***
— Вернон, ты серьёзно? Роше на секунду отвлёкся, обернувшись и смерив её ледяным взглядом — Ты думаешь это хорошая мысль?.. — неуверенней спросила Бьянка, потоптавшись на месте, сбивая с ботинок снег на ковёр из волчьих шкур, расстеленный в палатке. — Отличная, — кощунственно улыбнулся Роше, достав иголку и продолжив сшивать красные лоскуты мешковины между собой. Солдатка, поджав губы, решила больше не спорить. С тех пор как капитан нашёл следы эльфов, мешок с шапероном и записку перед своим шатром, он стал ещё более нервным, разве что глаз не дёргался; однако в последнюю неделю перед Йолем вёл он себя как-то уж совсем странно. Сначала пытался выспросить у Тринадцатого, умеет ли тот вырезать по дереву и сможет ли на луке, но только чтобы не хер, потом попросил Силаса научить его играть на дудке. Силас сказал, что не уверен — вдувать или выдувать, и тогда Роше стал сначала грустным, а потом злым. Однажды у костра капитан со вздохом спросил её, не видела ли она поблизости гарпий или хотя бы их помёта. Бьянка, подумав, сказала что нет, не видела. Потом с вылазки в деревню кто-то из парней притащил кметское барахло, среди которого обнаружился красный праздничный сарафан. И предложил сшить Бьянке платье по размеру. Она сказала, что пришьёт ему руки к заднице. Идея про праздничный мешок пришла капитану, ходившему поблизости — от этой идеи он так повеселел, что всему лагерю резко поплохело. Она только один раз спросила, что происходит, когда увидела как Роше пытается залезть в красные тряпки с лицом обезумевшего портного, примащивая рядом арбалет и зачем-то — банку мёда с ножом. — Это будет подарок, — деловито заявил капитан Полосок. — Мёд? Или нож?.. — ошарашено уточнила она. — Вилки не было, — легко пожал плечами Роше. Бьянка никогда не сомневалась в том, что темерская разведка использует довольно нестандартные методы получения информации от противника. Когда Вернон приказал Тринадцатому следующей ночью забрать от дороги большой красный мешок и отнести его в лес, к какому-то дубу и руинам, солдатка только глубже уверилась в своей теории, решив всё же проследить.***
Зимой у белок всегда было гораздо больше хлопот, чем в другие времена года: добыть еду становилось все сложнее, морозы повышали вероятность заболеваний и смертности. А еще снег. Снег, по которому нужно было ходить. И хер с ним, что местами сугробы наметало по пояс, это лишь небольшое неудобство в сравнении с сильно заметными следами. И чтобы их замести, приходилось тратить порядочно времени и сил: не хотелось однажды проснуться от того, что dh’oine штурмуют лагерь. Иорвет знал, что один не в меру навязчивый темерец следует за ним по пятам. И помнил, чем чреваты ошибки. Поэтому в зимний период года держал ухо вострее вострого и нервничал сильнее, чем всегда. Спасибо хоть, большинство чудовищ впадало в спячку. Одной увесистой проблемой меньше. Не удивительно, что с такой насыщенной жизнью вожаку скоя’таэлей порой требовалось уединиться и привести мысли в порядок. Делать это он любил обычно на ветвях раскидистого дуба среди древних, объятых природой и эхом ушедшего времени руин, недалеко от которых и разместился головной лагерь нелюдей. Только когда его суета и дозорные оставались позади, папа-белка мог снять с себя маску уверенного и держащего все под контролем командира и тихо, устало вздохнуть. Иногда он самозабвенно играл на флейте, иногда просто сидел на ветке и прислушивался к лесу, иногда выпивал. Иногда наблюдал, как резвится, бегая по дереву, Коржик, его новый питомец — бельчонок, которого он раненным подобрал и выходил еще минувшим летом. Оклемавшись, зверек не пожелал никуда убегать, а на совет Киарана просто оставить его где-нибудь в лесу Иорвет только укоризненно нахмурился и выразил категорический протест: как бросить, он ведь совсем еще ребенок! Коржик был единственным, кого одноглазый эльф брал с собой, отправляясь на отдых. Все остальные вынуждены были просто принять тот факт, что пока вожак на руинах, лучше его без надобности не дергать. Поэтому странно было явиться сюда в «час медитации» и обнаружить под своим дубом… это. Мешок. Большой. Красный. Иорвет замер, внимательно прислушиваясь, огляделся, но ничего подозрительного, кроме самого мешка, так и не заметил. Только это ничуть не успокоило: развалины — удачное место для пряток и засад. Тихо достав меч из ножен, он подкрался ближе. Ничего не изменилось. Тогда эльф легонько, на пробу, ткнул самым кончиком острия в мешок. В тот же миг там дернулось, заматерилось и заерзало — да так резво, что Иорвет аж отскочил назад, готовый в любой момент принимать бой и трубить общую тревогу. Сделать это ему помешало понимание: а голос-то знакомый. — Роше? — недоверчиво спросил Иорвет, вскинув брови. Пригнулся, щурясь, будто это помогло бы ему видеть сквозь ткань мешка. — Ты какого лешего там забыл? Да тихо ты, дай развязать! Разрезав крепкую веревку на верхушке мешка, эльф отступил на полшага и снова настороженно огляделся, гордо вздернув подбородок и нацепив на лицо выражение на случай переговоров с bloede dh’oine. Либо это была какая-то неправильная засада, либо он совсем ничего не понимает. Вопросов прибавилось, когда эльф заметил рядом с заклятым врагом банку, но все они потеряли значение, стоило там же разглядеть и арбалет. Меч скоя’таэля моментально оказался в опасной близости от головы Роше. Впрочем, как Вернон не спешил стрелять, так и Иорвет не торопился отделять его наглую морду от остального тела. — Как это понимать, dh’oine? — Это? — темерец неприязненно скривился, покосившись на мёд и красные тряпки. — Это разведка, эльф. Капитан одним пальцем отвёл от носа опасно острый конец меча и решительно поднялся на ноги, едва не охнув от боли в спине. Тринадцатый не отличал мешок картошки от своего командира, когда тащил по всем корягам сквозь лес. Роше, с хрустом размяв шею, исподлобья глянул на Иорвета. На лице обычного выродка застыло недоуменное презрение — того и гляди, разразится тирадой. — Спасибо, это я уже понял, — ядовито ответили ему, не менее паскудно при этом улыбнувшись. На самом же деле остроухий старательно скрывал волнение: не нравилось ему все это. И Роше какой-то уж больно расслабленный. Может, оттого, что помятый? Кто его знает, сколько вот так пришлось в мешке просидеть. — И что же разведка здесь забыла, — Иорвет коротко кивнул на то немногое, что темерец припер с собой. — С оружием и… банкой? — Разведка она… Видишь ли, всегда там, где её никто не ждёт. А по поводу банки — она уже пустая, — философски изрёк темерец, шмыгнув носом и оглядев поляну под огромным дубом. Выглядело место уединения скоя’таэльского вояки весьма живописно: бурелом, заснеженный простор, тишина. «Надо будет сжечь к лету», — отметил Роше. Пока Иорвет злой кошкой щурился на него, пытаясь прожечь дыру в новом зимнем мундире, Вернон тяжело нахмурился, помотав головой и постаравшись вспомнить, сколько он выпил сегодня: на плечо эльфа, прямо из его капюшона, выпрыгнула белка, и будь он проклят, если та не смотрела на него с такой же эльфской злобой. — Так вы им больше хвосты не отрываете?.. — выдал, помявшись с минуту, Роше. — Кому не отрываем? — насмешливо спросил скоя’таэль, вскинув брови. Он-то сразу сообразил, на кого так уставился заклятый враг, но больно уж у него рожа растерянная стала, грех над таким не поиздеваться. Командир Синих полосок, сомневающийся в трезвости своего ума! Неповторимое зрелище. — Роше, ты куда пялишься? Мое лицо находится левее. — Ну, у тебя-то хвоста точно нет. Давно оторвали, — невозмутимо ответил Вернон, пялясь на мелкую пушистую копию Иорвета. Популяция белок в округе росла с какой-то неимоверной скоростью. Впрочем, если в селениях пугали сношением козой в переулке, то в лесу коз, очевидно, не водилось, а решать рекрутский вопрос как-то было нужно — капитан это прекрасно понимал. Ещё он понимал, что в лесу к ночи холодает, а закусь из мёда, как и ржаная, заначкой взятая в мешок, давно кончились. Разведке нужно было двигаться вперёд. — Так эта хвостатая у тебя боевая или, может, говорящая? — Это он, — машинально поправил Иорвет, хотя на самом деле и не знал, на кой-темерцу сдалась бы такая информация. Но разведка осмелела настолько, что явилась в его лес, подобралась к его жилью, а теперь сыпала наглыми вопросами. Не проявляя никакого уважения, между прочим. — Коржик. Тренирую его выскакивать из засады и выедать врагам глаза. Как видишь, супостата узнавать он уже научился. А за мой хвост можешь не беспокоиться, он на месте. Секунду спустя эльф, едва заметно дернув подбородком, поинтересовался: — Как тебе мой подарок? — шаперон на Роше, конечно, был все тот же, старый и затасканный. — Я думал, тебе по душе красный. — Красный-херасный. Из чего мешок, думаешь? — кощунственно улыбнулись в ответ. Йольская ночь подступала со всех сторон. На секунду капитану показалось, будто в кустах за спиной Иорвета что-то шевельнулось. За лесом тяжёлым гулом послышался волчий вой. — Не знаю. Ты распорол свои праздничные портки? — вернул улыбку эльф. Держащая меч рука уже совсем опустилась. Он заметил, как напрягся верный враг, услышав шорох в кустах. Сам немного насторожился, все еще опасаясь атаки со стороны, но никто так и не выглядывал, и это подталкивало к мысли, что Вернон зачем-то пришел сюда один. Скоя’таэль упорно продолжал держать лицо кирпичом и вести себя так, будто это не его застали врасплох. — Да не бзди, Роше, я тут один. Небрежно пожав свободным плечом, он неспешно спрятал меч в ножны, а затем легонько погладил Коржика между ушами. Темерский пес, посмотрев на него, убрал арбалет на крепление за спиной и решил прикурить. — Долго в мешке просидел? — Предлагаю деловую встречу в ничейных землях, эльф, — Роше затянулся, игнорируя заданный вопрос. — В гвинт играешь? — Псих, — фыркнул в ответ Иорвет. По убойному перегару, идущему от капитана, было понятно, что в черепушке у него уже вправду все очень и очень плохо. Причем давно. Ибо никто в здравом уме не согласится залезать в мешок и ждать там того, кто, вероятно, и не явится вовсе. Но это был Роше, ебанько всея Темерии, одержимый поимкой Иорвета с целью сначала вдоволь отомстить за все подначки и только потом вздернуть на суку. Что с него возьмешь? Оставалось только надеяться, что этот гад хорошо отморозил себе задницу во время своего мешочного караула. И пока Коржик грозно бдил за врагом и фыркал от табачного дыма, эльф решительно выудил из кармана мешочек с картами. Потому что единственный, кто в ебанутости Роше никогда не уступал, это Иорвет. — Пошли туда, — сказал он, кивнув в сторону полуразвалившихся стен. — Там ветра не будет. В руинах оказалось промозгло, ветер свистел в кронах деревьев, наверху беззвёздное небо остро сверкало темнотой. На холоде слишком быстро протрезвевший, темерский капитан неаккуратно и злобно приземлился на какую-то кучу камней, приглашающе кивнув эльфу и смахнув снег с отколовшейся арки, лежавшей напротив. Иорвет скинул карты на так называемый стол. — Надо костёр устроить, раз такое дело. Твоё дерево хорошо горит? — Роше кивнул на древний дуб. Эльф смерил его презрительным взглядом: — Нет пределов варварству натуры dh’oine, — вымолвил он. Но с тем, что они тут вскоре околеют, спорить не видел никакого смысла. — Тронешь дуб, я тебя на нем же и вздерну. Что тебе мешает кустов наломать? Собрать с земли сухие ветки? Покопавшись в небольшой поясной сумке, он выудил оттуда почти полную бутылку. Да, Иорвет шел сюда выпить в гордом одиночестве. И нет, это вовсе не алкоголизм, как у некоторых, а интровертный отдых. И взгляд, брошенный на Вернона, очень доходчиво давал понять, что раскрывать варежку на эту тему ему не стоит. — Эльфский самогон, — сказал скоя’таэль. — Для сугреву. Предлагаю следующее: с тебя костер, с меня — еще бухло и закуска. Раз уж ты сожрал все, что брал с собой. По рукам? Роше, осклабившись, вытащил из рукава охотничий нож для нарезки острых ушей и свиной колбасы. — Идёт, — хмыкнул он, отправившись за растопкой. Ночь Йоля, воющая за стенами, обещала преподнести ещё множество сюрпризов.***
Не то чтобы Иорвет многое скрывал от своих белок, совсем нет, но объяснять, зачем ему одному внезапно понадобились бутылка самогона, сухофрукты и небольшой шмат соленой оленины, не очень хотелось. Хотя бы потому что все съестное у скоя’таэлей всегда ценилось дороже золота. Но Иорвет успокаивал себя тем, что запасался заранее, чтобы в этот праздник он и его подопечные смогли позволить себе наесться вдоволь. Как-никак, Новый Год. А если им с Роше окажется мало прихваченных продуктов, то придется проводить его общипывать рябину. Спрятав добытое в сумку, папа-белка снова направился в свое место (не)уединения. — Ты же только вот уходил, — не заставший его возвращения, Киаран вскинул бровь. — Флейту забыл, — безапелляционно пояснил командир, едва не вздрогнув от неожиданности, и продолжил свой путь. Помощник, слава Великой Матери, вопросов решил не задавать. Может, и оттого, что сам уже ходил поддатый. Чапая по снегу, Иорвет думал, когда все-таки успел докатиться до такой жизни… Вскоре до носа донесся легкий запах дыма. «Пиздец тебе, Роше, если это дуб». Коржик снова юркнул к нему в капюшон. В засаду. Когда подошли к импровизированному лагерю, то обнаружили кучу переломанных кустов, как будто ураган прошелся, и взмыленного, сердитого Роше, который что-то ворчал про охуевших медведей, подкидывая в костер собранный хворост. Дуб был цел и невредим. Убийство темерской разведки можно ненадолго отложить. Но когда этот варвар хищно улыбнулся, завидев хавчик, и потер руки, очень захотелось передумать. — Вообще-то едой делиться должен был ты, — проворчал Иорвет, бросив на темерца укоризненный взгляд, и занял свое прежнее место. — Как представитель не голодающей стороны. — Да клал я на твоих голодающих! Околеть можно, пока ты до палатки и обратно пробздишься. — Роше, не дожидаясь чужого одобрения, отхватил ножом добрый шмоть оленины, разломив и любезно ткнув эльфу под нос. — Будешь, нет? — Вот взял бы и околел. Принес бы миру немного пользы, — Иорвет скривил губы и отклонился назад. Ему не нравилось, когда темерская разведка чем-то размахивала перед его лицом, даже если это оленина. Забрав у Роше столь великодушно предлагаемый кусок мяса, он фыркнул. — Dh’oine. Дикарями были, дикарями и останетесь. И отправил еду в рот. Коржик, едва не цапнувший разведчика за пальцы, тихим фырком подтвердил его слова, за что оказался награжден кусочком сушеного яблока. — Кружки с собой нет? — спросил эльф, снимая с пояса свою походную. Роше, деловито сжёвывая второй по счёту кусок мяса и закусывая сверху сухофруктами, вытащил из-за пазухи флягу с резным темерским гербом. — Лей, не возникай, — капитан Полосок передал её эльфу. Пока раскупоривалась бутылка с самогоном и две белки прессовали его хмурыми взглядами, Вернон, скривившись чуть менее злобно чем обычно, обратил своё внимание на всё тот же священный дуб, ветви которого виднелись за руинами. Когда-то давно он слышал от Бьянки, что на Новый Год принято наряжать ёлку. Только ни Бьянки, ни ёлки поблизости не было. Был дуб. И были белки. — Мы не будем его жечь, — строго напомнил проследивший его взгляд Иорвет, ставя бутылку на их импровизированный стол. — Бери уже свой резной пузырь. Поднял кружку. Роше себя долго ждать не заставил: со скоростью и азартом матерого алкаша схватился за свою патриотскую соску. Чокнувшись с углом фляжки, эльф довольно промурлыкал, глядя на верного врага: — Чтоб ты сдох, Роше. От моей руки, — и выпил до дна.***
— Я т-те говорю, ты-ы, тверло… тведло… твердолобый хойне! — Иорвет с глухим стуком опустил ладонь на заснеженную плиту. На ней же они с Роше уже практически лежали грудью, едва ли не лбами сталкиваясь во время разговора. Иорвет был ужрат в косынку. Человек был ужрат тоже, но в шаперон. Просто в такую вот огроменную шаперсынку налакались они оба. А все потому, что скоя’таэль в потемках перепутал эльфский самогон с махакамским спиртом. — Когда примани-ик! -ешь главоглаза, лучше переть нахера! Они воняют хуже, чем ноги краснолюда после рабочего дня, но главоглазов от этого ощнь прет. Я вот когда Остапа приурчал, прирурчал, ну ты понял… корощ, я только еще раз в этом убедился. А трупоеды эти бесполезные и смердят, аж глаза слезятся. Трупоедов не заводи. Заводи главоглазов! И белочек… — эльф перевел хмельной взгляд на своего питомца и расплылся в умиленной родительской улыбке, — да, Коржик? Ты ж мой малюсенький красавчик, ты же моя умница… — Вот оно… Вот оно всегда так! Завёл себе, значца, бе-е… лочку… А выросла почему-то Бьянка, мать её, — грустно поведал Роше эльфу, очень стараясь не клюнуть лицом в снег, как куропатка. Огромная такая полосатая куропатка. — А про жопоглазов своих не заливай! — внезапно встрепенулся капитан, потряхивая притомившегося Иорвета за плечо. — Я в них толк знаю! Я — глава особо отрядного… Особого отряда. У меня, знаешь… — Роше пространно повёл рукой на горизонт, обрисовывая заинтересованно наблюдающему эльфу масштаб проблемы. — У меня каждый там, своего рода, этот… Как его бишь?.. Короче срать на них. А не выпить ли нам ещё по глотку? А, Коржик? Коржик!.. Ко-о-оржи… Ик. Роше, титаническим усилием поднявшись на ноги за оставленной в снегу бутылкой, рухнул обратно, едва не опрокинув Иорвета, самозабвенно придушивающего в объятиях испуганного бельчонка. — Своего рожа… жопоглазы? — пьяно хихикнул тот, ласково потеревшись щекой об мохнатую спинку своего питомца. — Эт я и так знал. Вы, хойне, почти… — он отвлекся, чтобы подставить кружку, а свободной рукой отмахнулся от чего-то невидимого, словно от мухи. Бельчонок тут же воспользовался случаем и сбежал. — Нутыпонил. Срать на вас, короче… На брудершафт, братан? Роше, булькнув в горлышко бутылки (переливать во флягу уже давно стало задачей невыполнимой), отнял пузырь ото рта и азартно закивал, оттопырив руку. Иорвет зацепился. Начали пить. — Вы охуели?! — неожиданно ругнулся кто-то снизу. Так громко и так внезапно, что скоя’таэль аж поперхнулся, выплевывая спирт на плечо темерца. Стремительно отпрянув, защитник прав ущемленных и нелюдских во все глаза уставился туда, откуда донесся голос — вниз. Сначала, правда, чуть не соскользнул с плиты-столешницы: — Кржик?! — Хуержик! — недовольно ответил ему бельчонок, сверля алкашей недовольным взглядом черных глазок. Кисточки его ушей раздраженно подрагивали. — А эт… У тебя белка говорит или… Или у меня белка?.. — нахмурился Роше, отточенным движением отряхивая парадный мундир и пялясь то на не менее растерянного эльфа, то на ещё почти полную бутылку махакамского, сиротливо оставленную ему на попечение. — В край уже совсем, блять, со своей выпивкой. Синяки лесные! — продолжала поносить их пушистая реинкарнация Детмольда, грозно топорща хвост. — Страшные оба, как говно из-под снега… Иорвет начал медленно и незаметно стягивать с руки перчатку, не достав до лука за спиной. Роше хотел пульнуть в ехидную белку арбалетом, потому что из арбалета сноровки уже не хватало. — Крожик, — растерянно пролепетал Иорвет, у которого от шока аж взгляд немного прояснел. — Кр… Коржик… — Не коржкай мне тут! С грацией, присущей только эльфам, командир белок решил получше перехватить свое оружие (то есть, перчатку), но внезапно обнаружил, что успел ее уронить. Ему, конечно, удалось быстро ее подобрать, потому что свалилась вещь на коленку, но эффект неожиданности оказался безнадежно испорчен. Скоя’таэль резко повернул голову и серьезно посмотрел на темерца. — Эт мой Кржик, — заверил он. — Но раньше он не говорил. Коржик! — теперь взгляд его единственного глаза был вновь устремлен на бельчонка. — Почему же ты мылчал?! Все это время, Кржик! — Почему, почему… Ты где вообще видел, чтобы уважающие себя звери с двуногими разговаривали?! — тот возмущенно вскинул лапки. — Новый Год на дворе, а вы что?! — А мышто? — А вы нажрались, как свиньи! — Ну… Нвый год же. — А кто будет дерево наряжать?! А желание в полночь кто будет загадывать?! Нет, они в карты режутся, оленину точат, байки травят — все, лишь бы полезным не заниматься! — Держи свои коржи при себе!.. — грозно пророкотал Роше, подкатываясь по снегу к потерявшей страх скотине. — А ты не вякай, темерский полосатик! Ишь, назюзюкались и думают, что река на шлюхе по колено. Я вас научу праздновать! Всех разом! — бесчинствовал зверёк, расхаживая перед лицами сговорившихся пьяниц туда-сюда. Капитан невзначай облокотился на Иорвета, чтобы не свалиться от злости в ближайшие кусты, и многозначительно погрозил пальцем: — Так ты думаешь мы… Палку не нарядим? Мы?! То есть ёлку. То есть, сука, мы вот что захотим, то и нарядим, и нам никаких тут не надо Корожиков!.. Скажи ему, Ёрвет! — Да! — возмутился остроухий, потрясая кулаком. — Ты мне друг, Коржк, но ты мне тут не это. — Не это, не то… -… вот прям этот дуб и нарядим! Да, Врнон? Прям счас! — решительно поднявшись на ноги и потянув за собой Роше, Иорвет внезапно осознал, что тот крайне полезен в качестве подпорки. — По веткам! Отдав торжественный приказ, он плавучей походкой двинулся вперед. Выруливать было тяжеловато уже потому, что Роше пытался скорректировать их путь самостоятельно, но добивался только неправильного курса. — Вертай же ты всюда, блохойне! — возмущенно пропыхтел эльф, в последний момент спасая их от столкновения со старой стеной. — Я т-те… Не-не-не. Не оставлю выродку! — Роше, дав опасный крен на правый борт, увернулся от препятствия и, протащив на себе эльфа обратно до костра, схватил бутылку с камней. Шаткий путь на верхотуру возобновился. — Ты когда-нить дубы наряжал? Висельники и кишки не считаются… — Наряжать деревья — это как паруса ставить. Тут надо не-е-ежно… — наставляющим тоном отрапортовал капитан эльфу на ухо. — Залеза… Залази… Херачишь, в общем, на самый верх, и там надо обязательно… Вот собака. Беличий командир и темерец одновременно подняли головы, оценивая расстояние. Священное дерево, до которого они все-таки добрались, даже обойдясь без происшествий, оказалось немного выше предполагаемых размеров палки-новогодней-ковырялки. — Збагойна, — Иорвет мудро поднял указательный палец. — Ты свои паруса оставь, знаешь, кому? Себе вот! А тут лес! Тут — моя стихия. Щас все буит. Я так уже сто раз делал. Отлипнув от Роше, эльф натянул перчатку и размял плечи с таким видом, будто собрался прямо так на дракона идти. Или на встречу с Саскией. — Придурки! — голосил, подбегая к ним, Коржик. — Нарядите куст! — Куст — для слабаков! — с этими словами Иорвет почти ровно побежал прямо на ствол дерева, оттолкнулся от него и, зацепившись за нижнюю ветку, подтянулся, взбираясь наверх. — Видал? — так как встать на этой ветке пока возможным не предвиделось, дальше он проерзал, после этого кое-как развернувшись задом наперед. — Дай сюда бутлку, а потом взбирайся сам. Я подтра… подсра… подстрахую. Не боись, нэжно тут можно не делать. — Куст-хуюст! Я ща так, с одного подскока и… Роше, крякнув, изобразил какое-то танцевальное па в сугробе, взял разгон и, аккуратно выставив перед собой руку с заветной бутылкой, помчался на дуб. С подскока не получилось. Получилось уцепиться за ветку и попытаться — за эльфа, но Иорвет, стараясь не опрокинуться сам, охотнее страховал махакамский. — Да брось её, брось! — завопил бельчонок откуда-то снизу. — Я те брошу, ёршик ты бутылочный!.. — рявкнул Роше, пытаясь с одной рукой вскарабкаться выше. Схватившись за воротник эльфской кольчуги и едва не загремев, темерец наконец вернул себе приемлемое вертикальное положение, подперев собой ствол дуба. — Ну ты и жиииирный, — отпыхтелся Иорвет, качая головой. Под шумок он забрал бутылку и сделал пару глотков, взглядом проследовав за взбежавшим на дерево бельчонком. Устроившись на ветке, тот, кажется, пытался выскребать лапками глаза, лишь бы на все это не смотреть. Много он понимал, пиздюк пушистый. — Эт ты зря, — вздохнул эльф. — Без глаз хуево будет. У меня, вон, только одного нет, а слепая зона такая, шт… — Я вообще-то за ухом чесал. — Да? Ну ладно. Рше! Рше, открой зенки! — Иорвет активно потряс темерца за плечи и развел руками, показывая объем предстоящей работы. — Наржать-то чем? Помолчав, принялся снова снимать перчатку, приговаривая: — Они у меня крсивенькие… Не чешуя с жопы дракона, кншн, но тоже ништяк, — и пополз вешать свое добро на самую красивую ветку, которая, конечно, оказалась дальше всех, а потом и вовсе не самой красивой. Вон та, верхняя, самая потрясающая! Только встать бы... — Сначала нажраться — потом наряжаться! — продекламировал Роше в лучших традициях маэстро, наблюдая за тем как беличий командир прыгает на соседнюю ветку, словно кмет на статую Вейопатиса. Капитан, в свою очередь отслоившись от подпорки, совершил успешный прыжок до брошенной бутыли и, окончательно наполнившись решимостью, наконец полез следом за эльфом. — Подстрахуй! — призвал остроухий. — Подстрахуй, не подстрахуй, все равно получишь… — Кржик! Роше тем временем миновал третий пролёт ветвей, и отчаянные крики бельчонка стали почти не слышны. Только белка побольше сосредоточенно сопела где-то сбоку, нахлобучивая мокрую от снега перчатку на тонкую палочку с жухлыми листьями. — А ты её… Того. Не тем концом… — решился помочь темерец, подлезая под руку Иорвету и тем самым опять сбивая ему траекторию. Иорвет, осененный открытием, вскинул бровь. Он уже собрался перехватить перчатку, как нужно, но не в меру инициативный dh’oine решил помочь ему самостоятельно, из-за чего эльфу пришлось вцепиться в него обеими руками, чтобы не упасть. Прямо вслед за своим чехлом для руки. — Надо было начинать с желаний… — убито простонал Коржик, наблюдая за развернувшимся действом. — Роше, блядина! — возмущенно прошипел Иорвет, балансируя на ветке и частично на темерце. — Ты уронил ее! Гони теперь, — эльф поймал его за руку и принялся активно дергать перчатку, — свою! Наряжать нечм! Пока Роше печально следил за тем, как его перчатка оказалась нахлобучена на хлипкую ветку и теперь покачивалась туда-сюда под ветром, внизу уже вовсю шуршал коготками и что-то опять орал Коржик. Очевидно, они где-то что-то похерили. Темерский капитан задумчиво глянул сначала на довольного эльфа перед собой, созерцающего украшение, потом на верхние ветки. — А если вот эту вот мою шаперетку на са-а-амый верх присобачить, а?.. — выдал он после непродолжительной тишины, ткнув в свой головной убор. — Вроде как звезда, только… темерская. — Звезда… Я бы сказал, что там темерское, но не буду, — пьяно усмехнулся Иорвет, критично оглядывая шаперон, как будто никогда раньше его не видел. — А, давай! Только ты это… крепи лучше, штоб ветром не этосамое. А рядом её. С этими словами Иорвет торжественно вручил полосатому командиру свою вторую перчатку. — Здесь всё темерское, — важно заявил Роше, принимая украшение как дар. — Только белка твоя усратая. — Губу закати, — возразили ему. — Это эльфские руины. Эльф еще за белку свою вступиться собрался, но тот и без его помощи за словом в дупло не полез: — Сами-то, раз ещё не протрезвели и до сих пор не… — Коржик, с ворчанием вскарабкиваясь на ветку, замер и тупо уставился на перчатку. — Мы нарож… Наряжаем! — фыркнул Роше. — Вы охуели, — констатировал бельчонок, подозрительно косясь на шаперон и ещё одни варежки. Иорвет почти обиженно фыркнул: — Сам ты охуел. Мы блюем… блюдем! Тырдиции. Че мешаешь? Давай, Вернн, лезь, — и принялся уверенно его подсаживать, в общем-то, даже не спрашивая, а хочет ли Роше куда-либо карабкаться в принципе. — У нас оленина скоро замерзнет. А лизать ее на морозе — хреновая мсль. — Блевать будете потом, а сейчас вы вздрандадычитесь отсюда оба, — повёл хвостом белка, притомившись увещевать двух полудурков. Один его не слушал вовсе, стараясь забраться наверх по мелким сучкам, другой был слишком занят помощью в закидывании темерского тела на верхотуру. И у обоих получалось прескверно. — Не каркай! — пригрозил эльф, не оборачиваясь. Взглянув на неуклюжие попытки Роше победить дуб, Иорвет понял, что затея обречена на провал: курица летать пробует с большим изяществом, чем тот лазает по деревьям. — Просто брось его на ветку! Ну тока нормальна, шоб не сдуло. Великая Мать, ну ты и боров!.. — А ну подзаткнулись там оба! Щас я, щас… Тут главное наловчиться… Роше, состроив страшную мину, опять как-то странно подпрыгнул, наступил эльфу на плечо, ухватился за верхнюю ветку и едва не усвистал обратно вниз, когда Иорвет дёрнулся в противоположную сторону под его весом. — Да етить вас накером в лесу… — ругнулся Коржик. — И что дальше? Будешь и этого наверх втаскивать?.. — Что? Кому надо втаскивать? — темерец, только скрывшийся за стеной прошлогодних листьев и тонких веток, высунулся обратно, размахивая руками для баланса. — Шаперон свой втаскивай! — нетерпеливо прикрикнул Иорвет, растопырившись на ветвях. Финт полосатого капитана чуть не стоил ему падения с дерева (опять), поэтому скоя’таэль теперь разумно присматривал, в какую сторону целиться, если в следующий раз вдруг придется лететь. А может, и не придется… Иорвет, не желая оставлять человека в одиночестве на момент триумфального события, упрямо решил лезть вслед за ним: — Не тормози, я тоже хочу! И тут его осенило: Вернон Роше снял шаперон. Шаперон снял! Вернон Роше! — Ы-ы, — расплылся в широченной улыбке Лис. Он уже раскрыл рот для какой-то реплики, но в этот момент темерец, поскользнувшись и схватившись за сучок, скриволапил и вещь свою уронил. Прямо на эльфское лицо. — Bloede!.. — Вот именно, что бляди! Кто ещё мог придумать украшать деревья?! — отозвался из своего гнезда капитан Полосок, упустивший сначала бутылку, а теперь и звезду. Судя по тому как эльф, опасно шатаясь на ветке, яростно пытался снять с лица размотавшиеся тряпки шаперона, вскоре Роше мог упустить ещё и белку. Не привыкать, но досадно. — Наряжать невысокие деревья, придурок! — встрял Коржик. — Слушй, — вздохнул Иорвет, отнимая от физиономии шаперон и сбивая его в плотный ком. — Пощму он такой маленький, а орет так громко? Жестом он призвал темерца ловить свой бедовый моток полотенца. Примерился, чуть высунув кончик языка. Еще раз. Но потом передумал. Раз Роше упустил темерскую звезду, то сам дурак. Кое-как запрятав трофей в сумку, Иорвет потянулся к врагу рукой, ища поддержки для дальнейшего подъема. — Ой, дебилы… — послышалось со стороны маленького хвостатого засранца. — Не бубни, Го. Гномик. Или как там тебя… Лучше б за бутылкой сгонял! — Роше перехватил эльфа за руку и подтянул наверх, для себя решив, что с жратвой пора завязывать обоим. — Сейчас вот ка-а-ак нарядим и… Что там у тебя по плану? Желание? Гадание? — Падение, — напомнил бельчонок. — Да оставь ты этого мзгомо… мозгоклюя, — осторожно, чтобы не потерять равновесие, махнул рукой Иорвет и полез выше. Согласно его остроумному плану, забраться наверх и насадить гордость Темерии на сук предстояло именно ему. Ветви дуба, тем временем, становились все тоньше. — И его, и это самое… Украшение. — Капитан ткнул эльфскую перчатку на какую-то из торчащих палок. — Идеально. Он обернулся, не встретив приличествующих моменту рукоплесканий. Эльф, как-то подозрительно ускорив свой вихляющий кормой ход, вызвал у Роше подозрения и мысль о том, что разведка прокололась. Подумав немного, он ломанулся следом. — Э, скотаель! Вообще-то того… В одну харю не наряжают! — Ты насадил мою пырчатку! Я насажу твой шарперон! — решительно отозвался тот, который белкой назывался не зря. Может, у него и не было пушистого хвоста и жил он не в дупле, но по деревьям хорошо лазать обязывала партизанская профессия. Когда лезть выше стало попросту опасно, Иорвет, обнявшись с веткой, полез в сумку за шапероном, но, как оказалось, профессия Роше тоже обязывала. Обязывала ловить белок-без-хвостов и всячески, пусть и не всегда специально, портить им жизнь. Откуда у темерского командира взялась ловкость было неясно, но вскоре ветка с жалобным скрипом вынуждена была выдерживать уже двоих, а сам Роше стремительно настигал эльфа. — Криво же повесишь, ёбтвоюмать. — Не ёб ты ее, грязное животное! Иди вниз, ты слишком жирный! Ветка опасно закачалась. Признаться честно, Иорвет откровенно бздел даже вздохнуть неосторожно, опасаясь, что этого окажется достаточно для того, чтобы они феерично полетели вниз. А до земли было, к слову, весьма высоко. Но слезать Роше не собирался, и не то чтобы эльфа это удивляло: что угодно, лишь бы не делать то, что нужно, — таков уж этот осел. — Да не ёрзай! — шикнул Иорвет и осторожно потянулся цеплять шаперон так высоко, как это только было возможно. Вернон не только продолжил попытки сплясать на ветке джигу-дрыгу, но и бухтел под руку. Все сильнее хотелось затянуть их звезду на его шее. Советы с вражеской стороны становились всё громче и яростней. — Криворукий, нет? Кто так вешает?! Подвинься, я сам! Намотай на сучок. Нет, выше. Выше, говорю тебе. Выше. Ты карлик? Выше!.. — Ard Мaere… — Блядэ Вейопатис. Коржик любил Новый Год. В Новый Год никогда не знаешь, откуда придёт чудо. Он не знал, почему вдруг всегда осторожный Иорвет перепутал бутылки, и почему два заклятых врага вообще решили набраться махакамского спирта в руинах в самую снежную ночь Йоля. Почему, словно неправильные пчёлы, они полезли на дуб, и откуда к Вернону Роше в этот дивный праздник пришла такая инициативность и ловкость, а к беличьему командиру чрезвычайная острота пьяного ума, подсказавшая нарядить дуб одеждой. Когда ветка хрустнула, словно власть Фольтеста, эти и многие вопросы утонули в праздничном треске палок и лавине ругани, и в итоге остались погребены в кустах под огромным сугробом. Сидя на дереве, Коржик смотрел, как заклятые враги скатываются друг с друга, ворча и переругиваясь, стараясь не увязнуть в снегу по шею; как валятся на спины и замирают, глядя вверх. — Красиво, — вздохнул эльф, поддев Вернона локтем. — Заебись, — с угрюмой радостью подтвердил тот. Один из них смотрел на сияющее звездное небо, а внимание второго приковал развевающийся на верхушке дуба шаперон. Но одно их объединяло точно: наслаждение моментом. Старый год отдавал караул новому; редкие, но крупные снежинки падали вниз — прямо на них, пьяных, радостных и довольных. — Теперь желание, — лениво проговорил Иорвет, а после поймал ртом летящий с неба снег. Вид его сделался задумчивым. — Пусть an’badraigh aen cuach ждет каждую bloede arse, которая осмелится перейти нам дорогу. —… и пусть в бою никогда не переведутся стрелы, а меч будет острее беличьего языка. Коржик, все еще сидящий на ветке, только тяжело вздохнул и закрыл глаза, не видя смысла напоминать набуханным придуркам: такие желания никогда не загадывают вслух. В эту ночь бельчонок крепко утвердился во мнении, что этим двоим чужие правила вообще по боку, а свои собственные они изобрели по всем пунктам ебанутые. И играют ведь по ним, мятежные. До сих пор играют и продолжат играть впредь — лишь по ним.