В рамках разумного

Дофламинго лежал на диване и читал. Или притворялся, что читал. Ло просидел с ним в библиотеке несколько часов, но так и не смог понять. Дофламинго переворачивал страницы, усмехался чему-то себе под нос, но его лицо было в тени, и вычислить, куда он глядит, у Ло никак не получалось. Он листал книгу, о которой давно мечтал и которую, стоило Ло заикнуться, Дофламинго откуда-то притащил. После возвращения к Дофламинго недостатка в материале для экспериментов Ло тоже не испытывал. Стоило только захотеть ― Дофламинго уже манил пальцем, чтобы показать кое-что интересное и такое желанное. Он был как фея-крестная. Любящая, ебанутая и удивительно щедрая. Будь Ло наивнее, подумал бы, что Дофламинго просто рад его возвращению, но все было гораздо хуже. Дофламинго подлизывался. Пока ничего не просил, но Ло был уверен, цена за такую щедрость будет неподъемной. Ло несколько раз пытался заговорить об этом, но Дофламинго всегда выкручивался и менял тему. Ло думал, что узнавал Дофламинго лучше. Очень давно его предостерегали: не пытайся его понять, иначе он затянет тебя, как самый сложный ребус. Не пытайся говорить с ним и думать, что он хоть насколько-нибудь правдив, что ему есть до тебя дело. Забудь и беги дальше, не останавливайся, потому что он как самый опасный яд ― одной капли для гибели страны будет достаточно, не говоря уже просто об одном человеке. Ло столько раз повторял эти слова про себя, что они перестали быть важными, исказились. Обернулись какой-то чертовщиной, сродни заклинанию. Он повторял и все больше попадал в западню любопытства, которое раздирало его изнутри. Хотелось найти ответы, хотелось, чтобы с детства заученные слова оказались не просто словами. Вместо того, чтобы читать, Ло пялился на Дофламинго. Тот согнул ногу в колене и положил на нее книгу, как на подставку, будто прячась. Все остальное, кроме лица, Ло было отлично видно. Дофламинго покачивал другой ногой, как под музыку. Ло зацепился взглядом за его стопу. Луч солнца падал на нее, и кожа на ней казалась совсем нежной, золотисто-розовой, будто Дофламинго в жизни ни шагу не сделал по земле. Его тапки некрасиво валялись под диваном. Ло хотелось приблизиться и поставить их ровно. И, может, еще случайно коснуться его стопы, чтобы понять, такая ли она, как кажется. Дофламинго качнул коленом и захлопнул книгу. ― Ты не читаешь. ― Ты тоже, ― мгновенно огрызнулся Ло. Ло не любил, когда его заставали врасплох, Дофламинго был мастером это делать. Однажды он сказал, что растерянный Ло выглядит забавным. Ло поправил воротник и шейный платок, и уставился на Дофламинго в ответ. ― О чем ты думаешь, Ло? Дофламинго вытянул ноги и закинул одну на другую на подлокотник дивана. ― Скучно здесь. ― Час назад твои глаза горели, а теперь ты снова самое унылое существо на планете. Что еще тебе нужно? Ты можешь делать все, что хочется. В рамках разумного, конечно. Когда-то Ло думал, что понял Дофламинго. Знал, что он такое. Как ошибался, он осознал только после возвращения. «В рамках разумного» Дофламинго могло значить скорее распотроши кого-нибудь или уничтожь маленький остров, чем просто иди напейся и поприставай к Детке. Понятного просто опасного Доффи из прошлого уже не было. Осталось вот это, равнодушное, жестокое и безумно любопытное существо. Что у него на уме – непонятно. Влезть бы к нему в голову – но он скорее сам выебет в мозг. А Ло будто когтями внутри драли каждый раз, когда он начинал думать о Доффи. Назвать бы его так, посмотреть, как он довольно оскалится, да язык не поворачивался. Ло хотелось переставить чертовы тапки Дофламинго, а потом добраться до него самого. Может, сначала даже не до мозгов, просто добраться тоже было бы неплохо. Любые части Дофламинго вызывали у Ло злость и любопытство. Если бы Дофламинго сейчас был без сознания, то Ло бы точно первым делом узнал, такие ли у него мягкие ступни, как кажется. Потом он бы занялся чем-нибудь еще. Проверил бы все, ради медицины, конечно. Провел бы ладонью по подъему ноги, по сухой, с вычерченными мышцами, голени. Он бы почувствовал под рукой мягкие волоски и… ― Ло? Ло мотнул головой и скривился, мышцы шеи все еще тянуло после утренней стычки. ― Подойдешь ко мне? Нет, конечно, нет. Ло кинул книгу на кресло, в котором сидел, и встал у дивана. Пнул тапки Дофламинго далеко по углам комнаты, пусть потом ищет. ― Что у тебя с шеей? ― Ничего. ― В самом деле, лучше бы Ло пошел громить маленький остров вместо этого разговора. ― Ну-ка наклонись, ― прошелестел голосом Дофламинго. Уставился, как кобра, прямо в глаза. ― Ло, я жду. Ло потянула вниз невидимая сила, надавила на плечи, заставила наклониться вперед. Ло сопротивлялся из вредности. Он не боялся, Дофламинго вряд ли навредил бы ему. Дофламинго только забавлялся. В отличие от других. Дофламинго подцепил его шейный платок пальцем и сдернул вниз. Ткань, скользнув по шее пригревшейся змеей, упала на пол. Ло и не надеялся, что Дофламинго пропустит такое, зато остальные из семьи ничего не спрашивали, подумаешь, приоделся. Ло иногда казалось, что Дофламинго каждый день проверяет, как там он, его любимая игрушка. Хорошо ли спал, что ел, как проводил время. Вряд ли Дофламинго есть дело до того, что ест Требол или Диаманте, и есть ли у них, чем заняться. Дофламинго потянул его за руку к себе и усадил на край дивана. ― Если бы я не знал, что у тебя нет подружки, то подумал бы на нее. Дофламинго провел пальцем по шее, на которой красовался синяк. Один справа и еще пара слева ― хорошо хоть отпечатков пальцев не осталось. ― Почему ты это допустил, Ло? Дофламинго не спрашивал, кто это сделал. Кто душил его и оставил свои чертовы следы на его шее. Дофламинго не надо быть провидцем, чтобы знать. Верго вчера вернулся. На ужине они сидели далеко друг от друга, а потом Верго ушел обсуждать дела с Дофламинго. Но утром, перед тем, как Верго снова свалил в дозор, они с Ло встретились. ― Ты же можешь за себя постоять. Я учил тебя. Вся наша семья учила. Или ты полнейший бездарь, Ло, или мазохист. ― Дофламинго сильнее нажал на синяк, и Ло скрипнул зубами. ― Я же знаю, на что ты способен, тогда в чем дело? ― Когда-нибудь я его убью. Не сейчас. ― Не передергивай. Нельзя убивать тех, кто принадлежит к твоей семье. Ло рассмеялся. Когти внутри добрались до сердца и начали драть Ло с удвоенной силой. Дофламинго сжал пальцы на шее, почти попадая по болезненным отпечаткам. ― Они предали семью, Ло. А ты знаешь, что я не прощаю предателей. Ло мог бы оглохнуть от того, как гремела в голове кровь. Дофламинго чувствовал его бешеный пульс, потому что все еще сжимал его шею. Он ухмыльнулся, потер большим пальцем синяк и ослабил хватку. Сел одним движением, окружая собой со всех сторон. Нужно было уходить. Ло вцепился в подлокотник, когда губы Дофламинго прикоснулись к его шее. Он лизнул синяк и потерся о шею Ло щекой. ― Докапываться, почему ты не отпиздил Верго, я не буду, но почему не вылечил свои позорные синяки? ― Слишком много сил потратил во время экспериментов, регенерация замедлилась. Дофламинго глубоко вдохнул. ― И поэтому ты ничего лучше не придумал, чем намазать их… чем? ― Дофламинго медленно втянул воздух. По затылку Ло поползли отвратительные мурашки. Губы снова прикоснулись к шее, Дофламинго укусил, прикусывая зубами кожу. Ло зашипел. Завозился, едва не соскальзывая с дивана. Дофламинго схватил его поперек живота и прижал к себе. Широкая ладонь скользнула под футболку, пробралась до груди и сжал сосок. Ло повернулся, оказался с Дофламинго лицом к лицу. Потянулся вперед за поцелуем, но Дофламинго снова лишь рассмеялся. Он вцепился пальцами в затылок Ло и притянул к себе, сам впиваясь в рот Ло. Это тоже было в рамках разумного ― для Дофламинго. Для Ло ― сначала нет. Сначала было дико и вместе с тем так интересно дразнить, смотреть, к чему все приведет. Дофламинго не повторился ни разу. Ло бы мог оправдываться слабым предающим его телом, но был с собой честен – ему нравился секс, и никто, кроме Дофламинго, не вызывал у него настолько противоречивых чувств. Наверное, поэтому каждый раз было так горячо. Вообще-то с самого начала было плохой идеей ― трахаться с тем, кого рано или поздно убьешь. Но от мыслей и о первом, и о втором дыхание у Ло перехватывало одинаково. ― Я знаю, что тебе понравится сегодня, Ло. ― Дофламинго наклонился и схватил с пола платок, покрутил его перед лицом Ло, едва задевая приятно прохладной тканью. Ло не успел опомниться, как она оказалась у него на глазах. Он облизал губы и почувствовал пальцы Дофламинго на своем подбородке. Он затянул его в новый поцелуй. Подхватил под руки и усадил на диван так, чтобы Ло откинулся на спинку, скользнул руками по груди Ло, смял ткань футболки. Едва заметное касание ― Ло поежился, ― и, кажется, от футболки остались одни куски. ― Ты же позволишь мне сегодня все? Пальцы Дофламинго невесомо касались его лица. ― В рамках разумного? ― усмехнулся Ло. ― Ты же понимаешь, это правило только для тебя. Я могу делать то, что захочу. Ло понимал. В висках снова застучало. Ло медленно вдохнул и выдохнул, но не смог успокоиться. Живот защекотало дыхание Дофламинго, размеренное, ничуть не сбитое. Ло застонал, когда Дофламинго заскользил по нему языком. Он попытался притянуть его ниже, где так хотелось почувствовать губы, но руки не слушались. Нити Дофламинго держали крепко, не давая убрать их со спинки дивана. ― Только не дергайся, Ло. Притворись, что не можешь освободиться. Ло и не собирался все портить. Только не тогда, когда от предвкушения плавились мозги. ― Отсоси мне, ― хрипло попросил он. Хотел бы Ло видеть, как Дофламинго будет это делать. Ему нравилось, как жалили поцелуи Дофламинго его грудь, и Ло еще и разу не угадал, куда поцелует Дофламинго в следующий раз. Он прихватывал губами кожу, кусался, втягивал ее, оставлял свои следы. В какой-то момент Ло очнулся от боли. Он задержал дыхание, пережидая, пока она не станет слабее, пока Дофламинго надоест испытывать его на прочность. Прикосновение к его губам было неожиданно нежным. Дофламинго обвел их, царапнул ногтем подбородок, смял губы пальцами, играя, и Ло, как ни старался, не мог ухватить их. Дофламинго смеялся, а Ло бесился: беспомощность начинала раздражать. Ло заерзал, когда Дофламинго накрыл рукой его член. Быстро расстегнул джинсы и ― Ло ослепил свет, а в следующий момент он уже видел, как медленно Дофламинго берет его в рот. Ло застонал и подался вперед, толкаясь глубже и сильнее. Ладони Дофламинго жгли его бедра, держали железной хваткой, но не мешали двигаться. Дофламинго погладил живот, грудь, шею, пальцы снова нажали на губы, толкаясь внутрь. Ло обхватил их губами, вобрал в рот. Дофламинго застонал, и Ло кончил. Жаркая волна расползлась по телу. Рот Дофламинго блестел, он облизывался и поднимался с колен. ― Слишком быстро, Ло. Он поцеловал его в подбородок, а потом в губы. Дофламинго одним поцелуем сказал так много, что внутри Ло все снова замерло от предвкушения. Его бросило в жар, когда Дофламинго, освободив его, опрокинул на диван и навалился сверху. Прижался членом к его бедру, потерся, скользя вперед и назад, и не отводил взгляда от Ло. Губы Дофламинго превратились в узкую полоску, язык скользнул между ними и исчез. Ло потянулся к его штанам, но Дофламинго перехватил его руку и сам избавил их от одежды, в пару движений пальцами. ― Я буду уходить отсюда в лохмотьях. ― Ты можешь вообще не уходить. Дофламинго торопливо разминал его пальцами, он никогда не тратил много времени на подготовку. Ему нравилось, когда Ло принимал его, медленно задыхаясь и кусая губы. ― Будь хорошим мальчиком… ― Так силу дьявольского фрукта еще не использовали, ― сказал Ло, призывая смазку. Дофламинго рассмеялся и снова занялся им. Закинул одну ногу Ло на плечо, другой Ло сам обхватил его за талию. Дофламинго входил медленно, гладил Ло по голове, что-то шептал; мысли Ло метались. Боль немного схлынула, когда Дофламинго обхватил его член и задвигал рукой. Он толкнулся еще пару раз и замер. Ло, втянув воздух сквозь зубы, кивнул, говорить сил не было. Собственное тело казалось онемевшим от напряжения. Ло выгнулся, подался снова, навстречу размашистым движениям Дофламинго. Тот больше не медлил и не отвлекался, и Ло сейчас мог бы душу отдать, чтобы поймать его выражение глаз. Но в очках он видел только свое искаженное удовольствием лицо. А потом Дофламинго сел, потянул Ло за собой, и Ло обнял его за шею, перебирал его короткие волосы на затылке. Дофламинго поднимал и опускал его бедра, помогая двигаться. Ло хотелось быстрее, но он мог только теснее прижаться к Дофламинго, чтобы его член скользил между их животами. Ло запрокинул голову, сжимаясь вокруг него, Дофламинго зарычал, вбиваясь сильнее, обнял его так, что Ло не мог вдохнуть. Ло трясло от возбуждения, он глотал воздух и смотрел, как кончает Дофламинго, как кривятся его губы, как ходит кадык. Его пальцы огнем жгли ребра, и Ло думал, что сдохнет сейчас, так и не кончив и не вдохнув в последний раз. Дофламинго на секунду замер, все так же прижимая Ло к себе. Потом провел рукой вдоль его позвоночника, сжал ягодицы и скользнул пальцами в еще раскрытую задницу. Отголоски удовольствия искрами взвились перед глазами. Ло сжался вокруг его пальцев и откинулся назад ― Дофламинго держал его. Он гладил его внутри, будто пытал, трахая пальцами и заставляя насаживаться снова и снова. Ло больше не мог. ― Ну же, давай, ― Дофламинго прижал его к себе и зашептал на ухо. ― Будь хорошим мальчиком для меня. Ло уткнулся в грудь, дыша на влажную кожу, и кончил ему на живот. Дофламинго молчал, прижимая его к себе. И у Ло внутри все переворачивалось от сраной гребанной идиллии. Ло почти не чувствовал себя, зато огненным пятном расползалось по спине то место, где была ладонь Дофламинго. Вторая рука лежала на его затылке. Дофламинго держал так крепко и нежно, будто не хотел отпускать. Когда-то давно Ло рассказали о Дофламинго всю правду. Ло выучил ее, как заклинание. Или молитву. Об одном Ло ничего не сказали, видимо, не рассчитывая, что он окажется настолько глупым, что вернется. Если слишком приблизиться к Дофламинго ― он проникнет под кожу, отравит собой мысли и сердце и оставит после себя выжженную пустыню. Если ты оказался настолько идиотом, что подошел на расстояние вытянутой руки, то все, шансов спастись уже нет. Дофламинго был ядом во много раз хуже, чем свинец, и самых дорогих он заставлял мучиться сильнее всего. ― Ло, ― пальцы его гладили волосы. ― Ты не здесь. Ло посмотрел на него. Яд внутри всколыхнулся, зажегся переливами, застучал в крови, наполнил сердце. Ло потянулся и поцеловал Дофламинго в уголок губ. Знание правды о Дофламинго не спасает от его самого. Ло был умным и разбирался в ядах получше некоторых. Опасности жизни не было, он был лишь немного отравлен. В рамках разумного.