Ведьмы в Хогвартсе - берегитесь!

Трое ведьм из Овцепика уставились на четыре зеркала, образующих между собой паралеллограмм, и с трудом перевели дух. - Это какой-нибудь трюк, а, Лилит? – прошептала матушка. – Хочешь меня сбить с толку и впихнуть между сдвоенными зеркалами, чтобы зеркальное чудовище забрало меня навсегда? - Никакой это не трюк, Эсме, так делаются порталы между мирами, - ответила госпожа де Темпскир. – Надо только, чтобы мы четв... - Пятеро! – воскликнула нянюшка, толкнув локтем выряженного в черную кожу бывшего кота Грибо, и тот, мигнув, сказал: „У-о-о-уррл”. - Так оно не работает как надо! Не заводите! - выкрикнула Маграт, схватив своих сестер за локти. - Погодите вы, - с угрозой в голосе произнесла она, надвигаясь на худощавую фигуру Лилит. - Сейчас ты у меня подавишься этой своей наглой ухмылочкой… - и ткнула ту белой костяной палочкой. Все тело госпожи де Темпскир пронзила острая боль, ведьма ахнула, зло сощурилась и потянула длинную узловатую палочку из бокового кармана красного платья. Вдруг цвет ее глаз с зеленого переменился на васильковый, вся она – в этом нелепом одеянии с чужого плеча – подобралась и изменила свою сущность. Словно другой человек – мужчина - занял, на глазах ошарашенных свидетелей, тело. Этот другой взмахнул палочкой и расхохотался: - Так, значит, ты, мелкая козявка, и вправду думала, что можешь победить меня, величайшего чародея двадцатого столетия?! – воскликнул тот. - Да! Я вижу это по вашим лицам. Все вы думаете, что пигалице ничего не стоит победить меня, Альбуса Брайена Вульфрика Персиваля Дамблдора! Ха-ха! Вам, дуры, глупить не стоит, а ты, мисс Грейнджер, кончай тыкать в меня этой палкой. Если кто и смог бы одолеть меня, так это был только Геллерт Гриндевельд, да я перехитрил того и сам его победил. До чего же люди непонятливые… Вдруг звонкий мальчишеский голос прервал побритого директора школы одним лишь словом. Незначительным, по нескольку сотен раз за день раздающимся в стенах школы словом, тем не менее поставившим жирную точку в хвастливой тираде: - Экспелиармус! – неожиданно выкрикнул Гарри Поттер из-за плеча своей девушки. Бузинная палочка шустро выскочила из старческих пальцев прежнего своего хозяина и прилетела в протянутую вперед руку темноволосого мальчика. - А-а-а-а... – огласило зал и воющим тоскливым эхо разнеслось в подземелях. Одетое в красное платье тело снова дернулось, угрожая упасть на пол, но в нем пробудилась вторая сущность, населяющая его. – Ах ты, зловредный мальчишка! – крикнула вернувшая управление над телом Дамблдора мадам де Темпскир. – А ну верни палочку! Но перед второкурсниками выступила матушка Ветровоск, загораживая их собой. - Лилит Ветровоск! – крикнула она. – Если вздумала обманом нас затащить между колдовскими зеркалами, чтобы отвадить, ты потеряла связь с головным мозгом. Не то, что она там до сих пор была. Мы уходим! Она резко повернулась на каблуке и сделала шаг к выходу, толкая впереди себя Маграт-Гермиону и Гарри Поттера. Нянюшка, насупившись, кивнула головой пирату Грибо и тоже изъявила намерение последовать за матушкой. На нижние уровни, туда, где обитал Казанунда, никто не посмотрел, и тот беспомощно вертел головой то к одной, то к другой из ведьм. Он не смог дать себе ответ на вопрос: какого дракла он здесь ищет, но ему с этими привлекательными женщинами было вольнительно и интересно. Взгляд зеленых глаз одетого в красный шелк „создания” встретился с угольно-черными глазами Казанунды на одно лишь мгновение, но именно в тот миг мадам де Темпскир поняла, что теряет шанс вернутся обратно в свою Орлею навсегда. - Стойте, прошу вас! – выкрикнула она плаксивым голосом. Матушка слегка повернула голову в ее сторону и остановилась. - Первой идешь ты, - резко сказала она. - Но... - Ты. Идешь. Первой. - Ладно-ладно... Но если вы не последуете за мной, я... - Помню я. – Голос Матушки был холодным, как лед. – Ну показывай, как ты это делаешь! Ведьмы переглянулись и уставились на Лилит. По подземелью прошелся холодный сквозняк. Мадам де Темпскир подобрала юбки и подошла к зеркалам, между которых словно застыл столб света, сияющий в октариновой части спектра. Шепнув себе подбадривающие слова, она шагнула в это сияние. Никто из присутствующих не заметил скрывающуюся в темном углу зала укутанную в черную хламиду высокую костлявую фигуру, из-под капюшона которой мерцали две оксигенно-синие звездочки. В недрах зеркального лабиринта прозвучал тихий настораживающий звон, и госпожа де Темпскир завертелась волчком, чтобы ощутить с которой стороны ждать опастность. Нахмурившись, она стиснула волшебную палочку из белой кости, с золотым орнаментом. Крестную палочку. Наконец, впервые после ее до жути омерзительного путешествия в этот гребанный Хогвартс, палочка откликнулась на зов своей хозяйки, и Лилит взмахнула ею. Дверь в зеркальный мир распахнулась. Кроме трезвона на грани слышимости, больше никаких посторонних звуков – только шуршание платья и ее собственное дыхание. Лилит скользнула в пространство между зеркалами, исчезнув из виду для своих наблюдателей. На нее одобрительно смотрели мириады отражений. Ее отражений - женщины с длинными золотыми волосами и в красном шелковом платье. Лилит немного расслабилась, но вдруг ее нога зацепилась за что-то. Ведьма выругалась сквозь зубы, досадуя на невезение, и тут же почувствовала, как ледяная волна ужаса прокатилась по позвоночнику. Лилит увидела перед собой каменную плиту, на которой вычурными буквами золотом было означено ее имя – Лилит де Темпскир – и стояли год ее рождения и дата ее кончины. Увидев свою могилу, Лилит перевела исполненный ужаса взгляд на свое отражение, которое вдруг ударило рукой по зеркалу с другой его стороны. Со стороны зеркального мира. А потом слева и справа от себя. Осколки засверкали по полу разноцветным огнем. Отражение на последнем, четвертом зеркале - Еиналеж - пристально смотрело на нее. - Какая радость быть победителем, если победивший мертв и не знает о том, что он в действительности проиграл? – сказало отражение и оскалилось. Лилит отшатнулась. Рот ее открылся и снова закрылся. Отражение начало меняться на образ незнакомой, окутанной в тысячу пестрых шалей, женщины. Та перешангула через пустую раму, и Лилит с опаской бросила взгляд за спину неожиданной гости. - Кто ты такая? – спросила у незнакомки Лилит. - Я? – фыркнула гостя. – Я госпожа Гоголь, Королева болот. Всю жизнь я обслуживаю сказки. Как ты думаешь, по-твоему, это власть? - Ты не понимаешь… Это ты разбила зеркало… И я не смогу вернуться домой! - Говорят, разбитое зеркало - это плохая примета, - словно не слушая, пробормотала госпожа Гоголь. - Но я подумала: в конце концов, семь лет несчастий – разве для тебя это так уж и много? Почему-то, в Еиналеж сохранилась протяженность бескрайнего зеркального мира - отражение за отражением, но созданная госпожой Гоголь трещина продолжила змеиться. Все дальше и дальше, со скоростью света, зеркала разбивались вдребезги... Госпожа Гоголь с насмешкой посмотрела на дрожавшую Лилит, чтобы не пропустить момент осознавания ею правды. Когда, прежде чем разобьется последнее отражение, в зеркале появится ее сестра, Эсмеральда Ветровоск - такой, какой Лилит ее знала и помнила. И момент этот настал. Глаза Эсмеральды полыхали, как два безжалостных изумруда, Лилит похолодела. Матушка шагнула вперед, почти упираясь носом в стеклянную повехность. - Лилит Ветровоск, ты нарушила равновесие! – рявкнула Эсмеральда, и госпожа де Темпскир в ужасе отпрятнула назад. – Сейчас я тебя накажу, и вовсе не за то, что ты плохая. И не за то, что ты вмешивалась в сказки. Каждый идет своим путем. А за то - и я хочу, чтобы ты это как следует уразумела - что, когда ты сбежала из дома много лет назад, хорошей пришлось стать мне. А ты в это время развлекалась, как хотела. Вряд ли я смогу расплатиться с тобой, Лили, за все, что я пережила, но все же попробую… - Но ведь… Я… я… Это же я - хорошая, - пробормотала Лилит, лицо которой от потрясения стало мертвенно-бледным. - Это как раз я - хорошая, а не ты. Я не могу проиграть. Я фея-крестная. А ты - злая ведьма… И потом, эта госпожа, – не глядя, она махнула в направлении Королевы болот, - разбила зеркала… …А трещина глубоко в мире зеркала Еиналеж, пронзая пространство подобно комете, достигла самой удаленной точки и начала змеиться обратно, все ускоряя свое движение среди бесчисленных миров… ...Из всех отражений отделяется одинокий образ испуганного, побелевшего старика с гладко выбритыми щеками и он, осмотревшись вокруг испуганными, ошалевшими глазами, спешит дальше, все ускоряя шаг... - Эсме, ты должна помочь мне… Отражения нужно срочно уравновесить… - еле слышно бормочет Лили, пятясь к уцелевшему зеркалу. - Хорошая? Хорошая?! - визжит ее сестра-близняшка. - Ты скармливала людей сказкам. Коверкала человеческие жизни. И это, по-твоему, хорошо? – Госпожа Гоголь, вытащив из глубин складок шалей длинную черную трубку, медленно прикуривала дурно пахнущую травку, с самым отсутствующим видом. - Может, ты еще посмеешь утверждать, будто не получала от этого наслаждение? Да стань я плохой, как ты, я была бы стократ хуже. Такой плохой, что тебе даже и не снилось, - Эсмеральда замахнулась. …Трещина вернулась к точке, откуда начала свое движение, ведя за собой спасающиеся бегством отражения – без одного - всех остальных зеркал… Глаза Лилит расширились, когда ее последнее отражение повернулось, блаженно улыбнулось ей, и руки, появившиеся из зеркальной рамы, заключили Лили Ветровоск в свои объятия. Все зеркала в этом мире лопнули, взрываясь тысячами мельчайших осколков, и на мгновение к потолку помещения устремилось облако волшебно сверкающей пыли. *** Трое ланкрских ведьм, со своими сопровождающими, уставились на произошедшее. Там, где еще недавно змеился зеркальный лабиринт, теперь зияли три пустые рамы. Зеркало Еиналеж, уцелев, покрылось туманной пеленой и не отражало ни предметов в комнате, ни людей. Весь пол был усыпан осколками стекла, а посреди всей этой разрухи лежала фигура в красном платье. Нянюшка Ягг оставила Маграт и Гарри, которых прикрывала до сих пор, и опасливо двинулась вперед. Подойдя поближе, она потыкала лежащего мужчину носком сапога. Альбус Дамблдор перевернулся на спину, уставившись мертвыми, остекленевшими глазами в потолок. Из безвольных пальцев выпала белая костяная палочка, которую матушка Ветровоск не раздумывая подобрала с земли и в тот же миг ощутила ликование и небывалый душевный подъем. Глаза Эсме лихорадочно заблестели: „Я - Крестная фея! Наконец-то! Я Фея-крестная. Боги Овцепика, Думманифестина, маленькие боги! Спасибо, спасибо, спасибо...” - Что будем делать с директором? – спросила нянюшка. - Давайте сбросим его с Астрономической башни? - предложил Гарри, и все уставились на мальчика. - Давай, - согласилась нянюшка. - Только сбрасывать будешь ты. Бойфренд заколебался. - Вообще-то, - наконец сказал он, - когда я предложил сбросить его с башни, я не имел в виду, что собираюсь сделать это лично. Я имел в виду, что если еще осталась в мире хоть какая-то справедливость, то этого мужчину стоило бы… Опять же, надо отвести подозрения в нашем соучастии в его убийстве... - В таком случае, на твоем месте, я бы лучше помолчала, - перебила его нянюшка, осторожно становясь коленями на пол, кое как расчищенный от острых осколков. - Ну да, точно. Это точно Альбус. Его лицо я ни с одним другим не перепутаю, с бородой оно или без бороды. Да вы взгляните на его руки! - вдруг возкликнула она. Маграт-Гермиона и бойфренд, пригляделись и в испуге зажали рот ладонями. - Что же он такое делал? – спросила девушка. - Судя по всему, это делал не он, а Лилит, пока они были вместе здесь, - стукнула нянюшка по лбу трупа. - Пыталась просунуть руки сквозь стекло. – Гитта призадумалась. – Надо попросить госпожу Гоголь, чтобы принесла своих мазей. Бросать-не-бросать, но тело должно выглядеть надлежащим образом. И где сбритые пряди бороды? – она принялась ощупывать платье, пока не дотронулась до области декольте. – Ха-ха! Надо это приклеить к лицу, прежде чем бросить... И поменять одежду. Давай-ка, снимай платье, Маграт. Эсме! Эсме! Но матушка Ветровоск с отсутствующим видом прижимала к груди палочку Крестной феи и мечтательно смотрела в бесконечность... - Эсмеральда Ветровоск! – рявкнула нянюшка, и старшая ланкрская ведьма встрепетнулась, придя в себя. – У тебя есть доступ в кабинет директора. Иди и принеси какую-нибудь мантию Дамблдора! - А домовики на что существуют? – рассеянно ответила та. - Потом убьешь того собственной костяной палочкой? - Н-нет... - Так иди давай. Казанунда прикидывался фикусом и таращился на происшедшее. Рядом с ним облизывал свои руки мужик-пират. *** Лилит Ветровоск оглядела многослойный серебристый мир. - Где я? - ВНУТРИ ЗЕРКАЛА. - Я мертва? - ОТВЕТ НА ЭТОТ ВОПРОС, - сказал Смерть, - НАХОДИТСЯ ГДЕ-ТО МЕЖДУ «НЕТ» И «ДА». Лилит обернулась, и миллиард фигур обернулись вместе с ней. Среди них самая ближайшая чем-то отличалась от остальных. Лилит пригляделась. Потом снова пригляделась. Отражение ответило ей васильковым взглядом и счастливо улыбнулось. Потом завертелось, и юбка ярко-красного платья стала похожа на вздувшийся колокол. Лили передернуло. - Когда же я смогу выбраться отсюда? - КОГДА НАЙДЕШЬ ТОТ МИР, ЧТО ДЛЯ ТЕБЯ БУДЕТ РЕАЛЬНЫМ. Лилит Ветровоск помчалась мимо бесконечных отражений. *** Ведьмы переглянулись. - Похоже, заживляющая мазь госпожи Гоголь действительно помогает, - сказала Маграт. В руках она держала кувшинчик, наполовину заполненный каким-то бледно-зеленым и необычно зернистым составом со слабым, но всепроникающим запахом. - Между прочим, в состав ее входят змеиные головы, - сообщил бойфренд и слабо улыбнулся девушке. - Даже не пытайся меня напугать, Гарри Джеймс Поттер - важно заявила Маграт-Гермиона, а сердце мальчика пропустило удар: так отчитывала его на первом курсе лохматая соученица, мисс Грейнджер, о которой он уже подзабыл как-то. Он боялся думать что будет потом... - Кто-кто, а уж я-то знаю, что «змеиная голова» - это такой цветок. Кажется, разновидность герани. Из цветов можно готовить чудесные средства... Он закрыл уши руками и изо всех сил зажмурился. Нянюшка Ягг, которая имела честь провести весьма познавательные, пусть и не лучшие в жизни, полчаса, наблюдая за тем, как госпожа Гоголь готовит свой состав, решила не расстраивать Маграт. - Ага, - кивнула она. - Конечно, это цветы. Тебя не проведешь, ты умная девчонка. Но нам пора к зеркалу. Ведьмы переглянулись и бросились к лестнице. Гарри поплелся за ними. - Не переживай, Гарри, мы еще вернемся! – сказала, похлопав того по плечу, нянюшка Ягг. - Даже если нам придется жить на болоте вместе с госпожой Гоголь и до скончания веков жрать эти ее змеиные головы! А потом она наклонилась к самому уху парнишки и тихонько прошептала: - Ты ведь не сдашься, правда, Гарри? Гарри сквозь подступающие слезы улыбнулся своей преподавательнице по Прорицанию и неуверенно кивнул. Трое ланкрских ведьм выстроились перед зеркалом Еиналеж, в котором появились окружающие Орлею зеленые болота. Город дремал. После праздников всегда наступало затишье, люди отсыпались после срединочных гулянок. Грибо, снова возвращенный матушкой Ветровоск в свой изначальный кошачий вид, лежал у ног своей хозяйки, ожидая дальнейшие приключения. - Ну вот и кончилась наша долька виты, - философски заметила нянюшка. - Мы так и не попрощались с госпожой Гоголь, - вспомнила Маграт. - Думаю, она знала, что мы собираемся отбывать, - ответила нянюшка. - Эта госпожа Гоголь очень проницательная женщина. - Надеюсь, ей можно доверять? Она сдержит слово? - спросила Маграт и с горечью посмотрела на сгорбившегося бойфренда. Ей ой как не хотелось расставаться с ним! - Да, - кивнула матушка Ветровоск. Ей тоже не хотелось возвращаться в Овцепик, к тому состарившемуся телу. Оставить здесь, в Волшебном мире Британии, управление школой дуре Минерве МакГонагалл было жалко. Оставить, чтобы та разбазарила сформировавшейся девочками шабаш! Оставить их этой, этой... коммунистке, помешавшейся на торжестве Света и Добра! - По-своему она очень честная женщина, - вставила нянюшка Ягг, думая о том, как ей будет недоставать ласк Северуса. Вообще, ласки. И лоска! - Этого у нее не отнимешь, - согласилась матушка. – Ну, сестры, приступим? Остальные кивнули подавлено. *** Матушка Ветровоск, нянюшка Ягг и Маграт Чесног оглядывали многослойный серебристый мир. - Где мы? - ВНУТРИ ЗЕРКАЛА. - Мы мертвы? - ОТВЕТ НА ЭТОТ ВОПРОС, - сказал Смерть, - НАХОДИТСЯ ГДЕ-ТО МЕЖДУ «НЕТ» И «ДА». НО Я БЫ ПОСОВЕТОВАЛ ВАМ ОБЕРНУТЬСЯ. Они обернулись, и миллиард фигур обернулись вместе с ними. Тысячи и тысячи матушек Эсмеральд Ветровоск сидели дома и пили чай из новых, с золотой каемочкой, чашек. На стене за ними висели тысячи новых, неразбитых зеркал. Тысячи и тысячи нянюшек Ягг купались на заднем дворе у себя дома, а вся родня, трясясь, сжимала уши руками, чтобы не слушать песни про ежика, про зайчиков и прочую живность. Тысячи и тысячи Маграт Чесног прижимали к груди новорожденных младенцев и с преданностью в глазах и любовью смотрели на своего мужа, короля Веренса... - Что, что это означает? – спрашивает Маграт с надеждой. – Что мы не можем вернуться в Ланкр, потому что и не уходили оттуда? - ДА. - Как это произошло? - ШУТКА ЗЕРКАЛЬНОГО ЧУДОВИЩА, ХА-ХА-ХА ... - Тогда мы можем остаться здесь, в Хогвартсе?! - ЕСЛИ ТАКОВО ВАШЕ ЖЕЛАНИЕ. - Но... но... Как же я... мы... сможем выбраться отсюда? - КОГДА УКАЖЕТЕ МНЕ НА ТУ ИЗ ВАС, ЧТО РЕАЛЬНА. - Это какой-то подвох? - НЕТ. Матушка, нянюшка и Маграт переглянулись и вдруг весело засмеялись друг другу. Каждая из них указала рукой на себя и сказала: - Вот эта она - настоящая я. Гермиона-Маграт отвела взгляд от Еиналеж и посмотрела на плачущего, не стесняясь своей слабости, бойфренда и, пискнув, бросилась к нему с криком: - Гарри, Гарри! Я здесь, я здесь... никуда не ушла! Темноволосому парню время дали только для того, чтобы отвести руки в сторону и принять в объятия свою прекрасную, восторженную подругу; и уже потом он мог погрузить лицо в ее пушистые кудри, вдохнуть их опьяняющий аромат и всхлипывая, шептать ее имя... Эсмеральда Ветровоск, ака профессор Минерва МакГонагал, и Гитта Ягг, ака профессор Свила Треллони, с умилением и облегчением взирали на воссоединение молодежи. К сказкам всегда хочется счастливых концов. И плевать нам, что для кого-то они счастливые, а для кого-то другого - нет. К О Н Е Ц