировать себе всякого. — Какой галантный мужчина, верно, Тсуна-чан? — Д-да, пожалуй, — не понимая, отчего она вдруг зарделась, ответила Тсуна. — О, босс, Вы покраснели? — как всегда, не вовремя заметила Хром. Еще больше краснея и в итоге пряча горящие огнем от румянца щеки за холодными ладошками, Тсуна постаралась отрицать очевидное. — Вовсе нет! О чем ты говоришь? И где Ламбо? — меняя тему, спросила Тсуна. И, действительно, Ламбо нигде не было видно. — Хахи, Ламбо-чан пропал? Он только что сидел тут, а потом…. Долго покудахтать Хару не пришлось, благодаря И-пин, Ламбо быстро нашелся сладко спящим под столом. В излюбленной манере нашкодничать, а потом по-тихому свалить, он также и в этот раз просто скатился под стол и мирно посапывал там до лучших времен. В дальнейшем слежка нашего наемного убийцы проходила с более безопасного расстояния. Выдавая себя за восторженного туриста, он бродил неподалеку, интересуясь ценами на товар, иногда что-то покупая — в основном по мелочи, типа горсти фиников. Работа работой, а обед по расписанию, хотя финики на обед не тянут. Голова под париком неприятно зудела, а солнечные очки так и норовили сползти с потеющего носа. Вонгола с малявками прогуливалась на ярмарке вдоль пестрых лавочек, разглядывая выставленные женские украшения, красивые фарфоровые изделия, шарфы и шали из мягких и дорогих тканей. Девушки то и дело восторженно вздыхали, перебирая в руках очередную яркую побрякушку, либо хихикали, отвешивая друг другу комплименты, когда одна из них заворачивалась в пестрое парео и вертелась перед зеркалом. Ламбо, время от времени заходился воплями: «хочу!», когда видел лавку с чем-нибудь вкусно пахнущим и съедобным на вид. Тянул Саваду за длинный подол оранжевой юбки, пока она не сдвигалась с места в сторону указанную капризным ребенком. Прислонившись к стене магазина с названием «Все для вас», Реборн обтер платочком взмокший от пота лоб, поправил очки и подумал, что можно немного отдохнуть в теньке, пока милые леди исполняют очередной каприз теленка Ламбо. Этот день выдался очень жарким, близилось время сиесты, но босс Вонголы со своим «детским садом», по видимости, и не думала расходиться. Наблюдая за ними, киллер так и не смог себе представить Саваду Тсунаеши в облике грозного босса мафии. Он видел перед собой всего лишь милую и симпатичную девушку, которой нужно ходить в университет, гулять с подружками и бегать на свидания, но никак не вращаться в криминальной среде, держать в ежовых рукавицах матерых мафиози, проворачивать дела или поручать задания, отдающие «душком». Не с такой хрупкой внешностью. Не с такой счастливой улыбкой. Не с такими невинными и честными глазами. Саваде Тсунаеши не место в мафии. Реборн утолил свое любопытство, узнав, кто такая Десятая Вонгола, хотя он так и не понял, как такая, как она, может управлять мафией. Он мог убить ее прямо сейчас — хамелеон, будто почувствовав мысли хозяина, шевельнулся во внутреннем кармане жилетки, — его действий никто бы не заметил. Паника поднялась бы только, когда бездыханное тело босса Вонголы уже распростертое лежало на полу. Но… глядя на нее, ее совершенно не мафиозное поведение, у него — как там говорят, — рука не поднималась. С другой стороны, Реборн и без этого не стал бы торопить события — он любит расправляться с добычей наедине. С глазу на глаз, давая жертве шанс отбиться. Это была своего рода игра, а слежка аперитив к ней. И как итог жанра, жертва должна умереть. Теперь, когда мы узнали некоторые мысли мистера Реборна, и стали частично понятны отдельные детали его работы, вернемся к Саваде Тсунаеши. Ламбо в который раз за день завел песню про свою женитьбу. С чего вообще десятилетнему пацану взбрело жениться, никто не знал. Но Тсуна догадывалась, откуда дует ветер: околачиваясь рядом с другими хранителями, Ламбо мог услышать много лишнего и понять все по-своему. — Ламбо-сану десять лет! Ламбо-сан взрослый и может уже жениться! Тсуна должна стать женой Ламбо-сана! — Ламбо, не говори глупостей, — возмущенно воскликнула И-пин, собственническим движением хватая Тсуну за руку. — Сестренка Тсуна не станет женой глупого Ламбо! Хранитель грозы встал в боевую позицию и, тыкая в И-пин леденцом, начал спорить. — А вот и станет! — А вот и нет! — А вот и да! — А вот и нет! — Хахи, малыши, не нужно спорить… — Если Ламбо-сан говорит, что станет, значит станет! — Ламбо дурак! И никто слушать его не будет. Когда Ламбо по привычке полез нащупывать в волосах что-то типа гранаты, Савада решила прекратить спор. Хоть все взрывоопасные вещи у Ламбо изъяли, предостеречься не помешает. — Так, ну-ка прекратили ругаться. Ламбо, И-пин права — я не могу быть твоей женой. — Почему?! "Потому что ты ребенок и меня посадят", — подумала Тсуна. Другой ответ ей в голову не приходил, но Ламбо неожиданно подкинул свою версию. — Это потому что я должен поцеловать Тсуну? — хитренько поблескивая глазками, спросил мальчик. — Я видел такое по телевизору! Тсуна поставила в памяти галочку следить за тем, что дети смотрят по телевизору, а лучше вообще ограничить просмотр вредного ящика. — Да, — ответила она, решив, что целовать ее Ламбо точно не будет — постесняется, — но шатенка ошиблась, мальчик взрослел явно не по годам. — Тогда целуй меня скорей, глупая Тсуна, и становись женой Ламбо-сана, — совсем не по-детски заявил Ламбо. — Хахи! — Хару от смущения вся покраснела. Хром оставалась безучастной к суматохе, заворожённо смотря на другую сторону — в лавке напротив висели милые серёжки в виде сов. Десятая Вонгола про себя же думала, что это уже пагубное влияние одного ананасового извращенца. Она обреченно вздохнула. — Знаешь, Ламбо, — ей неожиданно пришла идея. — Приличной девушке не пристало первой целовать. Это должен сделать мужчина. Только тогда поцелуй как по телевизору, засчитается. Ламбо тут же потянулся к Тсуне за поцелуем, но оказалось, что он не дотягивает ростом на целых две головы. Сей факт крайне разочаровал мальчика и позволил облегченно вздохнуть Тсуне. Она с радостью подумала, что было верным решением спрятать от Ламбо базуку десятилетнего будущего. — Вот видишь, ты еще не совсем взрослый. Скуксившись от негодования, Ламбо обиженно надул губы, хотя через секунды его кудрявую голову озарила новая мысль и, подскочив, он с удвоенной энергией заголосил: — Ламбо-сан так просто не сдается! Ламбо-сан будет с удвоенной, нет, с утроенной, — он выставил вперед три пальца, — силой пить молоко, вырастет и поцелует Тсуну! Нъяхахаха, Ламбо-сан гений. Пихнув в рот леденец, несмолкаемый Ламбо рванул вперед, за ним побежала И-пин. — Ламбо-чан, не бегай с леденцом во рту! — прокричала им вдогонку Хару, а потом с восхищением обращаясь уже к Тсуне, произнесла: — Как умно Тсуна-чан избежала неловкой ситуации. Потрясающе! — Ах, ничего потрясающего, Хару, — смущенно отмахивалась Тсуна. Окликнув Хром, вместе они пошли за бежавшими впереди детьми по улице, ведущей вниз к морю. Реборн не спеша побрел за ними. Все-таки забавно наблюдать за боссом Вонголы. Не существовало на Земле такого места, куда бы не могла ступить нога Реборна. Пускай не всегда свободно, не всегда законно — он и не утруждал себя разрешением, — но такого места просто не существовало в природе по определению. Даже кратер вулкана для Реборна не проблема (автор все же надеется, что речь идет о потухшем кратере). Поэтому проникнуть незаметным на территорию поместья Вонголы не составило для киллера особого труда. Бесшумно пройтись по ее вычурным и тихим по причине раннего утра выходного дня коридорам. В отличие от Рокудо Мукуро без проблем попасть в комнату босса Вонголы. Сколько бы раз иллюзионист в будущем не выведывал секрет сие способа Реборна, добиться ответа у него так и не получилось. (Правильно, Реборн не идиот себе же вредить.) Оказавшись внутри затемненной комнаты, мужчина ощутил еле уловимый запах сирени. Впереди в полумраке виднелись очертания массивной кровати с балдахином и резными столбиками. Реборн тенью скользнул к ней, высматривая спящую посреди вороха одеял и подушек Саваду Тсунаеши. Разглядывая ее оголенные ножки и находя их прелестными, пожалуй, Реборн мог теперь согласиться и с топ-50, и с желаниями других мафиози. Но ножки не единственное, что было оголено у нашей спящей красавицы. Сбившееся одеяло собралось гармошкой, скрывая верхнюю часть тела, но оставляя прекрасный вид на округлые полушарии облаченной в кружева фиолетовых трусиков попы. Реборн хотел бы отвести от нее взгляд, но честное слово Деве Марии, она производила почти гипнотическое воздействие. И с ним согласится добрая часть мужчин Вонголы и не только. Неожиданно Тсуна повернулась на другой бок, согнутая в коленке нога придала ее позе еще более будоражащий вид, заставляя невольного зрителя напрячься. — Ммм, — вдобавок издала стонущий звук спящая. Реборн в замешательстве. В комнате вдруг ни с того ни с сего сделалось душновато. Еще один стон, более протяжный, чем предыдущий. Да она просто издевается над душевным равновесием киллера. Ее тут убивать, понимаешь ли, пришли, а она устроила представление. — Го… Гокудера… кун. Чужое имя, сказанное с таким придыханием, отрезвляет почище холодной воды. Реборна кольнула не понятно откуда возникшая ревность. Возможно, это задетое самолюбие мужчины, находящегося наедине в интимной обстановке с привлекательной женщиной, которая в момент оргазма произносит имя постороннего мужика. — Нет… — и не подозревая о чужих душевных терзаниях, Тсуна бессовестно продолжала стонать, — не нужно… остановись… Реборн мысленно воззвал к Деве Марии, чтобы она усмирила срамницу. — Не нужно… больше… отчетов. … — Никаких отчетов…. — снова перевернулась на другой бок. — Черт возьми, женщина! — случайно вполголоса ругнулся киллер, и зря. Десятый босс Вонголы благодаря своим неугомонным хранителям (в основном одному конкретному извращенцу) спала очень чутко. Раз — и тяжелое одеяло уже летит в сторону Реборна, грозя сбить того с ног. Киллер успел увернуться, но этого времени хватило, чтобы Тсуна активировала перчатки. Глаза заволокло золотистое сияние пламени Посмертной Воли. Она готова дать бой. — Хаос, — Тсуна узнает его неторопливый, глубокий голос, занимавший в последнее время все ее мысли. — Я слышал о том, что оружие десятого Вонголы схоже с оружием Первого. Но слышать — это одно, а увидеть собственными глазами, да еще и в действии — совсем другое. Рука киллера неторопливо полезла под пиджак, нащупала прохладную рукоятку пистолета и потянула из аккуратной кобуры — ремешочки, застежечки. Раздался щелчок передернутого затвора. — Что ж… Леон, — на мягкий призыв хозяина, откуда-то из-за пазухи выскользнул юркий, лупоглазый хамелеон. Обхватывая длинным чешуйчатым хвостом шею Реборна, ящерица замерла на его плече. — Balliamo Decimo capo dei Vongola? (Потанцуем, Десятый босс Вонгола). Тсуна не ответила, лишь крепче сжав кулаки в перчатках, а в глазах, напоминавших расплавленное золото, загорелась решимость. Тем временем в левом крыле поместья, где располагалась с чудесным видом на розарий летняя терраса, решил испить чайку Хранитель Облака. Будучи пташкой ранней, он рассчитывал, как обычно, провести сие мероприятие в гордом одиночестве. С чашкой кофе в одной руке и газетой «Vongola Times» в другой, Хибари, мирно почитывая свежие новости, наслаждался спокойным утром. Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Столь благоговейную Хранителем Облака тишину нарушили. Первым на террасу заявился Ураган, ну, не в смысле природное явление, а Хранитель Урагана. В идеально отутюженном черном костюме (лучше может быть только у Хибари Кёи), он был полностью погружен в удерживаемую в руках кипу отчетов. Босс в отпуске, и всю бумажную работу за нее выполнял ее бессменная правая рука. Делая вид, а может, и нет, что не замечает другого Хранителя, Гокудера уселся за тот же стол. И все было бы хорошо — Хибари вполне способен вытерпеть одного занятого своими делами и не издающего при этом лишних звуков человека, — если бы не появление третьего действующего лица. Очень громкого лица. Вначале его услышали. С орущими на полную громкость наушниками и, к тому же, подпевая, на террасу, пританцовывая, вплыл Рокудо Мукуро. — Whether you’re a brother, or whether you’re a mother, you’re stayin alive, stayin' alive! — безбожно фальшивя, заливался иллюзионист, — feel the city breakin', and ev’rybody shakin'… — обтянутые кожаными штанишками бедра ритмично двигались взад-вперед. — And we’re stayin' alive, stayin' alive! Ha, ha, ha, ha, stayin' alive, stayin' alive! Ha, ha, ha, ha, stayin' alive!* — под нечитаемые лица обоих Хранителей, Мукуро, театрально зажмурившись, протяжно затянул последнюю ноту в припеве. Музыка уже закончилась, а Мукуро всё тянул, до конечного, пока последний остаток воздуха не иссяк из лёгких, а звук не получился особенно писклявым.. И не понятно: то ли он действительно получал удовольствие от своего фальшивого пения, то ли это обычное его Хибаривредительство. (*The Bee Gees – Staying Alive) — Закончил? — ледяным тоном осведомился Хибари, когда Мукуро наконец-таки оборвал свои завывания с громким хлопком по ягодице. — Куфуфуфу, тебе не понравилось, Кея-кун? — с ехидной улыбочкой иллюзионист приземлился на стул, оказываясь напротив Хибари. — Для тебя старался. Хибари проигнорировал реплику Мукуро, не желая больше отрываться от заинтересовавшей его колонки в газете про ввоз контрабандой канареек и прочих птиц. Возможно, данная проблема требовала его, Хибари Кеи, непосредственного вмешательства. Мукуро был бы не Мукуро, если б от него имелась возможность отвязаться простым игнором. Ничуть не смутившись, сложив руки «домиком» и опустив на них подбородок, иллюзионист продолжал стараться вывести из себя Хибари Кею. Гокудера, переводя взгляд с одного на другого, в кои-то веки решил не вмешиваться, а заниматься своими делами. К возвращению босса все отчеты должны быть проверены, так что нечего ему на дураков внимание обращать. — Что читаешь, Кея-кун? Мафиозные сплетни? Большего от вшивой газетенки с таким пафосным названием ожидать нечего. Реакции ноль. Поджав губы, Мукуро решил зайти с другой стороны. — Правая Рука-кун, — внимание насмешливых разноцветных глаз перешло на Гокудеру, — Тсунаеши-чан еще не проснулась? — Отвали от Десятой, сегодня у нее последний день отпуска, — хмурясь, буркнул Хранитель Урагана. — Я знаю, — протянул Мукуро, — поэтому сегодня не делалось попыток по захвату ее тела. Я такой великодушный, куфуфуфу. Как глупо потратить свой отпуск на прогулки с детьми, когда такой шикарный мужчина, как я, звал ее отдыхать на Багамы. — А не связано ли это с тем, что последнее твое наведывание в западное крыло закончилось его частичным незапланированным сносом? — изогнув белобрысую бровь, с вопросительным взглядом поинтересовался Гокудера. — Чепуху не неси. — Кажется, эта была юбилейная твоя попытка проникнуть в комнату Савады Тсунаеши, — не глядя на собеседников, перелистывая страницу, прореагировал Кея. — Когда западное крыло наконец-то починили, Травоядная сказала, что лично отрежет тебе причинное место, если такое повторится вновь. — Ойя, Кея-кун. Не говори так, будто бы ты здесь совсем не причем. Половину фасада снес твой еж. Так что половина причинного места на отрезание законно твоя. Куфуфуфу. Реакция десять процентов — убийственный взгляд Хибари Кеи. Неизвестно, чем бы дело закончилось, если бы не внезапно прогремевший мощный взрыв, сотрясший стены поместья. По стеклянному потолку террасы поползли трещины. Гокудера свалился со стула, сметая с собой отчеты. Мукуро проследил взглядом за расползающимися на стекле трещинами, словно они могли указать ему на причину взрыва. Хибари же с невозмутимом видом сделал глоток кофе. — Опять это проделки ананасоголового?! — крича, вскочил с пола Хаято. — Ку-ку, если ты забыл, динамитный мальчик, то хочу обратить твое внимание на то, что я все еще здесь, — пояснил Мукуро как умственно-отсталому, для подтверждения своих слов помахав перед Гокудерой ладонью. — И Кёя здесь, но западное крыло с комнатой Тсунаеши-чан опять пострадало. Мистика какая-то, куфуфуфу. — Откуда ты знаешь, что взрыв произошел именно в западном крыле? Все-таки ты к этому причастен! — по привычке хватаясь за динамит, прорычал Хранитель Урагана. — Что за глупые доводы. У меня всего лишь хорошая интуиция. — Не прикидывайся идиотом! — Ему необязательно. — Что-то сказал, Кея-кун? На террасу прибежал, как всегда, пышущий энергией Сасагава Реохей: — Вы до сих пор здесь? Там по небу, походу экстремально летает Савада в одном нижнем белье! — Ойя? — … — Десятая! Я должен помочь Десятой! — Чем ты ей собрался помогать, осминожья башка? Экстремально летать за Савадой следом, прикрывая пиджаком? — Заткнись, газон-башка! Я лучше знаю, как мне помочь Десятой. Ведь я… — Это надолго, — вставая с места, складывая газету и пряча ее во внутренний карман пиджака, перебил Гокудеру Хибари. — Нужно выйти на улицу и самим все узнать. — Хибари дело говорит! Идем! (Так и хочется приписать: Да, да, да, Хибари поведет нас за собой! Великий лидер Хибари-сан. И повел Хибари их немногочисленный отряд за собой, спасать принцессу из лап кровожадного дракона.) На улице проходило свое пати-тайм. Реборн, избежавший атаки Х-баннером, парил в воздухе будучи окрыленным с помощью трансформировавшегося хамелеона. В заволокшей дымом пробитой стене показались очертания невысокой стройной фигуры. Три выделявшиеся, сверкавшие оранжевым точки обозначали горящее пламя Посмертной Воли. Сияние пламени, исходившего от перчаток, усилилось, и фигура, разгоняя вокруг себя дым, рванула вверх, идя тараном на Реборна. В одном пеньюаре, сверкая рюшами фиолетовых трусиков, Савада размахивала ногами и руками, пытаясь своими ударами достать противника. Тот ловко уворачивался и без труда блокировал удары, которые все же смогли опередить его реакцию. Спокойную с виду, но внутри представляющую целую бурю эмоций, Десятую злили собственные промахи и играющее поведение киллера. Он еще ни разу не атаковал ее, только уклонялся или насмешливо, шлепками отбивал прямые удары, словно мать отгоняет руку ребёнка, рано полезшего за едой. — Медленно, очень медленно, Десятый босс Вонгола, — саркастически комментировал Реборн. — Неужели это все, что я сегодня от вас увижу? Ну, не считая вашего милого нижнего белья. От подобных подначек, даже режим Посмертной Воли не помог скрыть раздражение, мелькавшее в глазах девушки. В который раз она замахнулась для удара с ноги, демонстрируя прекрасную растяжку, приводящую в восторг публику внизу, но, увы, оказавшуюся бесполезной против Реборна. Гокудера, бежавший помочь боссу, завидев ее, рассыпал вокруг себя незажженный динамит, пытаясь остановить идущую носом кровь. — Д-десятая, кхрм… — явно нервничая, членораздельно он смог произнести только это. В данный момент ни о какой помощи от правой руки своему боссу не могло быть и речи. — Отойди назад, динамитный мальчик, — низким голосом, аки заправский супермен, произнес Рокудо Мукуро. — За дело возьмется настоящий профи. В обеих ноздрях иллюзиониста красовалась вата, заткнувшая обильный фонтан крови. — Я спасу тебя, Тсунаёши-чан, и ты обязательно отблагодаришь меня. Уж теперь-то я без проблем смогу пребывать ночами в твоей комнате, куфуфуфу. Окрыленный открывающимися перспективами, Хранитель Тумана в привычной манере стал раскручивать над головой трезубец. — Первый путь, — начал он. — Путь… Но так и не закончил. Точный удар тонфа Хранителя Облака отправил Мукуро спасать Тсунаеши-чан в мирах своих иллюзий. — Спасибо, Хибари, — зажимая рукой нос, произнес Гокудера. — Нельзя и на пушечный выстрел подпускать ананасоголового извращенца к Десятой. — Тц, не обольщайся, Травоядное, — голосом Хибари, да подмораживать тающие льды в Арктике, и угроза всемирного затопления сойдет на нет. — Куфуфукающий шулер вчера мухлевал. Я всего лишь вернул ему долг. Развернувшись, Хранитель Облака направился обратно в поместье, более не собираясь предпринимать каких-либо попыток, даже завуалированных, дабы помочь боссу Вонголы. Гокудера посетовал на безразличие Хибари, но восхитился его выдержкой перед прелестями их босса. Хранитель Урагана так бы не думал, если б заметил у него едва заметный след от вытертой под носом единственной дорожки крови, пробившейся сквозь железобетонное самообладание Хибари Кеи. Полностью поглощенная битвой Тсуна не обращала внимание на возню своих Хранителей. Значение имела лишь раздражающая ухмылка Реборна. Единственное, чего удалось добиться девушке — это сбитая шляпа и растрепавшаяся на ветру прическа соперника. Воспользовавшись недолгой заминкой — поправляя сбившиеся на лоб волосы, нарочито-медленным движением зачесывая их назад, киллер из-под полуприкрытых век следил за девушкой. Зная, что та также неотрывно наблюдает за ним, специально, плавно перенаправил движение от волос к лицу, задев и слегка оттянув нижнюю губу. С долей эротичности проведя кончиком языка по верхней губе, все той же рукой, участвовавшей в маленьком спектакле, Реборн ослабил узел на галстуке и, демонстративно обмахивая ладонью лицо, с расползающейся по лицу самодовольной улыбкой произнёс: — Ууу, что-то стало жарко, нет? Нравилось киллеру провоцировать Тсуну. Она в таком случае забавно стискивала зубы, пытаясь состроить яростную — получалось не очень, — мордашку, и стремглав бросалась раздавать тумаки обидчику. — Самовлюбленный… — шипела не хуже разъяренного котенка Тсуна, пытаясь пламенем достать до Реборна. — … эгоистичный… — попытка ударить рукой провалилась: мужчина в грациозном повороте ушёл в сторону, — мерзавец! Удар ногой с разворота тоже оказался провальным. Реборн перехватил её ногу, широкая ладонь наручником сжала тонкую щиколотку. — Мерзавец? Как грубо, — прикрыв глаза, прислонился и потёрся щекой о лодыжку Тсуны, не обращая внимания на её попытки вырваться. — Ммм, какая хрупкость, словно тончайший фарфор. Чуть надавишь, — Реборн слегка стиснул руку, заставляя Тсуну непроизвольно вскрикнуть, — и он рассыплется в твоих руках подобно сакуре, теряющей лепестки. Десятая пыталась не обращать внимания на сжатую, как в тисках, ногу, и попробовала использовать ситуацию себе на пользу. Пламя в перчатках разгорелось, но Реборн предотвратил попытку атаки. Резко отбросив её ногу, он заломил ей за спину руки. Находясь прижатой к нему спиной, Тсуна могла уловить биение его сердца. Чужое горячее дыхание над ухом опаляло. — Такая слабая, босс Вонголы… — от шелестящего, вкрадчивого шепота Реборна волосы на голове встали дыбом, а по телу разбежались мурашки. — Я покажу, как легко тебя сломать, не используя и половины своей силы. Близкий контакт резко разорвался, Реборн развернул Тсуну к себе лицом... Парой минут ранее. Гокудера с отчаянием следил за неудачными попытками босса нанести хоть какой-то урон противнику. Нервы подрывника сдали, он выхватил своё оружие "Огненная стрела" — наруч с черепом, и попытался прицелиться в парящего в небе Реборна. — Стой! — Ямамото поспешно остановил Гокудеру от столь рискованного действия. — Это не надежно. Ты можешь ненароком зацепить Тсуну. До скрежета стискивая зубы, Хаято все-таки опустил оружие: — Черт, что же нам делать?! — Не трухай, осьминожья башка! Я знаю, как нам быть в этой ситуации. Гокудера с сомнением посмотрел на Реохея, но, вроде, тот говорил вполне серьезно: — Ну так, говори реще! У нас нет времени. Реохей не стал ничего объяснять, он решил сразу продемонстрировать. Развернувшись в сторону сражающейся в воздухе Тсуне, он приложил ладони ко рту, сложив их на подобие рупора, и, сделав глубокий вздох, закричал: — Мочи его давай, Савада! Мочи! Сделай из него отбивную во имя экстрима!!! — Эй, черт побери! Это и есть твоя идея, придурок? Ничего получше придумать не мог? — Сначала свое придумай, а потом уже возникай! — Я уже придумал!.. — и опять подрывник сделал попытку прицелиться в Реборна, и опять был остановлен Ямамото. — Успокойся, Гокудера-кун. Возможно, Реохей прав, — прикрывая глаза от уже поднявшегося достаточно высоко солнца, проговорил Дождь Вонголы. — Сейчас мы можем лишь поддержать Тсуну. — Чееерт, ненавижу бездействие! Раздражённый Хранитель Урагана плюхнулся на траву, но, не успев посокрушаться сидя, моментально вскочил на ноги. Хранители успели только заметить молниеносный удар Реборна и не успевшую уклониться от него, отбрасываемую, словно тряпичную куклу, Тсуну, и летящий ей вдогонку ослепительный шар. Тсунаёши лежала на земле, наблюдая, как по небу плыли облака, заволакиваемые дымом, идущим от развалин вокруг. Глаза резало от лучей яркого солнца, поэтому она их прикрыла. Тело нещадно ломило. Складывалось ощущение, будто по ней несколько раз проехали катком. В голове вяло трепыхалась какая-то мысль, но она никак не могла сформироваться до конца. Послышалась еле различимая мягкая поступь, почти бесшумная. "Оказывается, когда глаза закрыты, слух обостряется и некоторые звуки становятся чётче", — плавало в голове босса Вонголы. Не увидев, но почувствовав — чья-то высокая фигура заслонила от неё солнце. "Эй, — хотелось сказать Тсуне, — не обрывай мне последний источник тепла". Но сил не хватало даже на это простое действие. Солнце опять стало доступно для неё. Но визитёр никуда не ушёл. Тсуна слышала шорох его одежды: он присел на корточки совсем рядом. Поначалу ей показалось, что он хотел проверить: трепещет ли всё ещё в груди её сердце, или замолчало навечно. Вместо этого с её лба отбросили мешающуюся прядь волос. Грубоватые подушечки пальцев мягко, почти ласково поводят по лицу, очерчивая плавные дуги бровей, линию носа, касаясь шелковистой кожи щёк. Большим пальцем нежно стёр что-то с левого уголка губ. Кровь? — Хрупкая лилия… сломалась. — Тихо. Печально. Разочарованно. Стискивая в кулаке каштаново-рыжий локон. Будто подвесив за крюк и неожиданно дернув, Тсуну вытащили на поверхность из вязкой жижи беспамятства. Голова хоть и не сильно, но начала проясняться. Этот голос... босс Вонголы хорошо его запомнила и могла узнать из тысячи. — Десятый босс Вонголы, тебе не место в мафии. — А это… — в Тсуне всё кипело от эмоций. Она собрала остаток сил, открывшийся, как второе дыхание, приподнялась и, размахнувшись, отвесила Реборну пощёчину. — Не тебе решать! Шерстяная варежка неприятно оцарапала кожу мужчины, но благодаря ей удар смягчился. Киллер, не ожидавший подобной подлянки, ошалело уставился на пытавшуюся подняться Тсуну. Очухавшись, он подмял её под себя. Правой, заведя за спину тонкие запястья девушки, удерживал на весу, а левой, накрутив на ту распущенные волосы, зафиксировал голову в одном положении, и затем почти вплотную приблизился к её лицу. — Я не сдамся! — сорвалась на крик Тсуна, слабо трепыхаясь в его объятьях. — Может, я и трусиха, может, и слабая! Но я не сдамся! Слышишь. Я не… Реборн заткнул прорвавшийся словесный фонтан, грозивший превратиться в фонтан женских слез, единственно верным, по его мнению, способом. А главное, единственно желанным. Поцелуй получился неуклюжим, слегка болезненным и жарким. В нем коктейлем смешались желание и сопротивление, жажда обладания и робкое согласие. Тсуна, сжимаясь и дрожа в объятьях Реборна, сдалась на милость победителю, позволяя делать с собой все, что тому вздумается. Поцелуи пьянили, и, если считать, в каком состоянии она была до этого, лишали её последних чувств, сил... В итоге её организм просто не выдержал подобной нагрузки, и она без чувств обмякла на руках киллера. Вдалеке послышались голоса Хранителей босса Воголы — в конце-концов, Реборн не мог слишком долго удерживать барьер невидимости (если заинтересовались, обращайтесь за аналогом к Верде), и рано или поздно их бы нашли. Он аккуратно уложил спящую Тсунаёши на землю, в последний раз коснулся ее губ в целомудренном поцелуе. — Ты победила, Савада Тсунаёши, — снимая барьер и уже используя другую маскировку, проговорил напоследок киллер, сливаясь, словно хамелеон, с местностью. — Это не последняя наша встреча, еще увидимся. Месяц спустя. Босс семьи Серпенте, сидя вечером в своём кабинете, пребывал в крайнем плохом расположение духа. Его заказ до сих пор не выполнен, наемник куда-то пропал, и неизвестно теперь, как с ним связаться. А Савада Тсунаёши жива, здорова и счастлива! Где, скажите на милость, справедливость? Грузный мужчина щедро плеснул себе в стакан виски и сделал добротный глоток. Беря из шкатулки любимую марку сигары, он тяжело плюхнулся в кожаное кресло. Шумно втянул носом запах гаванских сигар — это всегда чуток успокаивало его нервы. За дверью донесся шум, похожий на звуки ударов, затем будто бы что-то глухо стукнулось об пол. — Майк? — хриплым голосом позвал Фрэнки Серпенте. Но вместо Майка в комнату, к ужасу Фрэнки, зашли двое, лица которых он бы предпочел видеть мертвыми. — Ойя-ойя, Кёя-кун. Ты посмотри, какая жирная крыса здесь сидит. Никогда таких не видел. Это ей мы обязаны услужливо подкинутой собакой? — Ч-что? — заикаясь, спрашивал сжавшийся от практически животного страха в кресле мафиози. — Ч-что пр-проис-сходит? За-зачем вы при-пришли? К-к-какая со-собака? — По-по-по тво-ою душу, смерд! — передразнивал его Рокудо Мукуро. — А на счет собаки ты и сам все знаешь. Моя милая Тсунаёши-чан стала теперь такой же доступной, как и граница космоса! И это все твоя вина, червь. Иллюзионист пребывал в настолько скверном расположении духа, что даже позабыл вставить в конце фразы свой фирменный смех. — Ничтожество, — подобным голосом вполне можно убивать. — Из-за тебя, хищник и травоядная устраивают сезон брачных игр везде, где им только шарахнет в голову феромонами. Я устал неожиданно натыкаться на них, заигрывающих в коридорах. За это я забью тебя до смерти. — А за покушение на жизнь Тсунаёши-чан отдельно поквитаемся, куфуфуфу. Страшные, кровожадные лица Хранителей Тумана и Облака Вонголы - последнее, что видел в своей жизни босс Серпенте. Пусть земля будет ему пухом.