Мы должны пройти свой путь сами

Сад был залит светом Лаурелин, листву дерева над головой маленького нолдо ласково шевелил ветерок, но ребенок не обращал внимания ни на одну из красот, которыми его мог порадовать Аман, полностью сосредоточив внимание на открывающейся ему гениальной системе. В ней присутствовали кубы, шары и еще одна форма, с которой он никогда раньше не сталкивался, и отец показал ему, как нужно вставлять эти деревянные предметы в пазы той же формы. Куда поместить шары, Келебримбор разобрался быстро. Кубы оказались упрямее, но после нескольких попыток юному эльда удалось найти для них отличные места. Однако оставался еще этот, последний предмет, с тремя заостренными частями, и несколько пустых ячеек. Как малыш ни крутил его, то одной стороной, то другой - казалось, предмет никуда не вписывался, и Келебримбор начал терять надежду и раздражаться. Маленький эльф посмотрел на отца, который сидел на скамейке рядом с ним, и тихонько захныкал. Он уже понял, что взрослые используют голоса для выражения чувств, при этом они издавали странные звуки и перемещали язык за губами, чтобы выговорить слова, но ребенок пока что не выучился этой премудрости. Он мог стонать, плакать или срыгивать по собственному желанию, смеяться или кричать — тоже, но, несмотря на многочисленные попытки, ему пока так и не удалось произнести ни одного слова. Его отец читал книгу, его пальцы расслабленно сжимали корешок. Услышав тихий плач, Куруфин нахмурился и посмотрел на сына. — Что случилось, Тьелпе? — медленно спросил он, отложив книгу в сторону. — Что ты пытаешься сказать? Желая показать отцу, каким разочарованием для него стала игра, эльфёнок ударил игрушкой о землю, издав еще один крик неудовольствия. — О, я вижу... Ты не знаешь, куда это поместить эту штуку, не так ли? — сказал Куруфин с мягким смешком. Поджав губы, ребенок посмотрел на небольшой предмет, зажатый у него в пальцах, и затем протянул его отцу. Игра была отцовским подарком, и Келебримбор подозревал, что Куруфин сам сделал эту игрушку. И из этого совершенно точно следовало, что отец был единственным, кто мог бы ему помочь. Но Куруфин покачал головой, отказавшись взять протянутое. — Ты должен найти решение сам, Тьелпе. Уверен, ты сможешь. Когда юный нолдо понял, что отец отказывается помочь и оставляет его наедине с этой страшной загадкой, у него перехватило дыхание, а серые глаза наполнились теплой влагой. — Айа..., — попытался сказать он, не зная, как правильно произнести. — Атья с тобой, Тьелпе, — улыбнулся Куруфин и протянул руку, стерев большим пальцем слезинки, которые покатились по маленькому личику. — Но ты должен продолжать пытаться. Я не мо... Прежде, чем он успел закончить фразу, Келебримбор разрыдался, его вопли разнеслись по саду. Куруфин встал со скамьи и опустился перед сыном на колени, осторожно притянув его поближе в тщетной попытке успокоить. Но ребенок был в ярости и решительно отстранился от мягких объятий отца. Смущенный Куруфин моргнул и поднял руки в знак мира. — Айааааа! Крошечные пальчики все еще сжимали игрушку, и Келебримбор делал единственное, что мог, чтобы выразить свое разочарование и гнев: он плакал и кричал, ударяя о землю маленькими кулачками. — Айаа! — Тьелпе, пожалуйста, — вздохнул Куруфин, не зная, что делать и как успокоить гнев своего сына. — У тебя есть все возможности научиться, — раздался позади него знакомый приятный и звучный голос, в котором сейчас звучали нотки веселья. Куруфин повернулся и, удивленно наморщив лоб, посмотрел на отца, но Феанор не обратил на сына внимания и подошел прямо к внуку, взяв его на руки. — Тсс, крошка... расскажи мне, в чем дело. Неужели отец до сих пор не понимает, чего ты хочешь? — Атар, — начал Куруфин, поднимаясь на ноги. Он знал, что отец просто шутит — Феанора легко выдавали глаза, — но ощутил неловкость и толику стыда. Куруфин почувствовал себя, словно ребенок, которого поймали с поличным. — Все в порядке, Тьелпе всего лишь привлекает внимание. Нежно поглаживая волосы Келебримбора, Феанор нахмурился. — Как же так? Ты недостаточно внимателен к нему, Курво? Не ожидал от тебя. — Он рассердился из-за игры. Тьелпе хотел, чтобы я ему помог, — Куруфин вздохнул и потянулся, чтобы забрать сына из рук своего отца. Но Феанор лишь крепче обнял Келебримбора и отвернулся, однозначно продемонстрировав сыну, что он не собирается отпускать ребенка. — Атар... У тебя что, нет дел на сегодня? — Я все уже сделал, — улыбнувшись, сказал Феанор и присел на молодую траву возле игры, посадив внука к себе на колени. Келебримбор перестал плакать, но его губы все еще обиженно дрожали. Свободной рукой он вцепился в одну из черных прядей Феанора, потянув ее в рот, а другой по-прежнему сжимал непонятную треугольную штуку. — Итак, что у нас тут, Тьелпе? Издав недовольные звуки, Келебримбор передал деду огорчившую его игрушку, и Феанор со смехом взял ее в руки. — Это причина твоего недовольства? Дай-ка я посмотрю. Широко распахнув глаза, Келебримбор внимательно наблюдал за тем как его дед взял странный предмет и нашел для него подходящее место. — Задача решена. — Он должен был сделать это сам, — недовольно сказал Куруфин, скрестив руки на груди. — Почему? — спросил Феанор. Он казался искренне удивленным услышанной репликой. — Он ведь еще мал, и ему нужно, чтобы кто-то за ним ухаживал и помогал справиться с трудностями. — Тьелпе должен научиться справляться с ними один, — нетерпеливо ответил молодой отец. — Я не всегда буду рядом, чтобы помочь. — Правда? — Феанор не сводил с сына взгляда, в котором любопытство мешалось с долей насмешки, обнимая Келебримбора одной рукой. — Ты собираешься его покинуть? Куруфин закатил глаза, пытаясь скрыть свое нетерпение. — Разумеется, нет. Но я же не могу быть рядом всегда, когда ему вдруг понадобится. — Разве я не всегда откликаюсь на твои просьбы, Курво? Куруфин замер, глядя на Феанора, взгляд которого теперь стал удивленным. — Я не это имел в виду, Атар. Как и все мы, Тьелперинквар должен научиться быть независимым, и твое вмешательство в этом не помогает. — Ты решил поучить меня воспитанию детей? Услышав подобный вопрос, Куруфин поморщился и отвернулся. — Тьелпе мой сын, а не твой. — Зато ты — мой сын, и до сих пор не в состоянии о себе позаботиться. Я не думал, что ты занимаешься ребенком один, — ответил Феанор, не обращая внимания на то, что Келебримбор жует его волосы. — Где твоя жена? — Решила провести день с сестрой, — он знал, что отец видит его насквозь и знает, как докопаться до правды, которую он не способен или же не желает увидеть. Куруфин ценил это в их отношениях, но временами страшно бесился. Обдумывая слова Феанора, Куруфин увидел, как он что-то достал из кармана. — Что ты... Атар, нет! Не обращая внимания на протесты сына, Феанор отдал внуку небольшую фигурку кошки, аккуратно раскрашенную в белый и коричневый. — Давай, Тьелпе, вытри слезы и поприветствуй своего нового друга. Расплывшись в широкой улыбке, Келебримбор неуклюже взял подарок и немедленно потянул его в рот. Он был уверен, что все красивые вещи приятны на вкус. — Атар, ему не нужно больше игрушек. Ты, мама, мои братья, семья моей жены… от них от всех он получает по два подарка каждый день! — Позволь мне побаловать внука, Курво, — усмехнулся Феанор, — а ему насладиться прелестями детства. Прояви терпение. Куруфин разочарованно вздохнул и поджал губы. — А почему я должен позволить тебе его баловать? В конце концов, меня ты никогда не баловал. Феанор медленно повернул голову, и в его серых глазах зажглась смесь веселья и удивления. — Я тебя не баловал? — повторил он со смешком. — Куруфинвэ, что за странные воспоминания ты сохранил от своего детства? Твоя мать целыми днями твердила, что я слишком тебя балую, что я избаловал всех своих сыновей. И я действительно не понимаю, в чем тут проблема. Куруфин не ответил. Он смотрел на отца, и впервые за много лет у него на лице появилось детское выражение: выражение обиженного ребенка, который отказывается признать очевидную истину. — Куруфинвэ, я баловал своих детей, и горжусь этим, потому что это отражало мою к ним любовь. То, что ее слишком много. Глядя на Феанора, Куруфин временно утратил дар речи. Конечно, он знал, что отец его любит, но тот не говорил об этом уже много лет, и он уже начал забывать, каково это — слышать подобное. Исполнившись гордости, он попытался подавить желание улыбнуться, но Феанор нежно на него оглянулся, да и Келебримбор выполз из дедушкиных объятий, чтобы добраться до ног отца, и обиженное выражение на лице Куруфина все же сменилось улыбкой. Он аккуратно поднял сына. Удобно устроившись на руках у отца, Келебримбор положил свободную руку на плечо Куруфину. Другая его рука прижимала к груди маленькую игрушку. Так как теперь все молчали, Куруфин нежно поцеловал голову сына и вытер грязь с его штанов. Успокоившийся ребенок улыбнулся, глядя на отца, чувствуя себя окруженным безопасностью и любовью. Зевнув, он положил голову на плечо Куруфину и тихо, но отчетливо произнес: «Атья».