***
Красный Ситроен уже с полчаса гнал по шоссе, ведущему в сторону Ван-Найса. За рулём сидел Диего, Сэм же сидел рядом и сосредоточенно перечитывал страницы отцовского дневника. И хотя он выучил написанный в нём текст уже наизусть, надежда не покидала его найти в старом блокноте с кожаной обложкой что-то, что сможет натолкнуть на события две тысячи пятого года. — Твой брат был прав, Сэм, — первым нарушил давящую тишину Диего. Машина съехала с дороги и, преодолев крохотное расстояние по узкой дорожке, покрытой мелким гравием, выехала на широкую лесную просеку. Очевидно, это была та самая короткая дорога до Ван-Найса, о которой говорила Николь. — Николь действительно выступает главной в нашем дуэте. Сэм, до сих пор не проникшийся симпатией к новым знакомым, вынудил себя улыбнуться и понимающе кивнуть. Портить отношения с лидером Инганнаморте не хотелось, да и упускать шанс разговорить его было нельзя. — Сколько лет вы работаете вместе? — задал Сэм первый пришедший в голову вопрос, не позволяя молчанию снова воцариться, но ожидая получить односложный ответ. — Чертовски много. В прошлом наши семьи дружили, так что знаем мы друг друга практически с рождения. Вернее, семья Ортега была вассалом Инганнаморте, так что… да, шансов для сближения у нас было много, — неожиданно разговорился Диего. — Если ты подразумеваешь под «работать» охоту, то мы стали охотиться тогда же, когда началась подготовка Николь в воины. Мне тогда было шесть, а Николь четыре. — Четыре? — Сэм нахмурился. Их отец, Джон Винчестер, начал подготавливать к охоте его и Дина почти с самого дня гибели матери, но не брал сыновей на охоту до школьного возраста. И если Дин убил своего первого монстра в десять лет, то Сэма на охоту пустили только в двенадцать. В этом Джона Винчестера было невозможно переубедить. — В плане подготовки у Инганнаморте всё очень строго: в шесть лет ты должен заманить демона в ловушку и изгнать его, в семь — похвастаться первым убитым монстром. Как гласит их Кодекс Ворона: если не справишься, то глава клана отправит тебя в пожизненное изгнание, если, конечно, будет в хорошем расположении духа. Нет различий между главой клана и его вассалом — все якобы равны. — Это чудовищно, — даже много чего видавший Сэм был потрясён такими средневековыми порядками, совершенно неуместными в сегодняшнем цивилизованном мире. Диего горько усмехнулся, слишком пристально всматриваясь в мелькающее серо-бурое полотно дороги. Но голос Инганнаморте остался ровным и спокойным, пусть мужчина и говорил ужасные вещи, которые совершенно не укладывались в голове: — Слабо сказано. Но если держаться вместе, выжить вполне реально. И мотивация хорошая. Не убили, и на том спасибо. — И ты объединился с Николь? — озвучил свою догадку Сэм. — И с Хельгой. Она была вассалом из семьи Ойвиндоттир. Все вместе мы проохотились где-то чуть больше десяти лет. А потом Хельга решила уйти. — Что было тому виной? — задал вопрос Сэм, уже догадываясь, каким будет ответ. — Наш предводитель, Тевтат*, — Инганнаморте вздохнул. — Имеет несколько специфические представления о том, кто такие охотники и какая у них миссия в этом мире. Проще говоря, он считает, что охотники — некая высшая каста людей, призванная защищать этот мир от зла. И защищать только одним образом — убийством. И ладно бы, если уничтожались бы только монстры. Но Тевтат считает, что необходимо также убирать с дороги и тех, кто не соответствует охотничьим нормам. Короче, жестокий отбор должен сделать охотничье сообщество более… чистым. Остаются только потомственные профессионалы. Если ты слаб, то автоматически становишься пушечным мясом. Либо тебя убивают во сне, не забывая упомянуть, мол, ты был ранен или тяжело болен, либо делают мишенью монстров, маскируя под несчастный случай. Тевтат считает, что рождённые в клане должны браться за оружие и вступать в ряды охотников вне зависимости от своих желаний, и… — Но разве община не должна уважать выбор каждого? — перебил Сэм, откладывая дневник в сторону. Диего утвердительно кивнул, и горькая усмешка на секунду скользнула по его губам. — Должна. Но, как считает Тевтат, не обязана. Даже если ты не хочешь быть охотником, из клана тебе позволят уйти только одним способом — вперёд ногами. Инганнаморте никогда никого не отпускают просто так. Если хочешь уйти, то ты должен заплатить за годы покровительства и защиты ценой собственной жизни. — Диего печально вздохнул. — В этом мы были с Хельгой похожи. Она была другой, потому что её бесили установленные кланом правила и порядки, а я — потому что такая жизнь изначально была не по мне. И, полагаю, тебе тоже знакомо это чувство. Рыбак рыбака видит издалека, — ответил на немой вопрос Сэма Диего, заметив его замешательство. — Я наблюдал за тобой. Ты очень много знаешь об охоте, умеешь неплохо драться, у тебя хорошие рефлексы. Ты точно не новичок, такие качества — результат многолетних и беспрерывных тренировок. Ты вряд ли старше меня, из чего я могу сделать вывод, что тебя тоже тренировали с детства, и, скорее всего, заранее лишили права выбора. Ты хорош в охотничьем деле, Сэм. Но в твоём взгляде я увидел не азарт охотника, а сожаление и желание жить не этой, а другой, обычной жизнью — одним словом то же самое, что я вижу каждый день в зеркале. — Знакомо, — отрицать очевидное Сэм не стал. Он не очень-то хотел рассказывать Диего о себе, но это был единственный способ разговорить собеседника и, возможно, узнать что-то полезное. — Было время, когда я бросил охоту. Поступил в колледж, влюбился. — И что же помешало? Сэм стиснул зубы. Перед глазами на мгновение промелькнули несколько эпизодов из прошлого: поступление в Стэнфорд, знакомство с Джессикой, их недолгая счастливая совместная жизнь… А затем Джессика, подвешенная к потолку и сгорающая в огне. «Сэм, за что?» — Сэм даже сейчас услышал голос, до сих пор преследующий его в кошмарах. Он покачал головой, отгоняя наваждение. — Не сложилось. Диего хмыкнул и понимающе кивнул. — Вот и у меня… Не сложилось. — Машина выехала на шоссе, рядом с табличкой «Ван-Найс — сто двадцать миль». — Мои родители, опьянённые идеей очищения мира, присягнули Тевтату и отдали меня в качестве вассала. Но в отличие от них охота никогда не была мне интересна. Я мечтал жить обычной жизнью где-нибудь в лесах Аризоны, разводить пчёл, сад-огород и всё остальное по списку из того, чем занимаются нормальные люди. Став частью клана, я не сразу примирился со своей участью — часто убегал ночью, а на охотничьих выездах по возможности нарочно оттягивал время возвращения в родовое поместье. На одном из заданий, когда мне было шестнадцать, я нашёл заброшенный дом егеря в лесу Шоу-Лоу. Его хозяин стал жертвой вендиго, и тогда это показалось мне неплохим шансом. Я планировал сбежать из клана до своего совершеннолетия и присяги и жить, хоть и в одиночестве, зато свободно. Но обстоятельства сложились несколько иначе; я остался в подчинении у Инганнаморте, принял присягу и получил клеймо. Уверен, что ты прекрасно осведомлён о его предназначении. С тех пор скрывать моё убежище стало гораздо труднее. Какое-то время мне удавалось держать свой секрет в тайне, однако в конце концов Тевтат всё узнал. Однажды я приехал проверить, всё ли в порядке с домом, но нашёл только пепелище. Тевтат приказал всему клану приехать, чтобы наказать меня за непокорность публично. — Диего усмехнулся. — Выстрелом в голову. — Передумал? — За меня заступились. — Николь и Хельга, верно? — вопрос был риторическим. Сэм был уверен в своей догадке. Диего сжал руль до побеления костяшек. — Все получили с лихвой, спасибо Керро. Лучше бы он выстрелил. — Диего повернул руль, следуя туда, куда указывала ярко-красная стрелка на белом дорожном щите. Имя, произнесенное Диего, Сэма очень заинтересовало, однако спрашивать о нём Винчестер сейчас не рискнул. — После этого случая Тевтат окончательно обезумел. В клане с того дня начали проводить форменные чистки: худшие или вызывающие сомнения отсеиваются, при этом страдают не только люди клана, но и вольные охотники-бесфракционники, встречающиеся на пути членов Инганнаморте. — И вы с Николь… — Сэма осенила ужасная догадка. — И мы — ваша цель? Мы ведь тоже вольные охотники и не принадлежим какому-либо клану… — Успокойся, — Инганнаморте небрежно махнул рукой. — Если бы мы хотели вас убить, то мы это давно бы уже сделали. Знаю, утешение так себе, — Диего усмехнулся. — Но можешь не переживать. Мы же заключили договор, забыл? Помогаем друг другу, а потом расходимся навсегда. — Спасибо, — с сарказмом ответил Сэм и переключился на дело. — А что стало с Хельгой? Уголок губ Диего чуть дрогнул, и он покачал головой. Ему не нравилась тема их с Сэмом разговора, хотя внешне это практически не было заметно — как и Николь, Диего не показывал своих настоящих эмоций, лишь изредка поддаваясь случайным порывам, что, конечно, было непростительно для Инганнаморте. Но именно эти вспышки чувств позволяли Диего чувствовать себя живым, имеющим ещё хоть крупицу какой-то свободы, не покорившимся чудовищной махине клана. И он решил пойти ва-банк, рассказать ещё чуть правды — совсем на каплю больше, чем было допустимо. — Хельга сбежала в тот же год. Её отец — вся её семья — неожиданно умер, и это стало последней каплей. Хельга подозревала Тевтата, из-за этого обозлилась на Николь… Она покинула нас внезапно. Я видел её в ночь побега, но не стал останавливать. И на самом деле рад, что Хельге, пускай и на недолгое время, удалось улизнуть с радаров Тевтата, — в голосе Диего слышалась гордость. — Постой, но ведь клеймо указывает на местонахождение носителя, так? Как же она скрылась? — Никто не знает. Хельга была первым и последним членом клана, ушедшим живым. — Пожал плечами Диего. — Единственное, что я знаю — след Хельги уходил в Восточный лиственный лес* и там обрывался. Полагаю, Хельга нашла способ избавиться от метки навсегда, я помню, как Тевтат был в ярости, когда не смог обнаружить её. Он даже объявил награду за поимку Хельги, но мало кто отнесся к этой идее с энтузиазмом. Хельга была настоящим профи своего дела, и если кто-то и находил её, то это становилось его последней ошибкой. Мы с Николь вполне могли вычислить Хельгу, чтобы узнать секрет избавления от метки, но побоялись навести на её след Тевтата. Жаль, что мы так и не встретились с ней. Я… я бы всё отдал, чтобы помочь Николь выпутаться из сетей Керро и Тевтата. В машине повисла гнетущая тишина. Диего сосредоточился на дороге, а Сэм молча пытался уложить в свою картину мира существование и правила Инганнаморте. По радио тихо заиграла до боли знакомая песня, и Сэма вновь царапнула застарелая боль. Диего коснулся крышки бардачка, прикрывая её поплотнее, и в машине вдруг запахло нежными цветочными духами. Винчестер потянул носом — очевидно, это был аромат Николь, но ему этот запах напомнил о совершенно другой девушке… Перед мысленным взглядом мелькнули длинные белокурые волосы, послышался призрачный звонкий смех, вспыхнули любовью такие родные серые глаза… Тоска снова больно резанула по сердцу, а до сих пор не отпустившее чувство вины впилось ядовитыми иглами, снова отравляя душу. Джесс, первая и последняя настоящая любовь. Нежный цветочный флёр окутывал всё вокруг одной сплошной пеленой, и Сэм проваливался всё глубже и глубже в прошлое. Он вспомнил ярчайшие моменты их совместной жизни: как они проводили уикенд и праздновали день благодарения у родителей Джессики, как сидели поздно вечером в парке, на капоте старенького пикапа Брэдди, смотрели на звёзды и пили кислое дешевое вино в пластиковых стаканчиках — всё, на что хватило хиленькой студенческой стипендии, как лежали в обнимку и мечтали о счастливом совместном будущем. А песня, так тоскливо заигравшая в машине, была любимой песней Джессики — Сэм это помнил даже спустя столько лет.Listen to the wind blow, Слушай, как дует ветер, Watch the sun rise, Смотри, как восходит солнце, Run in the shadows, Блуждай в потемках, Damn your love, Проклинай свою любовь, Damn your lies. Проклинай свою ложь. And if И если You don't love me now, Ты не любишь меня теперь, You will never love me again. Ты больше никогда меня не полюбишь. I can still hear you saying, Я все еще слышу, как ты говоришь, You would never break the chain. Что никогда не порвешь нить…*
***
27 апреля 1983 г. 04:13 AM Местонахождение неизвестно Холод, пробиравшийся сквозь щели продуваемого всеми ветрами убежища Авы и Грира, сковывал любые движения, причиняя нестерпимые муки при любой попытке пошевелиться. Ава замерзала, лёжа под толстым пуховым одеялом и кутаясь в единственную тёплую вещь, которую имела — тонкую, местами поеденную молью шерстяную шаль. В камине, находившемся в двух шагах от постели ангела, с треском, рассыпая искры, догорало последнее полено, но у Авы не было сил даже на то, чтобы встать и подкинуть в огонь ещё дров. К тому же она понимала, что если встанет, то потеряет последние крупицы драгоценного тепла, которое было так важно для ребёнка. Грира не было уже неделю. Вопреки всем возражениям Авы, он отправился за провиантом и теперь должен был быть предельно осторожным: абсолютно все сверхъестественные создания, знавшие о нефилиме, надеялись обнаружить их убежище. Известие о скором рождении ребёнка, который будет обладать необыкновенной силой, просочилось окольными путями из Рая и Ада в недоступное живым Чистилище и даже в далёкую, тёмную и неприступную Бездну — тюрьму для самых страшных и неуправляемых монстров, опаснейших творений Евы. Около месяца назад до Грира и Авы дошёл слух, что ворота Бездны пошатнулись — некие тёмные твари отчаянно пытались выбраться из своей темницы, и Ава очень надеялась, что это не те же самые когтистые и ненасытные чудовища, которых она и её товарищи-ангелы победили несколько веков назад и у которых с ней были особые счёты. Аву, охваченную тревогой, легко можно было сравнить с загнанной в ловушку дичью, что отчаянно металась из стороны в сторону в надежде найти выход. Она весь месяц лихорадочно вычерчивала символы, скрывавшие и защищавшие хлипкую лачугу от всевозможных угроз, проводила всевозможные ритуалы, не жалея ни сил, ни благодати, которой у неё и так осталось совсем немного — одна её часть питала защиту дома, а другая переходила к её ребёнку, так и не успевая восстановиться. Над Авой нависла реальная угроза стать смертной: она стала испытывать потребности в еде и отдыхе, практически всё время чувствовала усталость и недомогание. Но даже при всём этом Аву волновала не собственная судьба, а жизнь ребёнка, которого она любила, казалось бы, большего всего на свете. — Я никогда и никому не дам тебя в обиду, — шептала она, держа руку на животе, слегка поглаживая. Под бледной, почти прозрачной кожей змеились синие паутинки вен, и Ава печально отметила, что болезнь становится только сильнее. — Ты будешь сильным и храбрым воином. Я сделаю всё, чтобы твоя жизнь сложилась счастливо и беззаботно. Холодный лунный свет бесцеремонно проникал сквозь прикрытое шторами окно и полностью освещал сгорбившуюся фигуру Авы. Огонь в камине с тихим шипением угас окончательно, и теперь комната заполнялась студёным воздухом, струившимся из сотен щелей. Женщина тщетно пыталась сохранить последнее тепло, кутаясь в одеяло ещё сильнее и пытаясь согреть замёрзшие пальцы дыханием. За окном был сплошной стальной занавес дождя, шум которого в беспокойной тишине убежища Авы и Грира был ничуть не тише Ниагарского водопада. Где-то далеко раскатисто перекатывался по облакам гром, а прямо под окнами ярко расчерчивала свинцово-серое небо с угрожающе клубившимися тучами своими ослепительно белыми зигзагами молния. Нефилим стремился появиться на свет, и Природа буйствовала всё сильнее в ожидании необычного ребёнка, насылая на землю сотни и сотни дождей. Год обещал быть холодным, сырым и промозглым — как и вся теперешняя жизнь Авы, но ангел всем сердцем надеялась, что дни жизни её ребёнка будут, не в пример нынешней погоде, радостными, яркими и солнечными. Яростный, но и мерный стук капель постепенно убаюкивал, и Ава из последних сил старалась держать глаза открытыми, что было весьма непросто. Искушение вздремнуть хотя бы минутку становилось всё сильнее, мысли путались, а чей-то противный голос в голове продолжал убеждать, что сон принесёт с собой долгожданные тепло и спокойствие, но умалчивал о том, что они станут вечными. Когда Ава уже практически сдалась и всё-таки прикрыла глаза, неожиданно громыхнул гром, дверь хижины затряслась, а в следующие секунды с оглушительным грохотом упала на пол. Ещё плохо соображая, что произошло, Ава чуть приподнялась с постели и, сощурив слезящиеся и воспалённые глаза, попыталась рассмотреть фигуру, застывшую в проёме. — Грир? — на секунду сердце Авы пропустило удар, она подскочила с кровати и сделала несколько маленьких шагов. — Где ты был так долго? Я волновалась, Грир… — её голос осип, его почти не было слышно из-за воющего ветра и стучавшего по крыше дождя, лившего сплошной стеной. Фигура, застывшая в проёме не двигалась, но Ава чувствовала, что взгляд незнакомца был прикован к ней. Гром, явственно напоминавший рык кровожадного зверя перед броском, снова внезапно рявкнул над хлипкой крышей, заставив Аву вздрогнуть и посильнее укутаться в шаль. А затем вспыхнула молния, и Ава ахнула, сделав шаг назад. В проёме её убежища стоял вовсе не Грир. Это была Анна, командир одного из Небесных Гарнизонов, её бывшая боевая подруга. Ангел, пришедший её убить. Секунды шли, кажется, вечность, но Анна не двигалась, не произносила ни звука и не отрывала злобного взгляда от Авы, крепко, до побеления костяшек сжимая серебряный клинок в руке. Сердце Авы, впервые забившееся так сильно, грозилось вот-вот выскочить из груди. Ей никогда раньше не было знакомо это странное чувство — липкий страх и всепоглощающий ужас, будто два огромных удава, сдавили её и без того ослабевшее и окоченевшее тело холодными и смертоносными кольцами и впились зубастыми пастями прямо в самую грудь. Ава оперлась о стол, не в силах сделать и шагу. — Так это правда, — наконец прошипела Анна, сделав шаг вперёд. — Ты и в самом деле носишь под сердцем демонское отродье! Снова вспыхнула молния, озарив комнату, и сверкнула занесенная над головой мятежницы смертоносная сталь...***
18 сентября, наши дни 11:44 AM Ван-Найс, штат Калифорния — Мы приехали, — оповестил напарника Инганнаморте, остановившись у черты города.— Куда двигаем, Сэм? Винчестер потёр виски. Лёгкое видение Джесс развеялось дымом, словно и не существовало никогда, оставив после себя только тупую ноющую боль глубоко в сердце. Но Сэм не собирался расклеиваться — он встряхнулся, напомнил себе о работе и вслух подумал: — Николь подозревала миссис Андерсон. Думаю, что надо нанести им визит в первую очередь… — Сэм включил телефон и, что-то сосредоточенно набрав на нём, через пару минут загрузил электронный протокол, полученный им ещё вчера. Пробежавшись глазами по уже прочитанному тексту ещё раз, он быстро нашёл нужный адрес. — Окснард-Стрит, дом тринадцать. Диего только кивнул и, взглянув на карту, разложенную на торпеде, уверенно выкрутил руль, запетляв по узким улочкам Ван-Найса среди одинаковых белых домиков с зелёными крышами. Ещё подъезжая к дому Андерсонов, и Сэм, и Диего почувствовали, что что-то было не так. И хотя никаких поводов для беспокойства пока не было, охотничья интуиция вовсю била тревогу. — Сворачивай сюда, — произнёс Сэм, указав на левый поворот рукой. Эта улица была значительно уже и короче остальных; здесь было всего три дома, два, стоявшие по левую сторону улицы, были новенькими и довольно однотипными, нужный им дом был как раз одним из них. «Создающие лже-идиллию» — неожиданно вспомнил Сэм то, как в одну из совместных охот окрестил такие коттеджи Рейли, и тяжело вздохнул. Когда-то и он мечтал жить в таком доме. По правую же сторону стоял всего один обветшалый, массивный дом с потемневшими от времени стенами, словно вышедший прямиком из девятнадцатого века. — Миссис Андерсон живёт в доме с красной крышей. Диего кивнул и спустя минуту остановился напротив калитки дома Андерсонов. Из машины и Винчестер, и Инганнаморте выходить не спешили: Сэм внимательно оглядывал пустынную улицу, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в тумане серого марева, Диего же нервно постукивал большими пальцами по рулю, не торопя напарника. У обоих охотников было нехорошее предчувствие. Наконец, переглянувшись и согласно кивнув друг другу, они вышли из машины. Входная дверь дома Андерсонов была не заперта — первый тревожный звоночек подтвердил опасения Сэма и Диего. Сняв пистолет с предохранителя и махнув напарнику, Сэм первым вошёл в дом, а следом за ним — Диего. В коридоре было темно и стояла мёртвая тишина. Из глубины дома доносились какие-то едва различимые звуки, навевавшие нешуточную тревогу. Прикрыв за собой дверь и, по-видимому, напоровшись на что-то твёрдое и тихо чертыхнувшись, Диего зашуршал по карманам. Яркий фонарик телефона осветил небольшую часть пустого и узкого коридора. Переглянувшись с Диего, Сэм услышал тихое «иди, прикрою» и, держа пистолет на вытянутых руках, медленно зашагал вперёд. Коридор был невыносимо узким, по крайней мере, у человека, страдающего клаустрофобией, определённо, случился бы приступ — расстояние между стенами, оклеенными молочного цвета обоями в мелкий розовый цветочек, и плечами Сэма составляло не более десяти дюймов. Винчестер с трудом подавил нервный смешок: обычно лазанье по всяким злачным местам и подозрительным тёмным проёмам было прерогативой Дина — Сэму же, постоянно обыгрывающему брата в игре «камень-ножницы-бумага», всегда удавалось «откосить» от подобной участи. Ощутив те же эмоции, какие каждый раз испытывал Дин, залезая в очередной люк или нору, Сэм даже посочувствовал ему, но при этом твёрдо для себя решил, что он более никогда не допустит даже мысли поддаться брату, постоянно выбиравшему «ножницы». С каждым шагом, сопровождавшимся жалобным поскрипыванием паркета, коридор становился шире, а доносящиеся из комнат впереди какие-то подозрительные звуки по мере приближения становились всё громче и отчётливее. У Сэма сложилось впечатление, что он попал в настоящий фильм ужасов: кошмарного вида обои, кромешная темнота, невероятно узкий коридор, лишающий возможности увернуться от возможной опасности, настораживающие звуки, явно раздающиеся где-то внутри дома, а в дополнение ко всему — ужасно раздражающее шумное дыхание Диего рядом. Чем была вызвана частая одышка Инганнаморте, оставалось неясным, но Сэм предпочёл не спрашивать напарника. Винчестеру нужно было сконцентрироваться, а с учётом всех обстоятельств сделать это было совсем непросто. Неожиданно под ногой Сэма раздался хруст, и сердце Винчестера на секунду пропустило удар. Сэм посмотрел под ноги: на полу лежала вдребезги разбитая рамка из простенького отполированного дерева, c прибитой к ней маленькой аккуратной серебряной табличкой. «Достопочтенная семья Флемминг, 1896г.» было выгравировано на гладкой серебристой поверхности изящными витиеватыми буквами. Присев на корточки, Сэм вытащил чёрно-белое фото из-под осколков, и Диего поднёс телефон ближе, чтобы лучше рассмотреть находку. На фото были изображены двое: темнокожий, чрезмерно полный мужчина средних лет, сидящий на широком кресле и державший в руках трость с массивным набалдашником в форме льва, и женщина, которая стояла за спиной мужчины, положив правую руку с приметным перстнем ему на плечо. — Смотри. — Диего ткнул указательным пальцем на руку женщины. — Николь говорила мне, что у этой самой Андерсон был похожий шрам рядом с большим пальцем. — Думаешь, это та самая Андерсон, наша ведьма? — нахмурившись, прошептал Сэм, продолжая разглядывать фотографию и силясь рассмотреть загадочный орнамент, видный из-под рукава платья женщины. Странный узор был едва различим и напоминал татуировку. Но чёрт, какие татуировки могла сделать женщина аж в девятнадцатом веке? Нет, это было ненормально, и Сэм решил разобраться в этом попозже. На оборотной стороне фото Винчестер обнаружил надпись, выведенную мелким и несколько угловатым почерком: «И наконец мы свободны больше, чем когда-либо. Неудержимые короли этого мира. Вне эпохи и вне времени». Внизу, под надписью, к фото скотчем был прикреплён сложенный в четыре раза листок. Аккуратно открепив его и развернув, Сэм пробежался глазами по тексту, очевидно, письма, адресованного некой Маргарет. Винчестер не особо вчитывался в текст, потому как не предполагал, что случайно найденное письмо может оказаться зацепкой, могущей помочь в запутанном деле Хельги. — Не сомневаюсь… — неожиданно промычал Диего, с интересом рассматривая стены. —…если только предки Андерсонов не узнали секрет Долли* и если у них нет каких-либо семейных приколов вроде скарификации*… — Диего дёрнул Сэма за плечо, отвлекая от письма. — Посмотри-ка сюда. Сэм отвлекся от чтения и, машинально засунув фото с листком в карман, поднялся, и так же, как и Диего, обратил внимание на стены, увешанные рамками всех форм и размеров с серебряными табличками. За пыльными стёклами были фото одних и тех же людей — того же чрезвычайно полного мужчины и женщины c плохо различимым шрамом на руке, который она даже не пыталась как-либо скрыть. На некоторых фотографиях встречалась ещё и третья девушка, внешне очень похожая на помолодевшую копию женщины с перстнем. Сэм осмотрел каждое фото и прочитал ещё несколько табличек: «Магнат Уилсон с супругой и дочерью, 1923г.», «Совладелец холдинговой компании «Holden&Smith», Джон Смит, и его компаньонки, Анна и Маргарет Холден, 1949г.», «Миллионер Энтони Лайонс и его невеста, 1975г.», «Владельцы сети «FastEat», Оскар и Эдела Андерсон, на торжественном открытии филиала, 2005г.». Периодичность в двадцать — тридцать лет, новые имена, новые места и жизни — даже беглого осмотра хватило на то, чтобы уловить очевидную схему. Рядом с фотографиями в точно таком же простом обрамлении висели вырезки из газет, к рамкам также были прибиты таблички с датой, но уже из дерева. Примечательно было то, что заголовки вырезок практически не менялись — привычными ярко-красными буквами на пожелтевшей от времени бумаге выделялись сообщения о пропажах группы лиц и жестоких убийствах. Зачастую время событий совпадало с временем смены личностей Андерсонов, что наводило на отнюдь недобрые мысли. — Фетишисты, — фыркнул Диего, подойдя ближе к очередной вырезке и рассмотрев её получше. Последняя вырезка, без фотографий, висела поодаль ото всех в неприметной, маленькой и простенькой чёрной рамке. «ТРАГЕДИЯ В ДОМЕ ХОЛДЕН-СМИТ. СЕМЬЯ ТЯЖЕЛО ПЕРЕЖИВАЕТ УХОД ИЗ ЖИЗНИ МАРГАРЕТ ХОЛДЕН», — гласил заголовок некролога. Это же имя Винчестер видел на одной из табличек и в письме, прикреплённому к фотографии. Чутьё упорно твердило о том, что здесь что-то было не так. Сэм не был уверен, что это имело хоть какое-то отношение к убийству Хельги и нефилиму в Хилдсбурге, но всё-таки пообещал себе разобраться с этим чуть позже. Педантичность во всём была одной из главных черт Сэма, отличавших его от брата. Оторвавшись от осмотра вырезок и фотографий, Винчестер собирался снова сделать несколько шагов вперёд, чтобы наконец дойти до конца коридора, но его резко остановил Диего, стальной хваткой впившийся в плечо Сэма. Винчестер молча подивился такой силе. На немой вопрос Сэма напарник ничего не ответил, только указал вглубь коридора, прибавляя яркость фонарику телефона. На расстоянии десяти дюймов от охотников коридор становился шире, а на стенах отчётливо виднелись уже знакомые Сэму длинные и глубокие царапины, превратившие обои в лоскуты бумаги, и брызги крови. На полу, рядом с ногой Сэма были ещё свежие капли крови, постепенно перешедшие в небольшие лужицы, а затем и вовсе в разводы, смахивавшие на следы волочения. Благодарно кивнув Инганнаморте, Винчестер осторожно обошёл капли на полу и продолжил идти, снова держа пистолет на вытянутых руках. «И-и-и-и-и-к», — неожиданно послышался долгий, тянущийся звук, а затем короткое стаккато — «клак!». Чем ближе Сэм подбирался к концу коридора, к выходу в просторный холл, тем отчётливее в воздухе чувствовался знакомый, удушающий запах разлагающейся крови и горький — гари, с отвратительно-сладковатыми нотками гнили, жжёного сахара и ещё чего-то специфичного, смутно знакомого. От ужасного смрада начала кружиться голова, а желудок скрутился в тугой, тяжёлый узел. — Ну и вонь. — Диего шумно потянул носом воздух и забавно поморщился. — Этот запах цитрусовых… — Инганнаморте нахмурился и принюхался тщательнее. —…мне одному кажется знакомым? Сэм знал этот до боли знакомый запах, название буквально крутилось у него на языке. Винчестер сделал глубокий вдох, и в голову снова ударили некстати возникшие воспоминания... Это было его второе спокойное Рождество. Вместо вонючих мотелей — собственная уютная квартира, вместо охоты — тихая размеренная жизнь с любимой девушкой, вместо монстров — учёба и карьера, о которых он так долго мечтал. Сэм чувствовал себя самым счастливым человеком на Земле. Они были в доме родителей Джесс, Бена и Оливии Мур. Семья Джессики и сам Сэм сидели за столом, пили приятно обжигавший горло пряностями рождественский глинтвейн и ели традиционную аппетитную индейку в кисло-сладком соусе. По стенам мигали яркие гирлянды, в углу празднично блестела игрушками наряженная ель. Джессика сидела рядом с Сэмом, игриво прижимаясь к нему ближе, и её светлые волосы щекотали Винчестеру шею. И повсюду — среди горячего, густого запаха плавленного воска свечей, аромата сочного мяса птицы, терпкого елового благовония — парил тонкий флёр имбиря. Оливия Мур, мама Джессики, очень любила эту пряность, передав эту любовь своей дочери… «И-и-и-и-и-к», — «клак!», — противный звук, раздавшийся где-то поблизости, вырвал Винчестера из воспоминаний. — Имбирь, — угрюмо произнёс Сэм и, заметив замешательство Диего, поспешил разъяснить. — Это запах имбиря. Винчестер поудобнее перехватил пистолет и скользящим шагом пошёл вправо по разветвившемуся коридору. Везде царил сумасшедший беспорядок: мелкие вещицы, сваленные с тумбочек, лежали на полу, обои кое-где были продраны и основательно подкопчены, многочисленные фотографии, сорванные со своих мест, валялись на полу. Будто что-то, что побывало здесь, крушило всё на своём пути. Отовсюду тянулись кровавые следы, как будто по полу что-то волокли — Сэм не сомневался, что это было человеческое тело. — Миссис Андерсон? — позвал Винчестер, обходя очередную лужу крови. «И-и-и-и-и-к», — вместо ответа за спиной снова раздался протяжный скрип, и Сэм от неожиданности вздрогнул, но потом понял, что это всего лишь сорванная дверь висела на одной петле и раскачивалась на сквозняке, издавая противные звуки. Легонько отведя в сторону дверь и мимоходом отметив на белой доске пять глубоких царапин — совсем как в номере Хельги — Винчестер зашёл в ванную комнату. Относительно остальных комнат здесь царил лёгкий беспорядок: гладкую поверхность зеркала пересекала огромная трещина, на шторке ванной виднелось ещё несколько царапин от всё тех же когтей, а шкаф был опрокинут. В воздухе ощущался лишь металлический запах крови, не было зловония, как в других комнатах, но легче от этого не становилось. Из крана в раковину мерно капала вода. Звук напрягал и раздражал, не позволяя сосредоточиться, накаляя и так натянутые нервы до предела. Не выдержав, Сэм подошёл ближе и, закрутив вентиль до упора, посмотрел в зеркало. Лишь тогда он смог увидеть, что за шторкой ванны что-то пряталось, не издавая ни единого звука. Крепче сжав пистолет в правой руке, Винчестер подкрался к ванной и, резко дёрнув край шторы, отшатнулся от открывшейся перед ним картины. В ванной, белая эмаль которой была покрыта бордового цвета разводами, лежало нечто, смахивавшее на надувную куклу, из которой выкачали воздух, и отдалённо напоминавшее человека. Труп, очевидно, был без мяса и костей и лежал бесформенной кучей. На предполагаемой части головы, где было лицо, вместо глаз зияли дыры, рот же был широко разинут, обнажая горсть сгнивших и почерневших зубов. Челюстей не было. Сэм не смог скрыть отвращения и поморщился. В попытке остановить рвотные позывы Сэм прикрыл рот и нос рукой. Конечно, в работе охотника видеть подобное было всего лишь издержками профессии, к которым уже стоило бы давно привыкнуть. И всё же увиденному удалось неприятно удивить Винчестера. Сэм никогда не сталкивался с подобным явлением, что могло значить лишь одно: о мире монстров они с братом на самом деле знали гораздо меньше, чем думали. — Премилое дельце, — ядовитый голос Диего раздался прямо за спиной, и Сэм едва удержался от того, чтобы не врезать от неожиданности Инганнаморте в лоб, и медленно повернулся. Диего опёрся о дверной косяк и скучающе обозревал ванну, подолом ветровки деловито протирая лезвие и так чистого стилета. Заметив чуть приподнятую бровь Сэма, Инганнаморте пояснил: — Досточтимый мистер Андерсон, как вижу, в данную минуту принимает ванну из собственной крови, — тон Диего был абсолютно светским, будто они с Сэмом обсуждали погоду на этот уик-энд. — А миссис Андерсон, видимо, хотела попотчевать нас ужином… и не успела. Вот жалость, да? — Диего цокнул языком. — Тебе нужно это увидеть, — с теми же менторскими нотками, какие сегодня Сэм слышал в голосе Николь, произнёс Инганнаморте, выходя из комнаты. Винчестер направился следом. Пройдя через гостиную, пол которой был усеян осколками, а стены — испачканы кровавыми потёками и брызгами, Диего остановился у двери, ведущей в комнату, которая, судя по всему, являлась кухней, приглашая Сэма войти первым. Картина, представшая на кухне, уже не могла удивить — здесь тоже царил совершенный погром: фарфор тарелок осколками разлетелся по полу, линолеум был в жутких царапинах, занавеси на окне были разлохмачены, дверца холодильника хранила на себе чудовищную вмятину, очень похожую по очертаниям на человеческое тело. Источник неприятного запаха, распространившегося по всему дому, явно находился здесь: Сэму в ноздри с новой силой ударил всё тот же мерзкий сладковатый и, увы, слишком хорошо знакомый запах — запах смерти. Винчестер сделал ещё пару шагов и позади стола увидел на полу кровавое месиво, в котором едва угадывалась женщина с фотографии, миссис Андерсон — только часть рук и лицо женщины не были тронуты неведомым монстром. Лицо миссис Андерсон навеки сохранило гримасу первобытного ужаса: глаза её были широко распахнуты, грозя вот-вот выкатиться из орбит, у искривлённого в беззвучном вопле рта на щеке засохла кровавая струйка. Не было сомнений: и в случае Хельги, и в случае Андерсонов чудовище, убивая своих жертв, издевалось над ними. Именно тело миссис Андерсон источало такой удушливый смрад: вопреки всем законам биологии её тело стремительно разлагалось, а рядом с ним кружил рой угрожающе жужжащих мух. На местами уцелевшей руке, по которой ползало огромное количество мух, Сэм разглядел отметину, которую видел на фотографии. Это была не татуировка, а шрам. Присев на корточки рядом с трупом и дыша через раз, Сэм согнал мух с руки и внимательно рассмотрел его. Изображенный на коже символ был смутно ему знаком, но Винчестер никак не мог вспомнить откуда именно. Сняв загадочную отметину на телефон, Сэм поднялся и огляделся по сторонам. На одной из чудом уцелевших тумбочек, рядом с женщиной, стоял пустой стакан с поблёскивающими на стенках каплями воды и пустой блистер из-под таблеток. Осторожно взяв коробочку из-под лекарства и покрутив в пальцах, Сэм прочёл на обороте смутно знакомое название «Mylanta». В голове тут же всплыл кусочек навязчивой телевизионной рекламы. — Видимо, человечина у нашей ведьмочки плохо переваривалась, — снова вставил едкое замечание Инганнаморте. Винчестер покачал головой. Примечательным было то, что стакан был целым, и ни на нём, ни на блистере не было брызг крови. Диего зло усмехнулся и бросил на покосившийся кухонный стол что-то. — Наверняка ждала нас. Приглядевшись, Сэм опознал в странном комке очередной ведьмовский мешочек. А Диего ещё и услужливо пояснил: — Нашёл в тайнике. Там целая ведьмовская лаборатория. Хочешь взглянуть? Только вот нас опередили, — Диего обвёл рукой разгромленную кухню. — Тварь похозяйничала и там. — Всё равно надо взглянуть, — вздохнул Сэм, осторожно протерев упаковку лекарства платком и бросив в мусорное ведро. — Веди. Инганнаморте развернулся и молча вышел. Пройдя мимо ванной — Сэма опять затошнило от воспоминаний об увиденном, — Диего широким жестом указал Винчестеру на лоскуты обоев, свисавшие со стены. Деревянные панели были с нечеловеческой силой проломлены, и неровные края щерились острыми щепками. Диего осторожно отвёл обои в сторону и жестом пригласил Сэма войти внутрь — в такой же погром, какой царил и везде...