Заехав на квартиру Самойловых, рокеры взяли все необходимые вещи и отправились в Домодедово, откуда и должны были отбыть в Америку.
– Вы только там внимательней будьте, постарайтесь без приключений обойтись, — давал товарищам последние напутствия Вадим.
– Ну чё ты с нами, как с маленькими?! — возмутился Сукачёв. — Не дети уже.
– У моего знакомого сын тоже так говорил, а потом сел за хранение наркотиков. К американцам не приставайте, вооружённых переворотов не устраивайте, по борделям не шляйтесь, Беннингтона на обратном пути не потеряйте. И самое главное — не привлекайте к себе внимания, вы можете быть под наблюдением. Конспирация превыше всего: ведите себя, как простые туристы. Если есть возможность, действуйте по отдельности.
– Да поняли уже, не учи учёных.
Когда минивэн Самойловых подъехал к аэропорту, они не без некоторого волнения попрощались с товарищами:
– Ладно, мужики, бывайте! Удачи вам! Мы потом подъедем, а там на месте свяжемся. Ни пуха, ни пера!
– К чёрту!
18 июля все, находившиеся в Домодедовском аэропорту, лицезрели крайне необычную картину. Один за другим в здание вошло пятеро мужчин в чёрных костюмах и чёрных очках, у одного из них был огромный чемодан, обмотанный голубой изолентой. Сгруппировавшись в плотную кучку, мужчины начали о чём-то шептаться так тихо, что даже особо любопытные не могли расслышать. Правда, кому-то всё же удалось разобрать слово «Беннингтон» и ещё что-то матерное. Обсудив свои дела, мужчины разбрелись в противоположных направлениях.
Шклярскому повезло: на паспортном контроле ему попалась неопределённых лет женщина, ничем не интересовавшая и, судя по взгляду, желавшая только спать. Быстро пролистав паспорт и даже не обратив внимания на фотографию, она поставила печать и отпустила рокера по добру по здорову.
А вот остальным везло меньше.
– Гребенщиков! Тот самый! Из „Аквариума”! — не поверив своим глазам, изумился молодой таможенник. — Вот уж не ожидал я вас встретить! Какими судьбами в Лос-Анджелес? С кем-то из американцев хотите концерт поставить?
– Упаси Боже! — замахал руками БГ. — Чёрт их разберёт, иностранцев этих! А в Лос-Анджелесе я ненадолго. Проездом. На полчаса. Оттуда — сразу к канадской границе. К друзьям.
– И надолго вы там?
– Очень! Месяца на три минимум.
– Ну удачи! Блин, кому расскажу, что вас увидел, никто не поверит! Слушайте, а можно с вами сфотографироваться?
– Не надо! У меня аура плохая! Карму на десять поколений вперёд испортите. До свидания!
– Шевчук Юрий Юлианович. Это вы из ДДТ, что ли? — спросила у рокера пожилая таможенница.
– Угу, — ответил тот, поправляя очки и всем своим видом показывая нежелание вступать в диалог.
– Всё по Америкам катаемся, денег много! И куда только страна смотрит! Нет бы что-нибудь хорошее пели, про любовь, а то всё „Что такое оооосень?” — передразнила известную песню женщина. — Осень — это школа, грипп и слякоть: и так все в курсе! Вот что ты в этой Америке забыл? — раздухарившись, дама перешла на ты.
– Родственники у меня там, — немного опешив от такого напора, ляпнул первое, что пришло в голову Шевчук.
– А что они там делают? Враги народа небось! Диссиденты проклятые. А может, ты и сам из таких, а?
Придя в себя и знатно охуев от вопиющего хамства, рокер решил принять участие в странной игре. Наклонившись к окошку, он прошептал:
– Давайте оставим это между нами. Я — тайный агент Кремля, еду по особо важному поручению. Все импортные исполнители давно у нас на крючке или служат на нас же.
Женщина ахнула:
– И Джастин Бибер?!
– Пффф, он вообще майор ФСБ. Служил ещё при Горбачёве.
– Да ну! Он же молодой!
– Дык пластика.
– Во дела, — покачала головой женщина, — ну ладно, ты прости меня, если чё. Раз ФСБ, то другое дело.
– Да ничего, я понимаю! — улыбнувшись, сказал Шевчук и удалился, напевая „Наша служба и опасна, и трудна".
– Лагутенко Илья Игоревич... — проговорил таможенник, внимательно рассматривавший документы певца. — Цель поездки в США?
– Эээ, к девушке еду. Мы на сайте знакомств познакомились. Жениться буду.
Мужчина поднял глаза на рокера:
– Погоди-ка, ты — тот Лагутенко, который в „Мумий Тролле”?
– Неа, тёзка.
– Так вы, блин, один в один похожи?
– Ну я бы так не сказал, — возразил музыкант, поглаживая длинную, до пояса, накладную бороду.
– Бывает же такое. Ладно, удачи с невестой!
– И вам не хворать!
Сердце Сукачёва бешено колотилось, и тому была веская причина: перевозить чемодан с двойником сказали именно ему. Конечно, столь высокое доверие льстило, но согласитесь: гулять по аэропорту с трупом — не самое беззаботное занятие. Всё, однако, прошло гладко: груз проверили и приняли в багажный отдел без вопросов. Теперь оставалось только пройти регистрацию, но именно на ней и произошла загвоздка. Таможенником оказался хмурый дядька лет сорока с отёкшим лицом и хмурыми глазами, которые, увидев рокера, странно заблестели.
– А вот и вы! Вы-то мне и нужны! — торжественно объявил он сиплым басом.
„Всё, капут. Выследили, гады”, — пронеслось в голове у Гарика.
– А что вас, собственно, интересует? — стараясь не выдать себя, спросил он.
– Вот вы меня и интересуете! Вы же Сукачёв! Мы с сослуживцами вас обожаем! Распишитесь, пожалуйста! — таможенник дал мужчине листочек и ручку. — Напишите: „Владимиру Дубову от Гарика Сукачёва с любовью”. И подпись.
„Ну ёб твою мать, они ещё почерк мой взять хотят! А потом подпись скопируют и поставят, куда не надо”, — обречённо вздохнул рокер, но просьбу выполнил, правда, левой рукой и с чужой подписью.
– Вот спасибо огромное! Вы — мой кумир, мне все друзья обзавидуются! А вам хорошего отдыха! У нас можете ни о чём не беспокоиться, за вами, если что, присмотрят, — подмигнул певцу фанат.
– Спасибо, успокоили!
До начала полёта оставалась ещё уйма времени, а встречаться друг с другом было небезопасно, поэтому рокеры принялись бродить по магазинчикам. Гребенщиков пошёл в сувенирный, где попросил ушанку.
– В подарок кому-то? — поинтересовался продавец.
– Ага, другу из Америки, а то чего-то он грустит, буду спасать его, — усмехнулся БГ, радуясь тому, как ловко он обставил ситуацию с Беннингтоном.
– Не спасёте, — хмыкнул парень.
– Почему это?
– Комплект неполный. Нужно ещё матрёшку, балалайку и водку.
– Зачем?
– Ну как зачем?! Ушанка, матрёшка, балалайка и водка символизируют четыре стихии, единство которых открывает вход в нирвану. Я проверял.
– И как? Вошёл?
– Ага!
– Ну тогда заворачивай, — вздохнул певец, доставая кошелёк.
– Девушка, мне американо, пожалуйста! — обратился Шевчук к официантке в небольшой забегаловке.
– Да, конечно. Простите, а вы не из ДДТ? — неуверенно спросила она.
– Как раз оттуда!
– А можно с вами сфотографироваться?
– Да пожалуйста, — добродушно согласился Шевчук, решив, что безобидное фото с фанаткой делу никак не навредит.
– Люд, а сфоткай нас!
Подошедшая женщина взяла телефон и начала командовать голосом заправского фотографа:
– Голову наклони чуть. Да не в ту сторону! Вот так. Спину выпрями. Ноги нормально поставь, а не как корова! Вооот! На, держи, — протянула она подруге телефон с получившимся кадром.
– Вам нравится? — спросила та у Шевчука.
– Очень!
– Правда? А можно ещё один, где вы меня как будто целуете? Пожалуйста!
Не в силах устоять перед такой мольбой (да и из собственного самолюбия, чего греха таить) рокер согласился.
Обняв женщину за талию, он наклонился к её губам.
– Тю, Оля! А что здесь происходит?!
Фотосъёмке помешал невесть откуда взявшийся мужик.
– Стёпа, смотри — Шевчук! — во все тридцать два зуба улыбнулась официантка.
– Да я вижу, — хмуро ответил тот и занёс над рокером неприветливо сжатый кулак. Тот, правда, вовремя увернулся, и орудие правосудия впечаталось в стену.
– Бляяяять!
– Стёпа! Юрий!
– До свидания! — улыбнулся Шевчук и поспешил скрыться.
– Хороший кадр получился! — довольно произнесла Люда.
– У шамана три руки-и-и-и
И крыло из-за плеча-а-а-а... — напевал Шклярский, сидя на стуле в зале ожидания.
– Этого не может быть! — беспардонно прервал рокера сосед.
– Что, простите?
– Ну не растут у людей крылья! Мне, как медику со стажем, можете поверить.
– А три руки вас никак не смущают?
– Смущают, но в меньшей степени. Такие случаи редко, но бывают. А вот аномалии с крыльями описаны не были.
– Но это же песня. Зачем в песне достоверность?
– Как это зачем?! Достоверность везде нужна! Иначе это не песня, а антинаучная бредятина. Если хотите, можем вместе переделать. Как там дальше поётся?
– От дыхания его
Разгорается свеча.
– Это тоже абсолютная ложь, если ваш шаман, конечно, не кислород выдыхает. Предлагаю так:
У шамана три руки,
Искривление плеча.
Потому и должен он
Чаще посещать врача.
Шклярский задумался.
– Неплохо, кстати, звучит. Может, кавер-версию запишите?
Медик смутился:
– Да чего я...
– А что? Знаменитым станете!
– Ну может быть, может быть... А лучше, знаете что?
– Что?
– Вы же сейчас тоже в Лос-Анджелес летите?
– Ну да.
– Надо нам будет с вами в самолёте вместе что-нибудь сочинить!
– А это идея, однако.
– Наконец-таки мы в Лос-Анджелес поедем! Даже не верится. Америка...
– Ага. Глядишь, кого из Голливуда встретим — все потом обзавидуются.
– Или певца какого. Там, говорят, этот живёт — как его, ну из „Linkin Park“ который.
– Честер, что ли?
– Угу, он.
– Да ну. Они тупо раскрученные, а последний альбом — вообще попса.
– Это да. Зато известные. Хотя с их-то деньжищами могли и нормальный альбом записать, а не фуфло это.
– Дуры.
– Что-о?! — беседу двух подруг прервал странный тип в чёрном костюме и с длинной бородой.
– Что слышали. Фуфло в голове у вас, а Беннингтон — это даже не рок-звезда, это рок-звёздище! Гений! Символ эпохи!
– Мариин, пошли отсюда, он пьяный походу.
– Присматривать они за мной будут. Так я и поверил. Выслеживают, гады. Ну ничего — мы тоже не лыком шиты!
Сукачёв решил свернуть в магазин косметики: там было много народу и среди стеллажей было легко потеряться.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? — подошёл к рокеру гламурного вида молодой человек, отличить которого от девушки можно было только на интуитивном уровне.
– Твою ж налево, чувак! Нельзя так людей пугать, я тебя не заметил!
– Это вы! Гарик! — завизжал парень, хлопая в ладоши. — Вот вы мне и попались!
– Бля, ты что тоже из этих?
– Из каких — из этих?
– Ну из этих, — Сукачёв понизил голос, неопределённо вращая глазами, — ну ты понимаешь, короче.
– А даже, если из этих, то что такого? — чуть обиженно спросил консультант.
– Нельзя мне с вами общаться, понимаешь? Вам же только одно от меня нужно: сзади подобраться и... пиши пропало!
– Что вы такое говорите? — покраснел парень.
– Правду, милый! Ты вон небось сейчас и пойдёшь в ФСБ докладывать, что меня тут видел! А потом придут за мной люди в чёрном!
– В какое ФСБ? В каком чёрном?!
– Так ты ж сам сказал, что из этих.
– Ааа, — парень облегчённо выдохнул, — да не из этих я, а из тех.
– Каких тех?
– Ну таких. Тех. Ну вы поняли! И вообще — я ваш большой фанат! Распишитесь?
– А без подписи никак нельзя, а?
– Ну пожааалуйста, — несчастный консультант состроил такую мордочку, что Гарик невольно разжалобился и оставил-таки автограф.
– Только ты меня не сдавай, ладно?
– Да как вы подумать только такое могли! Я вырос на ваших песнях! А кому не сдавать?
– Ну этим — в чёрном. Знаешь, пацан, понравился ты мне. Вижу — свой ты человек. Если вдруг увидишь кого подозрительного, ты их сразу отпугивай — это за мной охотятся. Не подведёшь?
– Никогда! — от осознания важности полученного задания консультант вытянулся по стойке смирно. — Можете быть спокойны!
– Спасибо, пацан! Век тебя помнить буду!
– Наша электричка... Остановка — рай. О, рай! — тихо напевал Лагутенко, сидя в самолёте у окна.
– Сплюнь, дурак! — ткнула его в бок женщина лет пятидесяти.
– Простите?
– Что поёшь такое? Какой рай? Хочешь, чтоб самолёт разбился?!
– Причём здесь это? Песня такая — „О, рай”. Это у рок группы „Мумий-Тролль”. Слушали их?
– Не слушаю я сатанистов этих! И вообще, молча сиди, не мешай людям!
– У больного сбился пульс,
Хоть и нет в груди пуль —
Это сковородкой вдарила жена,
Чтоб не возвращался милый с бодуна.
По-моему, звучит. Как вам, Эдмунд Мечеславович?
– На блатняк смахивает, не в обиду будь сказано.
– Да какой блатняк! Это соцреализм!
– Я бы готики добавил.
– Хорошо, сейчас придумаем!
Взял сначала он кредит,
После — утопился.
Сердце больше не стучит,
Пульс остановился.
Вот. Чем тебе не готика?
– Это уже не готика, друг мой, это пропаганда суицида.
Шевчуку не повезло: он сидел рядом с каким-то англичанином. Не понимая ни сова иностранной речи, рокер всё же попытался завязать разговор.
– Эм... Ар ю лов Раша? — выдал он всё, что удалось вспомнить.
– Йес.
– Ар ю лав Лос-Анджелес?
– Йес.
– Ар ю ноу ДДТ?
– Ноу.
В общем, разговор не клеился.
Гребенщиков пытался заснуть. Ему не удавалось: за его спиной сидела мама с двумя детьми. Женщина читала какую-то книжку, поминутно всхлипывала и сморкалась, а детишки колотили ногами в спинку кресел и орали друг на друга что-то неразборчиво-агрессивное.
„Прав был Сукачёв, — безрадостно подумал БГ, — женщина плачет, ребёнок не спит. Как в воду глядел”.
Гарику попался куда более общительный сосед, который после знакомства тут же достал карты.
– В дурака?
– Давай. На что?
– На щелбан.
– Поехали.
Первые три часа было интересно. На четвёртый — поднадоело.
– Может, в морской бой? — предложил Сукачёв.
– Да ну, скукотища. Давай лучше в правду или действие. Что выбираешь?
– Ну... Правду.
– Отлично. Зачем в Америку едешь?
Больное изображение Гарика тут же дорисовало соседу ФСБшную форму и ухмыляющегося Ильича за его спиной.
– Да ну тебя! Знаю я эти ваши игры... И вообще, поздно уже, спать пора.
***
– Молодой человек, а какие тени лучше? — обратились к консультанту двое мужчин в спортивных костюмах.
– А вы для кого покупаете?
– Как для кого? Для подруги.
„Подозрительные типы, — пронеслось в голове парня, — может, они-то как раз из этих”.
– Шли бы вы, ребят, отсюда, здесь небезопасно.
– Почему это? — изумились те.
– Потому что! Этих много, — заговорщическим шёпотом сказал консультант.
– Каких этих?
– Тех самых. Угу. В общем, шли бы вы отсюда. Ради вашего же блага говорю.
– Ладно. Спасибо, пацан.
Только когда испуганные клиенты скрылись, консультант спокойно выдохнул.
– А я тебе говорил, Миша, что надо с контрабандой завязывать!
– Да кто ж знал, Сень?! Хорошо, пацан понимающий оказался. Тоже небось из наших.
***
– Марин, смотри, чё в интернете пишут: „Джастин Бибер — агент Кремля. Тайны ФСБ и пластической хирургии”. И вот кто до этого додумался только?
– Наш самолёт приземлился в Лос-Анджелесе! Спасибо за полёт. Надеемся, вы впредь будете использовать наши авиалинии.
Все по привычке зааплодировали, кроме двух, сидящих рядом, мужчин, которым было не до этого.
– Ну хорошо! Фэнтези так фэнтези!
Перестало сердце биться,
Пульса больше нет.
Эко Дракула напился,
Что пошёл встречать рассвет.
– Душевно, — признал Шклярский, — вот моя визитка. Позвоните, пожалуйста, мы альбом новый запишем.
– Обязательно! У меня, кстати, для клипа идея есть...
