гроза, тёплый плед и чон чонгук

Чимин сжал кулаки, слушая гневную речь своего парня. Его сердце больно билось, создавая кучу мурашек по всему телу. Он не любил ссориться с Чонгуком, конечно, иногда у них случались мелкие ссоры, но в этот раз они оба перегнули палку. — Прекрати уже делать из всего проблему! — прорычал Чон, со звоном ставя тарелку с едой на стол. Ну у какой пары не бывает ссор, думалось Чимину. Идеальных отношений не бывает и они тоже никогда вслух не озвучивали свои "проблемные места". Чимин вечно нагружал себя глупыми мыслями, а после занимался самобичеванием, которое Чонгуку жутко надоело и он просто взорвался. — Я лишь говорю то, что думаю! Почему тебе так сложно послушать моё мнение? — впервые за все их ссоры Чимин повысил голос. Ему хотелось рвать и метать от чуши, которую нёс Чон и если он думает, что Чимин просто так возьмёт и согласиться на это, то он глубоко ошибается. — Я лишь пытаюсь донести до твоей черепушки то, что, если всё раскроется, то будут проблемы, я не хочу, чтобы мои родители указывали мне, кого мне любить, а кого нет! Они обсуждали эту тему столько тысяч раз, но каждый раз приходили к одному выводу: "всему своё время", и Чонгук, кажется, решил, что время пришло. Они не могут и дальше скрываться от родителей, как делали эти полтора года. Чон всегда был хорошим сыном и ему хотелось получить благословение от мамы с папой на любовь с его Чимином. Почему-то он был уверен, что родители всё поймут и примут сына таким, какой он есть, ведь он, наконец, встретил человека, которому готов посвятить всю свою жизнь. — Я уверен, что твои родители всё поймут, — спокойно произнёс Чонгук, беря в руки палочки, чтобы начать есть. Чимин фыркнул и сложил руки на груди, удивляясь такому спокойному тону Чонгука. Как он вообще мог такое натворить? Взять и от имени Чимина пригласить на завтрашний ужин его родителей, чтобы всё разрешить. — Ты идиот, Чон Чонгук, если думаешь, что мои родители будут рады, — сквозь зубы произнёс Пак и громко хлопнул рукой по столу, приближаясь к лицу парня через стол. — Они заберут меня вместе с вещами обратно в Пусан и ты в чемодан, к сожалению, не поместишься. Так что готовься к тому, что в скором времени нам предстоит расстаться. Теперь доволен? — под конец своего небольшого диалога воскликнул Чимин, уходя в их комнату, громко хлопая дверью. Чонгук глубоко вздохнул, неаппетитно пережёвывая пищу, которая совсем не лезла в горло. С трудом проглотив, он взглянул в окно и увидел серые тучи, нависшие над их районом. Чон очень надеялся, что грозы не будет, ведь знает как Чимин её боится. . — Идиота кусок, — пробурчал в подушку Чимин, лёжа на животе в позе звезды и проклиная своего парня за всё, что было и не было. Пак прекрасно представляет реакцию родителей, он знает, что они до жути гомофобы и никогда не позволили бы сыну стать одним из этих "грязных людей". Тем не менее, Чимин осознал свою ориентацию уже в возрасте 14 лет, когда у него появилось особое желание поцеловать старосту класса. Сначала он всё сваливал на гормоны, прекрасно понимая, что сейчас у него переходный возраст и хотеть пробовать всё — это нормально. Но даже в 19, когда он поступал в университет, голубой оттенок из его жизни не исчез. Тогда-то и пришло осознание того, что ему стоит пересмотреть свои взгляды. Вроде бы рос в семье гомофобов, ему постоянно говорили об отвращении к таким людям, а потом он сам стал одним из них. Ну не ирония ли? — О не-е-ет, ну не надо, — захныкал Чимин, приподнимаясь на локтях и слыша, как начинает греметь гром. Через минуту сверкает молния и розоволосый тут же подпрыгивает, сворачиваясь клубочком, пряча перепуганное лицо в подушке. Он же смотрел сегодня прогноз и никакой грозы там не было, но как объяснить ливень, который сейчас барабанит по стеклу? Ах да. Чимин нашёл за что ещё можно проклинать Чонгука. Это ведь была его идея купить квартиру с таким огромным окном? Вид, конечно, несравненный, но не в грозу! Чимин взвизгнул, когда молния сверкнула прямо перед его окном и, так же обнимая подушку, скатился вниз, ложась на пол. Выглянув из-под кровати на окно, он облегчённо вздохнул, увидев лишь сильный ливень, а после вновь резко дёрнулся, кладя подушку на голову и закрывая ей уши от громкого удара грома. Всеми фибрами души Пак Чимин ненавидел гром и молнию, ну не считая ещё арахисовую пасту на завтрак, которую просто обожал Чонгук. Этот паршивец, наверняка, сейчас сидит там с довольной рожей наяривает свои бутерброды с этой гадостью, а о бедном пугливом хёне даже не вспоминает. Чимин любил Чонгука, очень любил, несмотря на его вечные шуточки про его рост или вторжение в личное пространство. Когда-то Чон привлёк его своими танцами, в то время Чимин был уже на третьем курсе, а младший был очень талантливым первокурсником. Они быстро сдружились, Чонгук был влюблён в танцы хёна, а Чимин с каждым днём всё больше влюблялся в него. Пак не помнит их первый поцелуй, за что ему, порой, очень стыдно, но отчётливо вспоминает, как тогда его щёчки приобрели пунцовый окрас и как Чонгук не хотел отпускать его руку в тот вечер. — Ух, надо постараться, — прошептал Чимин, ползя на четверинках к окну и, каждый раз сжимаясь в клубочек на полу, когда гремит гром. Наконец, добравшись до окна, парень привстаёт, намереваясь задёрнуть шторы, но неожиданно исчезают молния и гром, оставляя лишь ливень, бьющий большими каплями по стеклу. Чимин аккуратно садиться на пол, обнимая руками колени, на которых всё ещё покоилась подушка. Чимин очень странный, он знает это, но он любит вот такой вот дождь, шумный и красивый. Любит смотреть вниз, где снуют люди под цветными зонтиками, мечтая поскорее добраться до места назначения, любит сидеть, просто слушая этот шум дождя, успокаивающий шум. Сейчас после ссоры ему это и нужно было, а не страшный громкий гром и молния, которые только пугали его. Глупый страх детства. Парень думает о том, что, кажется, немного замёрз, а ещё думает о Чонгуке, и что, по хорошему, надо извиниться. Мелкий лишь хотел, чтобы всем было лучше, ведь видел как тяжело Чимину разговаривать с матерью, обещая, что совсем скоро познакомит их со своей избранницей. В такие моменты в Чонгуке играла ревность к какой-то там воображаемой любимой девушке, но все обиды тут же растворялись, когда Чимин своими маленькими ладошками брал его широкую ладонь и целовал каждый пальчик, а после засыпал сном младенца на его груди. — Эх, Чимин~и, Чимин~и, — произнёс голос за спиной и на плечи Пака лёг мягкий плед, который они вместе купили, как подарок себе на новоселье. В такие пасмурные и страшные для Чимина деньки они всегда вместе грелись под ним, шепча друг другу разные словечки, а чаще всего утешительные слова для Чимина, который дёргался буквально от любого звука. Чон присел за Чимином, обнимая того со спины. Неожиданный раскат грома и маленький хён буквально ревел на плече Чонгука, запрыгнув на него со страху. Они сидели на полу, обнимая друг друга, укрывшись махровым пледом слушали капли дождя и редкие раскаты грома, при которых Чимин вздрагивал, сильнее сжимая в объятьях любимого. — Зачем же ты сел сюда, если боишься, глупыш? — прошептал в розовую макушку Чонгук, целуя парня в мочку уха, которую он, наконец, освободил от проклятых серёжек. Чимин весь покрылся мурашками от такого приятного ощущения и немного расслабился, стараясь сесть поудобнее, чтобы Чонгуку не было так тяжело, но тот тут же остановил его, приказывая не двигаться, иначе либо он отдавит ему ноги, либо откроются потайные замочки в механизме организма Чона. Чимин на это мило хихикнул, чмокая парня в бархатистую кожу шеи. — Я думал, что грома не будет больше, — по-детски мило произнёс Чимин, маленькими пальчиками перебирая волосы на затылке парня. — А ещё я думал, что ты обиделся навсегда. Чонгук теснее прижался к хёну /казалось бы, куда уж теснее/ и начал наглаживать его спину в успокаивающем жесте, потому что снова за окном прогремело страшное явление природы. На этот раз звук был не таким громким, так что можно было утверждать, что скоро выглянет солнышко и все тучи рассеются. — Не обиделся, — произнёс Чон, отстраняясь от старшего и прикасаясь к нежной щёчке. Чимин смущённо отвёл взгляд, неловко поправляя шнурочки от капюшона толстовки Чонгука. Тот улыбнулся, поднимая Пака за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — Всё будет хорошо, это будет как гроза. Понимаешь? Сначала будет очень страшно, во время того, как будешь рассказывать правду ты так же будешь готов свернуться клубочком от страха, но после наступит момент, когда гром затихнет, страх уйдёт и начнётся ливень — это будет то самое ожидание ответа, это будет сильно, громко и больно, от осознания того, что родители могут не понять. Но... но знай, что, если даже после дождя солнце так и не выглянет, я буду с тобой. Мы пройдём это вместе, хён. Чимин улыбнулся, стараясь скрыть скопившеюся влагу в красивых глазах, но не смог. Чонгук вытер небольшую слезинку, всё-таки скатившеюся по щеке и нежно прикоснулся к мягким губам. — Я люблю тебя, — прошептал Чимин, обрывая поцелуй и тут же крепко обнимая своего Чонгука. Он уверен, что объятья Чонгука — лучшее лекарство от страха, даже гром, прогремевший сейчас не испугал Чимина, потому что младший был рядом и дарил своё тепло. — Я тоже люблю тебя, хён, и не смей больше плакать, понял меня? — сначала нежно, а потом с лёгким укором произнёс Гук, проводя кончиками пальцев по шее розоволосого. Чимин тихонько захихикал, увиливая от прикосновений, а Чонгук, кажется, только что нашёл ещё одно слабое место хёна. А он-то всё думал, неужели его Чимин~и совсем не боится щекотки? — Будешь горячий шоколад? Я приготовлю, — прошептал Чимин, а Чонгук улыбнулся, активно кивая головой. — Только без своих замашек с арахисовой пастой! — Ну хё-ён. Чимин заливисто засмеялся, взъерошивая волосы своего маленького мальчика. Они определённо будут счастливы.