Мои бока ласково омывает тёплая, чуть зеленоватая жижа, разбавленная растворённым в ней золотым светом звезды. Слипшиеся комочки слизистых водорослей юрко ныряют в недра полурасправленых складок, чтобы дальше путешествовать вместе со мной. Часть из них, самая слабая, разлетается от вихрящихся мелких воронок, создаваемых движением: сжатие - разжатие, - липкая метель. Они кружатся, пытаясь прильнуть ближе к телу, такому новому для них. И это меня огорчает - уже борьба, уже соперничество. Зачем? Медленно дрейфуйте, пред вами целая вечность!
Под собой внизу я тоже чувствую натянутые нити жизни - они толще и вибрируют ниже, медленнее, гуще. Дно усеяно мягкими телами, создания скользят по оглаженным камням и фильтруют, фильтруют, фильтруют обогащённый нами первичный бульон. Мне грустно. Я плыву сквозь роящуюся студенистую массу, и отчаянная мольба рвётся из моей души: жизнь! Оставайся такой, прошу! Жизнь! Зачем тебе грядущие когти и шипы, зубы и твёрдые острые панцири? Жизнь! Оставайся такой навсегда - мирной и мягкой, прозрачной и бесскелетной, без страха и боли, без разума, что не приносит счастья, как нам когда-то. Зеленоватый рой не внемлет и продолжает тихо колыхаться: вверх-вниз, вверх-вниз, не буди ты нас, мы спим...
Тёплая вода, колыбель Жизни, царство безмолвия, залитое густым тёплым концентрированным золотом, льющимся с небес. Мне хорошо, только становится чуть темнее, наверно, это из-за водорослей или садится звезда? Я подплываю к отполированному утёсу и неуклюже взбираюсь, - цепкая плёнка водяной поверхности обволакивает мои тонкие конечности и они скользят, разбрызгивая мириады капелек тины на сушу. Я выпрастываю сложенные жёсткие крылья и насилу вырываюсь из мягкого плена. Да, звезда уходит, становится холоднее, и лёгкий ветерок холодит моё мокрое тело. Кожей я чувствую нарастающие электроразряды - ночью быть буре. Приветливая глубь снова манит теплом и нетревоженным уютом, но... мне почему-то снова грустно и я сплющиваюсь, сжимаюсь, стараясь растечься по неровной поверхности, приклеиться к ней, замереть, пока тёплое светило не покажется вновь и не пропитает золотом замершую глубь. Темнеет, и такое ласковое море перестаёт мне казаться надёжным, оно остывает, тая пустоту и... невыраженность чего-то неизмеримо важного, бесценного. Глухая и слепая жизнь, что грелась на поверхности, ушла на дно, почуяв холод. Я один здесь, я один... Мощные воздушные струи омывают твердеющее тело. Я один, бесконечно один.
Небесный океан клубится плотной серой массой, и тяжёлые волны земного плещут и переливаются через сжавшееся тело. С материка я слышу утробный раскатистый клёкот, что прорезает темноту. Ещё не успев осознать и пожелать, я вытягиваюсь в струнку и крылья сами несут меня на Зов...
Возможно, я лишь слишком молод - мне только 730.000.000 рассветов этой планеты...
***
Сияющее полукружье дома манило зеленовато-жёлтым свечением излучистых литанит. Я медленно влетаю и опускаюсь на бугристый каменный пол, со смущением наблюдая, как принесённая мной вода с журчанием стекает, холодными потоками заливая глубокие трещины и щели. Дождавшись, пока непрошенная влага схлынет, я осторожно складываю крылья и шагаю. Чавк. Гулкое эхо возносится под потолок. И немедля ко мне оборачиваются сразу два глазных стебелька К`ХаУла. Мои намокшие присоски выдали меня его гневу. Остаётся только смиренно опустить голову для наказания. Старый наставник, колыхаясь и подрагивая порыхлевшим телом, движется ко мне. Я со всех сил сливаюсь с камнем. Но К`ХаУл внезапно даёт крюк и скрывается в Зале Освоения. Чтобы сразу вернуться, неся оранжево-красный мешочек, наполненный влагой и жёсткими телами панцирных. Существа дерутся крепкими коротенькими лапками и толкаются острыми краями брони, отчего лоскут вместилища непрестанно вспучивается и, деформируясь, изгибается. Я как очарованный смотрю на приближающуюся мерзость. Затем мой разум молнией рассекает его короткая мысль-приказ:
- Завтра....Выпустишь....
И, сунув мне живые камни, Наставник удалился. От огорчения моя кожа иззмеилась мириадами глубоких борозд, словно этот день прошёл не в водах Океана, а на звенящих песках КлоОр-Ла`Аха. Одно из панцирных, почуяв слабость моей хватки, пытается вырваться наружу, породив расцветшую крамолой мысль: "А если их... потерять?" Недопустимо! Резким клокочущим свистом я подзываю шоггота и передаю равнодушному слуге тяжкую ношу. А затем отправляюсь в келью.
***
Тело ноет и зудит. Почему, почему именно я? Ну почему?! Почему именно я должен погубить дорогое, такое мягкое и беззащитное? В поисках покоя и забвения, я погружаюсь в заполненную радужным галлием ячею. Его дрожащие пары поднимаются, мерцая, скручиваясь и заплетаясь, захватывают по одному пласт за пластом моё сознание - последовательно распадаются тревога, отчаяние, страх, усталость, ломота. Вот я уже парю и взмываю к клубящимся вершинам общего Эфира, где вечно витают смутные видения и грёзы Непроявленного. "Я должен предоставить что-нибудь взамен, губя, я должен создавать" - краешек расщеплённого сознания зацепляется за что-то мягкое и гладкое. Совершенство. Совершенное создание. Лишённое когтей и клыков. Пятиконечное. С двумя парами конечностей - более длинной и более короткой, с небольшим и округлым отростком наверху. Да... Оно совершенно, да... Я потягиваюсь ещё выше, чтобы увидеть больше, но испуганный клёкот раба заставляет вернуться обратно. Слишком долго, слишком много галлия. Растрёпанные лепестки сознания топорщатся и не позволяют не то, что видеть, но просто взобраться на пол самому. Но я видел его, видел... Завтра на Совете я расскажу о своём великом Прозрении... Завтра... На Совете...
