***
Снова заскрипела дверь, раздались шаги, и весёлый голос надо мной спросил: — Эй, беленький! Пить хочешь? И на голову полилось что-то. Судя по отсутствию запаха, действительно вода, и я жадно ловил прохладные капли. Тут же раздался другой голос: — Ну и какого беса ты на него воду тратишь? Ему всё равно недолго осталось. На кой чёрт его привезли? Ходи теперь, карауль, и жди, когда он откинется. — Беленький! — звал первый. — Ты живой ещё? Чего не шевелишься? Не орёшь, не проклинаешь. Боишься? Ну, это правильно. Хоть бы ушёл, хоть бы ненадолго оставил меня в покое! Болит всё! — Ну, что молчишь-то? — не унимался весельчак. — Э-эй? Звать тебя как? У меня таких беленьких не было, я тебя долго вспоминать буду… Тебе уже сказали, за что ты здесь? Нет? Скажи спасибо Дирку — своему ублюдочному дружку-покойничку. Вард с ним разделался, теперь твоя очередь. Он ещё долго глумился и звал меня, легонько пинал ногой и расписывал в красках, что со мной сделают. Как будут выдавливать глаза и разбивать пальцы молотком. И когда я сдохну, меня не отвезут назад — слишком много чести. Моё тело просто выкинут псам. Я не слушал его. Значит, здесь я из-за Дирка. Я не знаю, за что его убили, но, должно быть, сильно ненавидели, раз не успокоились. Прознали про меня, и теперь жаждут продолжения. Мне всё равно. Моя личная боль ни с какими пытками не сравнится. Она давит, разрывает грудь и не даёт дышать. Боль поселилась во мне ещё до того, как я сюда попал. С того момента, как я увидел мёртвое тело Дирка.***
Его тогда нельзя было сразу узнать. Кожа была содрана — Дирка долго волокли за машиной на верёвке, лицо изуродовано до неузнаваемости, и я только надеялся, что он уже был мёртв к этому времени. Алан успел увидеть его первым. Он тогда подбежал ко мне и схватил меня за плечи, не давая идти дальше: — Не надо, Кейто! Не ходи туда! В глазах у него был ужас, и я сразу всё понял. Закричал страшно и стал рваться из его рук. На помощь к Алану подбежал кто-то ещё, меня скрутили и унесли домой на руках. На похороны тоже не пустили, боялись, что я брошусь в погребальный костёр или сойду с ума. С ума я не сошёл, а вот умереть хотел.***
Охранник снова полил меня водой. Ему было скучно и начинало раздражать, что я не подаю признаков жизни. — Какого чёрта ты к нему лезешь? — злился второй. — Я вообще не понимаю, зачем надо было мотаться в такую даль за заморышем. Добро бы красотку какую привезли. — А мне нравится, — смеялся первый. — Отмыть только. — Ну давай, полезай к нему! Оба загоготали, довольные шуткой, и вдруг разом заткнулись, услышав шаги в коридоре. — Привезли? Вытаскивайте его! Охранник отстегнул цепь, выудил меня за шкирку из камеры и бросил на пол в коридоре. — Уроды! — выругался новый голос надо мной. — Какого чёрта! Сказано было — не бить! — Это не мы, — испугались стражи. — Это ребята постарались, когда везли. А мы и пальцем не тронули, заковали только. — Несёт от него, как от помойки! Ну-ка, Майк, принеси воды! Я попытался встать, но едва выпрямился, как меня окатили из ведра и под напором воды меня откинуло к стене. Охранники, не выдержав, прыснули. Тот, пришедший, тоже засмеялся. Убрав с лица слипшиеся волосы, я на него посмотрел. Очень высокий и статный, очень красивый — волосы блестели, как золото расплавленное. Нарядный, выглядел будто принц. Смеялся, но синие глаза оставались холодными. Стало быть, Вард — собственной персоной. — И смотреть-то не на что, — сплюнул он. — Ни рожи, ни кожи! Поганка бледная! — наклонился ко мне и злоба исказила красивое лицо. — Твой любовничек сейчас в аду, и ты в скором времени к нему присоединишься. Что уставился? Полезай назад, — велел синеглазый. — Там теперь твоё место, и молись, чтоб сдохнуть быстрее.***
Они пришли с севера много веков назад — могучий, воинственный клан волков, сметающий всё и всех на своём пути. Осели на побережье, и со временем там вырос город, но их по-прежнему называли Кланом Северных Волков или просто Северянами. Кто-то из наших там бывал. Говорили, что город огромен, и там кого только нет — от медведей до львов, даже люди, говорят, живут. Мне интересно было бы на последних посмотреть. Кроме себя самого, я людей никогда не видел. Вард, их нынешний вожак, обосновался в замке на холме, откуда весь город как на ладони.***
Наша стая была малочисленной и жила уединённо. В посёлке на кого ни ткни, каким-нибудь родственником окажется. Правда, у меня родни не было. Да и стая, хоть я и называл её нашей, моей никогда не была. Мать мою нашли у леса, избитую и беременную. На все вопросы она молчала и отворачивалась, даже имя своё не назвала, и умерла через день после моего рождения. Были долгие споры старейшин о том, можно ли меня оставить в стае или выкинуть в лес, но в конце концов сжалились, и меня усыновила семья Алана. Приятелей у меня не было. Водить дружбу с человеком волчатам не хотелось. Ну, и внешность моя ещё подвела. Если бы я был крепким, сильным и быстроногим, как они, может, был бы какой-то шанс. Но я худой и тощий, кожа почти прозрачная, а волосы, брови, ресницы — белые, как молоко. И глаза до того бледно-голубые, что тоже кажутся белыми. Другие ребята только дразнили с самого детства и прогоняли. Хорошо хоть Алан заступался — мой сводный брат. Приёмный отец на мои жалобы лишь руками разводил.***
Дирк был из тех, кого называют перекати-поле. Появлялся ненадолго и исчезал. За ветром, как он говорил. А у нас его называли бродягой. Меня он вытащил из лап пьяницы Крейга. Последний пристал ко мне средь бела дня, пытался слюнявить меня своим вонючим ртом, и воняло от него мерзко. Трезвым он бы, может, и не сунулся, но в тот день здорово нализался, раз лез ко мне в штаны практически посреди улицы. Его дружки были здесь же. Ржали и давали советы, как меня нагнуть поудобнее. За изнасилование несовершеннолетнего можно было и жизнью поплатиться, если отец жертвы обидчика на поединок вызовет. Но когда тебе исполняется восемнадцать, отвечаешь за себя сам. А не сможешь — значит, останется только забиться в уголок и скулить. А потом всем подставляться — где один, там и остальные. Мне уже исполнилось… Как появился Дирк, я не понял, занятый тем, что яростно сопротивлялся и пытался достать ногтями до глаз Крейга. Он, сука здоровая, держал меня одной рукой, легко, словно играючи, а второй лапал. Я умудрился расцарапать ему щёку, и он взбесился. Двинул мне в челюсть так, что чуть голова не оторвалась. — Хули трепыхаешься, заморыш? — шипел Крейг, выворачивая мне руки. — Кому ты нужен-то ещё, выродок? Спасибо скажи, что хоть кто-то внимание обратил. Смеющиеся дружки Крейга внезапно смолкли, но он, озлобленный и распалённый, ничего не замечал, и только взревел, когда меня вырвало из его лап и отшвырнуло в сторону. Я сидел на земле и щупал голову, а в паре метров кого-то от души возили мордой об стену. Через минуту сильные руки меня подняли и потащили к фонтанчику на маленькой площади. Когда я проморгался, увидел совсем близко загорелое обветренное лицо и смеющиеся карие глаза. — Ух ты какой, словно из снега вылепили! Я видал людей, но на тебя совсем не похожие. А я вовремя, да? Он тебя прямо на улице распечатать собрался. Ты бы хоть поорал для разнообразия. — А смысл? — буркнул я. — Будто кто поможет. Он нахмурился: — Вот как? Ну, больше не сунутся, забудь. Дирк быстро дал всем понять, что будет, если меня тронут, и ко мне начали относиться с каким-то подобием уважения. Только приёмные родители не радовались за меня и уговаривали подумать хорошенько. — Дирк славный парень, — говорил отец. — И любит тебя. Но вот только свободу он любит больше. Он никогда не осядет на одном месте и бродягой будет всю жизнь. В один прекрасный день ты устанешь просыпаться в дешёвых отелях, в Богом забытых местах. А ещё хуже, если однажды ты проснёшься один. Конечно, твоя семья всегда будет ждать тебя. Но, пожалуйста, подумай ещё. Я не думал, я летал на крыльях любви, как бы глупо это ни звучало. Мы бродили по лесу, купались в маленькой речушке. Там он стал моим любовником, и я строил самые радужные планы. Увы, долго вместе нам не суждено было быть. Дирк уехал проведать родню в соседний городок и не вернулся. Нашли его истерзанное тело. Отец сказал, что это почерк Северян — именно они любили так разделываться со своими недругами. Если бы я был таким, как Дирк, я бы отомстил. Но мне, жалкому человечку, оставалось лишь рыдать. Дома уговаривали поскорей забыть Дирка, что свет клином на нём не сошёлся, что я ещё очень молод, и, возможно, найду настоящую свою пару, и бла-бла-бла… Да кому я был нужен? Я не мог слушать, уходил в лес или к реке, и сидел часами, глядя в никуда. Там, на берегу, ко мне и подошёл незнакомый парень, якобы, дорогу спросить.***
Сколько я просидел в подземелье, не помню, дни и ночи тут слились воедино. Вард больше не появлялся, и на том спасибо. Видеть его холёное лицо мне не хотелось. Хотя… хотелось, конечно, знать, за что он убил Дирка. И за что его так сильно ненавидел, раз даже после смерти не может успокоиться и взялся за меня. Я не оборотень и меня не вызовут на поединок. Здесь я свой конец и встречу. Охранники кидали объедки, ставили воду. Но не пытали, как обещали, и не били, и я подумал, что просто буду гнить заживо. Но однажды снова выволокли наружу. Здоровый плечистый мужик в простой одежде появился вместо знакомых уже стражей, легко, словно пушинку, вытащил меня и повёл за собой. Силой и мощью от него так и пёрло, хотя я плохо чувствовал — от голода голова кружилась и я периодически заваливался на него. В конце концов, он взял меня на руки и понёс. Нескончаемые коридоры, лестницы, двери, и вдруг яркий солнечный свет больно ударил в глаза. Я вскрикнул хрипло, закрыл лицо руками. Хмурый здоровяк молча пронёс меня через несколько богато убранных комнат, и мы оказались в ванной. Большое зеркало отразило грязную фигуру, волосы слиплись в сосульки. Даже смотреть противно. Молчаливый слуга снял с меня заскорузлую одежду и долго держал под струями горячей воды, пока не смыло все ошмётки дерьма, и потом посадил в большую ванну с шапкой пены. Тёр, поливал гелями и шампунями, снова тёр. Когда вытащил из воды, облил ароматной водой, понюхал, скривился и снова сунул в воду. Словом, когда водные процедуры закончились, я, и без того слабый, совсем обессилел, даже стоять не мог. Тогда он завернул меня в большое полотенце и отнёс в комнату. Там жарко пылал камин и был сервирован маленький стол. Серебро ярко блестело, переливался хрусталь и запах от жарко́го шёл такой, что в глазах темнело. Слуга, всё так же молча, посадил меня за стол и поставил тарелку с едой. Странный мужик — больше на медведя похож, чем на волка. Здоровый, коренастый, руки как лопаты. Но мне тогда не до разглядываний было — есть хотел ужасно и вцепился зубами в кусок мяса. Кайфовал, правда, недолго — желудок скрутило и всё заглоченное фонтаном рвануло обратно. Прислужник сдёрнул меня со стула, и через секунду я уже блевал над унитазом. — Какая доброта! — сказал я, отдышавшись. — Сейчас хозяин узнает, как ты меня обхаживаешь — обоим вломит. Зачем ты меня вообще вытащил? — Хозяин? — удивился мужчина. — Какой хозяин? — Вард. Он сказал, что моё место там… внизу. — Вард — это я.***
Что было дальше, я почти не помню. Смутные обрывки только, как меня снова куда-то несли, укладывали. Проснулся я в огромной кровати с деревянными столбиками и балдахином. Я такие только в кино видал. Сама комната тоже очень большая и богато обставленная. Старинная мебель странно сочеталась с современными светильниками и техникой. Сквозь окна ярко светило солнце. Я долго соображал, где нахожусь, пока не вспомнил. Новый хозяин не заставил себя ждать. Словно почувствовал, что я проснулся, и пришёл. Я плохо запомнил его вчера, зато разглядел сейчас. Не зря он напомнил мне медведя — огромный и коренастый и, похоже, очень сильный. Коротко стриженные русые волосы и глаза цвета стали. Несколько минут мы смотрели друг на друга, и под его взглядом я начал отодвигаться, пока не оказался прижатым к изголовью. — Не бойся, белячок, не трону, — сказал наконец Вард. — Я одежду тебе принёс. Не слишком хотелось вылезать из постели, но он ждал, и я послушно выбрался, подавив желание прикрыться. Но вспомнил, что вчера он уже видел меня без одежды, так что глупо стесняться. — Какой же всё-таки маленький! — засмеялся Вард. — Здесь, в городе, много людей, но чтоб такие игрушечные! Он подошёл было и уже руку протянул, но я дёрнулся назад и шлёпнулся обратно на кровать. Он засмеялся громче, но трогать больше не стал.***
Одежда, что он принёс, была дорогой и, к удивлению, моего размера. И завтракать меня повели не с прислугой, а с хозяином. Кроме него ещё двое за столом сидели: знакомый уже синеглазый красавец из подвала и похожая на него молоденькая девушка. Она смотрела с любопытством, а синеглазый с брезгливостью. — Зачем он тут? — спросил он было, но натолкнувшись на взгляд Варда, заткнулся. — Это мой двоюродный брат Алекс, — пояснил мне Вард. — И Лина, его младшая сестра. Садись. Есть хотелось ужасно, и желудок громко об этом напомнил. Алекс фыркнул и демонстративно отвернулся. Сестра его, похоже, ненавистью ко мне не пылала, потому что дружелюбно улыбалась, разглядывала, как экзотическую зверушку, и в конце завтрака попросила Варда: — Отдашь его мне? Алекс яростно полыхнул глазами и уже рот открыл, но Вард вдруг ударил кулаком по столу, и Алекс осёкся.***
После завтрака Лина показала мне замок. Хотела, наверно, поразить роскошью, но я смотрел угрюмо и молчал. — Не хмурься, — теребила меня за руку девушка. — Тебе здесь понравится. — Не понравится. Зачем я здесь? Если убивать не собираются, почему домой не отпустят? — Вард так захотел, — беспечно ответила Лина. — Его приказы не обсуждаются. — Я не понимаю. Я ведь здесь из-за Дирка, верно? Сначала в подвале держали, теперь как принца разодели. Алекс меня ненавидит, а ты нет. И Вард… Что происходит? Девушка нахмурилась и кусала губы. — Спрашивай у Варда, я не хочу это вспоминать. И отмахнувшись от остальных вопросов, повела дальше показывать замок.***
В этот день я пытался выяснить правду, но все словно воды в рот набрали. Охранники в доме на меня ноль внимания, как на насекомое какое назойливое. Алекс, встретив меня в коридоре, так глазами сверкнул, что я попятился: — Твоё дело теперь задницу моему брату лизать и благодарить, что ты здесь, а не на дыбе, — процедил он. — Объяснения ему подавай! Иди к Варду — пусть он объясняет, а мне лучше не попадайся! К Варду в тот день я не пошёл. Я смотрел на него и видел, как он с Дирком расправляется, как приказывает его к машине привязать и волочь много километров. А на меня теперь смотрит, как на котёнка какого-нибудь. И не знаешь, куда от этих взглядов деваться. А ещё пристаёт, что я мало ем. Руки трогает, словно проверяет — много ли мяса за день наросло. Два дня я выдержал, но в конце концов зашёл к нему, сел и уставился в упор. — Когда меня домой отпустят? — Когда? Когда-нибудь отпустят. — Я хочу сейчас! Ты меня освободил, так зачем держишь тут? За что вы убили Дирка? Вард улыбаться перестал: — Твой… приятель совершил преступление и был наказан. За что — тебе не надо знать. О мёртвых плохо не говорят. Забудь о нём. — А я? Со мной что? — Разве тут плохо? — При чём здесь плохо? Да, плохо! Я не собираюсь жить тут и делать вид, что всё в порядке! Тебе, может, поиграть захотелось в добренького, но я игрушкой убийцы не стану! Вы оба убийцы — ты и твой брат! Вы пытали Дирка и убили его! А теперь все делают вид, что ничего не произошло! Глаза Варда полыхнули яростно: — Да, я убийца, а Дирка, верно, святым считаешь? А святым девчонок насиловать разрешается? — Что? — Я не хотел говорить, — устало сказал Вард. — И другим не велел, хотя Алекс и хотел. Ты так обожал своего Дирка, что я решил оставить его в твоей памяти хорошим человеком. Он изнасиловал Лину. — Врёшь! — я задохнулся от ужаса. — Знаешь, может, он и любил тебя, белячок, но стать моим родственником ему захотелось сильнее, — сказал Вард. — Этого многие хотят, но до такой мерзости он один додумался. Дирк из той породы, на которых женщины вешаются и такие глупыши, как ты. Он был свято уверен в своей неотразимости и стал очаровывать Лину. А она не повелась, и он, не ожидавший отказа, изнасиловал. Он помолчал: — Да, Кейто. Дирк решил, что после этого она никуда не денется. Не знаю, каким местом он думал. И никто, кстати, его не пытал — это был обычный поединок. А валяясь в луже собственной крови, эта паскуда ещё и смеялась. Позже, в телефоне, Алекс нашёл твои фотографии и велел привезти тебя. Ал проболтался случайно, а то я бы и не узнал, что за гость у нас в подвале. Алекс очень любит сестру, кроме неё больше у него нет никого. Ну и я, конечно, но она-то родная. В ярости своей он долго успокоиться не мог, хотел ещё на ком-то злость выместить. Вард замолк, а я сидел, как пришибленный. Дирк, спасший от изнасилования меня, сам это сделал! В голове не укладывалось! Путаясь в словах и отчаянно жестикулируя, я пытался объяснить. Вард выслушал молча и пожал плечами: — Теперь он этого не объяснит. Но тебя отсюда не выпустят, Кейто. Пока Алекс не успокоится.***
— Пойдём купаться, Кейто! — звала меня Лина в бассейн. — Сидишь взаперти уже второй день — носа не показываешь. Мне было стыдно смотреть ей в глаза. Вроде и не виноват ни в чём, а всё равно. Вард строго-настрого запретил напоминать ей про Дирка. Лина этот эпизод из своей головы вычеркнула и жила счастливо. Я бы не смог. И я старательно улыбался и плёлся за ней.***
Нелегко было привыкнуть к этому громадному дому и его обитателям. Алексу старался не попадаться на глаза, а с Линой дружил. Ей было скучно, и она радовалась мне, как единственному другу. Мы целыми днями купались в бассейне или гуляли. Иногда и в город ходили — разумеется, с охраной. Я в городах ни разу не был, только по телевизору видел, и был шокирован поначалу невероятным количеством домов и оборотней. Видел и людей иногда, но подойти и поговорить охранники не разрешали. Вард целыми днями занят был — в основном, тоже в городе пропадал. В огромном скоплении самых разных представителей оборотней постоянно были какие-то свары, и то и дело требовалось вмешательство вожака. И в само́м замке тоже постоянно тёрся разный народ — дел у Варда было по горло. Но если он видел меня, одного или с Линой, то даже торопясь куда-то, всё равно останавливался. Спрашивал что-нибудь, и обязательно или по щеке проведёт, или волосы растреплет. Его прикосновения напрягали меня. У меня появился целый шкаф одежды, и какой одежды! Таких дорогих и красивых вещей у меня никогда не было. И помимо этого меня почему-то постоянно заваливали подарками. Стоило взглядом зацепиться за какую-нибудь безделушку — она тут же оказывалась моей. Я отказывался, но меня и не слушали, и в результате моя комната была битком забита. Ещё ему нравилось сажать меня рядом с собой и разговаривать. Он часто спрашивал меня о моей жизни. Сначала я отвечал односложно, но незаметно втягивался в разговор. Он часто шутил, пытался рассмешить. Сам не заметил, как к нему привык, перестал шугаться. Порой и вовсе забывался, млел под его рукой, когда он перебирал мои волосы, потом, опомнившись, торопливо отодвигался. Он был справедливым, и в городе, как я слышал из разговоров слуг, его уважали. Вард любил брата, хоть они и ссорились порой отчаянно, и обожал сестру. «Наверно, много кто мечтает о нём, — думал я часто. — И кому-то он будет хорошим мужем». Ещё мне нравилось смотреть на него в волчьей сущности. Когда он обратился при мне первый раз, я обалдел. Не просто огромный — он был колоссальных размеров. Пепельно-серый, и глаза его, обычно тоже серые, переливались от жёлтого до чёрного.***
Так прошло две или три недели. Алекс вроде угомонился. Видел, что его сестре со мной нравится общаться, и плюнул. А может, старший брат мозги ему промыл наконец. О Дирке я сам себе вспоминать запретил. Хоть и нелегко, но я гнал прочь все мысли о нём. Хватит. Вард по-прежнему пропадал целыми днями и по-прежнему отказывался отпускать меня домой. Не то, чтобы я обратно рвался, я там никому не нужен, кроме Алана и родителей. А по ним я иногда скучал.***
— Я что, навсегда здесь? — спросил я у Варда. Мы сидели вдвоём в гостиной. Точнее, он полулежал на диване, а я валялся на ковре рядом. Мы выпили немного, и теперь у меня слегка шумело в голове. Горел камин, и было очень уютно лежать вот так, под треск поленьев, и ни о чём не думать. Но мысли в голову всё-таки лезли. — Тебе вроде нравится здесь, — удивился Вард. — Нравится, но я не понимаю, для чего ты меня держишь. — Не понимаешь? — усмехнулся Вард. Поднявшись, он подошёл к столу. Плеснул вина в бокал и скользнул ко мне на ковёр. Рука его привычно зарылась мне в волосы, скользнула по спине. — Я надеялся, что ты давно всё понял, Кейто. Не маленький вроде. И причин ненавидеть меня у тебя больше нет. Я отпил ещё из предложенного бокала и попытался собрать расползающиеся мысли в кучку, но не получалось. Тепло и блаженство расползлись по телу, и я с трудом сдержал вздох. — Я… не хочу… — Может, мне тогда сделать, чтоб ты захотел? — спросил Вард. — И прямо сейчас. Всего несколько маленьких капель одного волшебного средства заставят тебя скулить и умолять. — Ты этого не сделаешь! — Уже сделал, — улыбнулся он. — Разве не чувствуешь ничего? Я сглотнул. Единственное, что я чувствовал, что мне вдруг стало очень жарко. — Скоро ощутишь, как твоё сердечко забьётся и кровь забурлит. Не вырывайся, Кейто, иди ко мне. В ответ я встал и попятился. Если бы Вард силой взял, это хотя бы понятно было, но чтоб я сам ему отдался? — Кейто! — снова позвал Вард, вставая и улыбаясь. — Не противься. Я головой замотал и зажмурился. Сила его меня накрыла с головой. А затем шаги — и горячие ладони огладили плечи, потянули прочь одежду. Я задрожал и попытался оттолкнуть, но мои руки скользнули по его плечам и повисли. Моё тело просило, требовало ласки и любви, и я ничего с собой не мог поделать. Вард обжигал поцелуями кожу, а сердце билось так сильно, что я начал задыхаться. — Обними меня, Кейто, — шептал он. — Мы ведь оба этого хотим. «Неправильно, неправильно, — думал я, обнимая его. — Я ничего не могу с собой поделать…» Ноги подкосились, но я тут же был подхвачен мощными руками и уложен на широкую постель. И сам вцепился в него, и прижимался крепко. Вард не торопился, долго ласкал, не пропуская ни сантиметра моего тела, готовил, будто в первый раз. Я плавился и сходил с ума от удовольствия под его огромными горячими руками. Он что-то шептал и целовал меня, и я отвечал. То, что было после, невозможно объяснить. Разве это можно описать словами? Только стонами и криками, безумными взглядами, фейерверком в голове и наслаждением в теле.***
— Это нечестно. Ты не должен был… — шептал я после, уткнувшись в подушку. — Тебе было хорошо со мной. Зачем переживать? — Это не я. Это дурь, которую ты мне в вино подсыпал. — Ничего я не подсыпа́л, — вздохнул Вард и подгрёб меня ближе. — Ты давно меня хочешь, просто боишься себе признаться. Я ведь не слепой, и нюх не потерял, всё видел и желание твоё чувствовал. И то, как тебе нравились мои прикосновения. Ты трусишка, Кейто, и я тебе просто немного помог. — Неправда, — шокированно сказал я. — Ты даже не сопротивлялся. Расплавился от первых же прикосновений и сам отвечал на мои поцелуи. И я знаю, что ты не представлял его на моём месте. Ты думал обо мне, а о нём ни разу не вспомнил, ведь так? Дальше я не слушал. Спрятал голову под подушку и завыл. — Глупый ты белячок, — обнимал меня Вард. — Неужто жалеешь? Я не отвечал — рыдал взахлёб. — Ну что ты, — голос Варда стал растерянным. — Кейто, зачем? — Не трогай ты меня! — выл я. — Никогда больше не прикасайся! Вард разжал руки: — Как скажешь…***
Спать я ушёл к себе, но всю ночь ворочался без сна. Мысли разбегались во все стороны. Было горько и обидно. Вард не лгал, какой ему смысл? Никакого наркотика не было — я сам, по своей воле отдался ему, и стонал, как последняя шлюха, в его руках. Нечестно, неправильно… Я должен был сопротивляться до последнего, а я… я просто ничтожество. Я всхлипывал, размазывая слёзы по лицу, то жалел, то ругал себя…***
Завтракать я не вышел, и Вард пришёл ко мне сам. Я сидел на подоконнике, обхватив колени руками и от него отворачивался. Вард сделал движение, словно до волос дотронуться хотел, но не решился. — Хочешь теперь прятаться от меня? — вздохнул он. — Я не трону… Но хочу, чтоб ты понял… Я очень люблю тебя, Кейто. Как только увидел в подвале. Тебя под слоем грязи и разглядеть было трудно, только глаза твои… Такие огромные и обречённые… Он всё-таки коснулся меня и отвёл прядьсо лба. — Потом ты дрожал, когда я нёс тебя наверх, и я тогда уже понял, что не отпущу тебя, белячок. А ещё я видел, как ты на меня смотришь. Почему нам не быть вместе, что тебе мешает? Твоя глупая влюблённость? А была она? Он спас тебя, первый, кто внимание обратил, ты и растаял. Небось, всю жизнь с ним уже распланировал. Я молчал, и Вард, сев рядом, взял меня за руку, грея в своих. — Что бы ни было, зачем сходить с ума и страдать по покойнику? Зачем любить мёртвого, когда рядом есть живой, и он тебя любит? Можешь не отвечать сейчас, но прошу, подумай. Я уткнулся в его руки и заскулил: — Я не зна-а-аю… Потом он долго баюкал меня в своих огромных руках, приговаривая: — Глупый, маленький белячок. Всю ночь, наверно, плакал? Не надо мне было тебя ночью отпускать — напридумывал себе всякого. Я сам извёлся весь. И я не хочу отпускать тебя. Твоя семья может приехать сюда, в город. Дом им купим. Я молчал. — Кейто, скажи что-нибудь. Ты хоть что-то чувствуешь ко мне? — Да, — неожиданно хрипло сказал я. — Только не торопи меня. — Не стану, конечно. Я могу ждать сколько хочешь…Эпилог
«Сколько хочешь» — это один день. Конечно, он не выдержал и вечером затащил в свою спальню. Я и не сопротивлялся — мне хотелось быть с ним, хоть и смущался, и краснел. Алекс смотрел кисло, но рукой махнул. Лина радовалась, как ребёнок — всё время обниматься и тискать меня лезла. Из спальни своей Вард меня уже не выпустил. Мои пожитки и подарки незаметно переехали в его комнату. Поначалу странно было осознавать, что я уже не пленник. За мной уже не следит охрана — разве только в городе, где на меня чуть ли не пальцем до сих пор показывают. И пусть членом стаи я никогда не стану — ведь я всего лишь человек — зато стал членом семьи. Здесь теперь мой дом, и мои приёмные родители рядом… И Вард.