Deep web

— Потуши. Хриплый голос в любой другой ситуации заставил бы Адиля раздраженно рявкнуть в ответ, но он к этому уже привык. Казах развернулся, ухмыльнулся и выдохнул вонючий дым Мирону в лицо. — Мы на работе, — мгновенно зашипел тот. — Я ебал эту работу, — растягивает губы в улыбке Адиль. — Еб-а-ал. — Как же ты меня бесишь, — фыркнул в ответ напарник, со злостью плюхнувшись на стул. Адиль издал неопределённый звук, кажется, фыркнул, и отвернулся назад к разобранному железу. Люди всегда нравились ему меньше компьютеров. Любое железо не закатывало истерик и не давало повод въебать ему по лицу, в отличие от людей. — Блять, я тебя попросил потушить! — не выдержав, снова рявкнул Мирон, крутанувшись на стуле. Адиль смерил его раздражённым взглядом, пересилил лень и поднялся на ноги. Немного нетвёрдой походкой дошёл до соседнего стола и уронил бычок в только что заваренное кофе Фёдорова. — Ой. Извини, Мир-о-оша, — губы вновь растянулись в ухмылке, лишь завидев полные нелепого отвращения вперемешку с удивлением глаза. Жалелов вернулся на место и закурил новую. — Уебок, — вновь зашипел сквозь зубы Мирон. Появилось непреодолимое желание вылить этот кофе казаху на только что починенную клаву или на штаны, но Фёдоров стерпел — слишком опасно было играть сейчас по правилам Жалелова. Сигаретный дым выедал мозг, пробирался в отдалённые его закоулки и отвлекал от работы. Экран ноута из отдела менеджмента все ещё не врубался, и если он не починит его за сегодня — можно будет распрощаться с премией, а тогда и со съёмной квартирой. У него и так уже висел долг за предыдущий месяц. Мирон с остервенением ткнул в кнопку включения, вымещая на ней всю злобу на напарника. Компьютер проигнорировал его жалкие потуги, не подав признаков жизни. — У криворукой принцессы опять нихуя не получается? — донеслось слева. — Завали ебало, — резко бросил в ответ Мирон. Комп врубался, а экран был глухой, даже не подсвечивался. Видеокарта сгорела. Это значит, что придётся идти в бухгалтерию, валяться там в ногах и целовать ботинки, вымаливая бабло на покупку новой. Старая русская традиция: заварить чайный пакетик восемь раз, сделать из его обертки сетку на окно и повеситься на ниточке с ярлыком «Липтона», но сэкономить. Мирон встал, потирая покрасневшие от едкого дыма и светящихся экранов глаза и направился в сторону двери. — Куда пошёл? — догнал его голос. Мирон поджал губы и промолчал, продолжив свой путь. В спину мгновенно прилетела списанная сгоревшая мышка. — Сука ты такая, — прошипел Фёдоров, мстительно метнув мышь назад. Адиль увернулся, фыркнул и кинул карандашом. Мирон из принципа вновь промолчал и скрылся за дверью, оставив Жалелова скрипеть зубами от злобы. Он терпеть не мог, когда его игнорируют. Мирон вернулся спустя минут двадцать, упал на диван, достал смартфон и погрузился в бесконечные недры интернета, стараясь не обращать внимания на Адиля. Когда в первый раз в него прилетел кусочек канифоли — Мирон стерпел. Во второй — бросил недовольный взгляд на казаха. — Да что тебе от меня надо?! — взвыл Фёдоров, поймав третий кусочек канифоли. — Мне скучно. Развлеки меня, — усмехнулся Жалелов. — Я работаю программистом, а не клоуном, — огрызнулся Мирон. — Ты настолько хуевый программист, что клоун из тебя лучше выходит, — с усмешкой сообщил казах, выключая паяльник. — Развлечешь меня, и я от тебя отстану. Возможно. — Как мне тебя развлечь? — устало осведомился Мирон. — Бачату тебе станцевать? — Выпей со мной. — Нас уволят, — хмуро напомнил Фёдоров. — Ну тебя так и так уволят, потому что как программист ты — говно. А так хоть я повеселюсь, — язвительно хмыкнул казах. — А ты ебанный псих и заноза в заднице, — не остался в долгу Мирон. — Это называется ценный сотрудник. — Это называется «штраф за несоблюдение норм пожарной безопасности». Адилю хватает пары секунд, чтобы оказаться рядом с диваном и за грудки выволочь Фёдорова назад за стол. Отбиться у Мирона не очень получалось, хотя желание хорошенько вломить было чудовищно сильным. Перед ним опустился стакан. — Пей. Мирон сощурился, всем своим видом выражая недовольство, и вырвался из держащих его рук. — Если начальство зайдёт, нас обоих вышвырнут отсюда, как котят помоечных, — вновь попытался позвать к совести казаха Мирон. — Я хуй клал на их мнение, — уже прохладнее отозвался Адиль, чувствуя, как жертва сдаётся. Фёдоров припоминал, что сегодня начальства на работе не было и в помине, а смириться было явно проще, чем в очередной раз спорить с непрошибаемым напарником. Да даже если бы начальство и было в отделе — навряд ли оно бы заглянуло. Их серверную старались избегать все работники, потому что разговаривать с Жалеловым было невозможно в принципе, и это распространялось на всех. Он мог легко нахамить, и не менее легко ударить, хотя обычно эта участь миновала всех, кроме Фёдорова. Впрочем, вечно накуренный и помятый вид в совокупности с огромным ростом и неплохой физической формой доверия все равно не внушал. Мирон вздохнул, крепко схватил стакан и опрокинул в себя пойло. Это был виски, не паленый, хороший, хоть Адиль этим и грешил. Фёдоров крякнул, отодвинул замызганный бокал подальше и сипло выдохнул: — Доволен? — Нет, — просто бросил казах и налил ещё стакан. — Адиль, все! Рабочий день уже заканчивается, если ты так хочешь побухать — сейчас пойдёшь домой и нажрешься. Я тут не при чем. — Значит, ты пойдёшь вместе со мной, — резюмировал согласно какой-то своей логике Жалелов. — С хера ли? — выплюнул Мирон. — Потому что этого хочу я. Или докажешь мне, что я не прав? — усмехнулся казах. Ехидное «докажешь» означало то, что у Мирона есть два варианта: согласиться, и пойти к Адилю, или подраться с ним, а потом пойти к Адилю, потому что шансов выиграть у него не много. Но Мирон предпочитал в пустую бороться со злом, нежели не бороться с ним вообще. И перспектива оставить на довольном лице Жалелова пару синяков завораживала. Мирон повернулся, почти утыкаясь носом в плечо Адилю из-за разницы в росте, и хрипло бросил: — После смены я пойду домой. К себе. Жалелов мгновенно попытался поймать его за запястья, но с этим приемом Фёдоров уже был знаком, поэтому ловко выкрутился и влепил казаху в живот. Удачно пробить пресс не удалось, но выиграть время все-таки получилось, поэтому Мирон мгновенно вылетел, оказываясь в другом конце комнаты и кинул в напарника попавшейся под руку зажигалкой, надеясь так отвлечь. Получилось не очень, потому что кулак Жалелова ударил в опасной близости от лица Мирона. Фёдоров чудом уберёг своё лицо от покушения и отпрыгнул в сторону, влепив Адилю в бок и одновременно ставя подсечку. Впрочем, казах, падая, утянул Мирона за собой, заставляя того больно удариться головой о ножку стула. Фёдоров успел один раз ударить казаху по лицу, до того, как его руки перехватыватили и сжали над головой. Мирон тяжело дышал от возни, а адреналин кипел в жилах, требуя не сдаваться. — Ну что, жидок… — усмехнулся Адиль, ниже нависая над Фёдоровым. — Отъебись от меня, мудила, — раздраженно зашипел Мирон в ответ. — Нет, — просто ответил казах, перенося вес тела на руку, придавливающую запястья. Фёдоров идеально поймал момент, когда Адиль максимально неустойчив, и дернулся в сторону, переворачиваясь и меняясь с Жалеловым местами. Теперь Мирон восседал у него на бёдрах, остервенело влепляя удары кулаком по лицу. Сразу после второго казах зарычал и ударил Мирона в живот, да так, что тот аж напополам согнулся, еле дыша. — Навозился? — прохладно спросил Адиль, вытирая рукавом кровь с разбитой губы. — Сука, — еле прохрипел Мирон, пытаясь вспомнить, как правильно дышать. Драку продолжать было невозможно, он откатился на пол, сворачиваясь клубочком и зажимая пострадавший живот. — Живой? — осведомился Адиль, скорее, для галочки, нежели из-за беспокойства. — Пидорас, — прохрипел Мирон, поднимаясь на ноги. — Ты проиграл. Собирайся, смена заканчивается через пять минут. Фёдоров фыркнул от раздражения, но проигрыш признал, захлопнул громко крышу ноута со сгоревшей видеокартой, а в дверь постучали. Зашёл Вася Баста — местный кадровик, поморщился от пропитавшего комнату дыма, кивнул Мирону, и зыркнул на Адиля. — Диль, планшет не включается, — коротко сообщил Вася, положив девайс на краешек заваленного всякой херней стола. — Это служебный? — осведомился Адиль. — Не-а, личный. Я там в танки гоняю, — признался Вакуленко, весело улыбнувшись. — У нас там война, а без меня моему клану пиздец. Починишь? В долгу не останусь. — Починю, но завтра. А пока… Жалелов залез в ящик, выковырял оттуда служебный Самсунг, сдул пыль, протер рукавом стекло и протянул кадровику. — Вот, держи. Завтра вернёшь, он под опись. А я тебе твой отдам. — Ага, спасибо, — довольно кивнул Баста, забрав планшет. — Что у тебя с губой, кстати? — Хуйня, — отмахнулся казах. — Иди уже, я домой собираюсь. — До встречи, — кивнул Баста, скрывшись за дверью. — Собрался? — осведомился Адиль, даже не глядя на Мирона. — Пошли, уебок, — только и ответил Фёдоров. Путь до Адиля предстоял неблизкий — Мирон уже не впервые у него именно с такой же предысторией. Жил он в залупе Москвы, на Юго-Западной, где ходить было опасно не только ночью. Но, пока в этом районе жил сам Адиль, никого опаснее него там не было. Жалелов лениво закурил, едва выйдя из офиса, оскалился на проходящего мимо мента так, что тот потерял всякое зародившееся желание подойти и спросить документы, разок оглянулся через плечо — убедиться, что Фёдоров идёт за ним, и наконец остановился в киоске «Мороженое», перегнувшись через маленькое окошко. — Девушка, у вас есть шоколадка маленькая? Только чтобы с фольгой. Мирон осторожно покосился на шествующего мимо мента, мент покосился в ответ, сплюнул, и опасливо пошёл в другую сторону. — Вы не подумайте, мне это… утку по-пекински запечь, — добавил Адиль, усмехнувшись. — Сорок рублей с вас, — бросила привычная ко всякому продавщица. Жалелов нашарил в кармане мелочь, кинул на тарелку советских времён, явно предназначенную для сдачи. — Дебил, — обречённо выдохнул Мирон. — Это ты еблан, — отозвался казах, пряча шоколадку в карман. Москва расквасилась, превратив выпавший снег в сомнительную коричневую кашу на асфальте, в которой застрял жигулёнок на Преображенке, беспомощно дёргаясь взад-вперёд. Россия была в самом неприглядном своём антураже: на проходной жался в углу бомж с чкаликом водки, стояла кучка не пропущенных охраной кавказцев, вертелась у турникета девушка на каблуках, ища карту на проход, а бабушка с комичной древней авоськой считала мелочь в круглосуточном магазинчике. Красивые белые хлопья снега впечатывались в грязное месиво и притаптывались туда же ботинками идущих с работы людей. Адиль закурил ещё раз. Мирон тоже подпалил кончик сигареты, не докурив ту и до половины, потому что уронил ее в снег на полпути к метро. Подземка жила своей обычной жизнью, невероятно напоминая муравейник, Фёдоров продолжал молча следовать за казахом, раздражаясь от этого молчания все больше и больше с каждой секундой. — Слышь, Жалелов, — дёрнул Мирон его за рукав, когда они дошли до путей, вжавшись в толпу. — Чего тебе? — хмыкнул казах. — Нахуя ты меня к себе в квартиру таскаешь? Может, Адиль бы и ответил, но заглушивший все звуки рев поезда оставил вопрос без внимания. Толпа впихивалась в вагон, безжалостно вдавливая пассажиров в стены, Жалелов самолично растолкал народ локтями и запихал вперёд себя Мирона, надёжно предварив его собой. Жирный мужик за спиной Фёдорова вжал его лицом в Адиля, который стоял, чуть присогнувшись, чтобы не биться затылком, и уперевшись рукой в потолок. Двери закрылись, поезд крякнул, будто разочаровавшись от того, что так и не сумел вместить половину пассажиров с перрона, и двинулся по путям. Благо, что от Преображенки до Юго-Западной без пересадок. — Выходите? — осведомилась девушка, тронув Фёдорова за плечо. Он помотал головой, собрался подвинуться куда-нибудь, но вагон качнуло, и он впечатался лбом в грудь Жалелову. — Прижмись, а то сейчас вынесут из вагона, а назад не зайдём, — бросил казах, а затем придавил Мирона к себе, больно надавив на им же поставленный синяк и развернулся, протискиваясь подальше от выхода. Со всех сторон послышались раздражённые возгласы, на которые Адиль ответил одним единственным «пардон, блять», и все-таки дотолкался до поручня над сидениями. Маленький мальчик, сидящий прямо перед ними, ткнул в Адиля пальцем и радостно сообщил сидящей рядом бабушке: — Смотри, какой огромный дядя! Казах оскалился. — Алешенька, это некрасиво! Извините, молодой человек, — мгновенно отреагировала старушка. — Да ничего, — хмыкнул Адиль. — Будешь хорошо кушать, не пить и не курить — вырастешь таким же большим. Мирон прыснул. Бабушка с Алешенькой вышли на следующей же станции, а место заняла девушка, усиленно строящая Жалелову глазки. Тот, казалось, то ли не замечал, то ли вполне намеренно ее игнорировал. Но на Адиля всегда обращали внимание девушки, ровно до тех пор, пока им в нос не ударял удушливый запах перегара. После Парка Культуры народу в вагоне ощутимо поубавилось, а на Юго-Западной подземка и вовсе была полупустой. Ходить там зимой после восьми для нормальных людей было затеей сомнительной. Улица встретила морозным ветром, нагромождением многоэтажек и нелепой тишиной. Адиль затормозил у магазина, кинул Мирону, чтобы он ждал его у входа, а сам скрылся за дверьми. Впрочем, долго ему постоять спокойно не дали. Доебались двое, просили закурить как обычно, Мирон вздохнул. Пиздиться с Адилем, пиздиться с гопниками… Такое ощущение создавалось, что его жизнь сделал уникальной смесью программиста и борца без правил. — Ребят, свалите по-хорошему. Денег у меня нет, — развёл руками Мирон. Денег у него и вправду не было, зато был дорогой рабочий ноутбук, который просрать было бы вообще не в тему. — Че-то ты мутный типок, — выдаёт один из искателей приключений, протягивая руки к Мирону. — Родной, ты бы свои клешни поприберег, — раздаётся сразу вместе с огромной рукой, опустившейся на плечо гопнику. — Это мой друг, увижу вашу братву около него — голову откушу, усёк? Гопник разве что поклон от сердца к небу до земли не отвешивает, зато в лице меняется, и мелко кивает Адилю, утягивая второго за руку во дворы. — Принцессу нельзя одну оставить не на секунду, — ухмыляется Жалелов. — Какие-то гремлины мгновенно норовят протянуть к ней свои грязные ручонки. — Замолкни, сказочник хуев, — огрызается Мирон. — Я задубел тебя ждать. — Я пожрать брал. Надеюсь, ты не только кошерные продукты жрешь. — Да иди ты, — устало отзывается Фёдоров. Подъезд встретил их восторженной новостью, выписанной большими кривыми буквами на облупившейся стене, которая гласила, что Лена шлюха. Мирон бы дописал, что помимо шлюхи-Лены из замечательных персон тут живет ещё мудло-Адиль, но писать было нечем. В лифте воняло мочой, пара кнопок на панели была сожжена, а шестнадцатый этаж встретил оглушающей тишиной и запахом солянки. Жалелов похлопал по карманам, потом фыркнул и толкнул дверь ногой. Та открылась, печально скрипнув в ответ на такой недружелюбный жест. — Двери закрывать в детстве не научили? — осведомился Мирон. — Стой, — остановил его Адиль, прошёл в квартиру, оставив Фёдорова стоять в неведении, а потом вернулся и бросил, — теперь заходи. Мирон зашёл внутрь, скинул рюкзак на пороге, поёжился. — Че у тебя дубак такой? — Отопление сломалось, — бросил Адиль, стягивая с себя толстовку, футболку и оставаясь в одних джинсах. — Ну и нахуя ты разделся? — приподнял бровь Фёдоров. — Я не мерзлявый, принцесса. Антуражик так себе: мебель годов пятидесятых, ещё немного, и как антиквариат можно продавать, кровать расстеленная, на ней валяется носок, футболка, бутылка колы, какие-то детали от компа и банка с канифолью, воздух спертый и прокуренный, из кухни пасёт дешёвым портвейном, как будто там от алкогольного отравления умерли пара бомжей, дверцы половины шкафов неаккуратно распахнуты. Очень похоже на местного жильца. На стол приземлилась бутылка коллекционного Хеннесси. — Откуда такой дорогой? — нахмурился Мирон. Адиль только что невнятно пробубнил, открывая зубами пачку чипсов. — Хеннесси лейсом заедать? — хмыкнул Мирон. — Не нравится — не ешь, — отрезал Жалелов. Фёдорову, в принципе, было похуй, поэтому он смиренно потянулся к пачке чипсов. — Залпом, — командует Адиль, впихивая Мирону в руки стакан. Мирон выпил. Полстакана разом. Зажмурился, а ему тут же новую порцию подсовывают. — Принцесса, я смотрю, пить не умеет, — усмехнулся Адиль. — Так и до шалавы подзаборной недалеко. — Ты меня с собой не сравнивай, — не остался в долгу Мирон. — Давалка ты хуева. — Это не я даю, а мне дают, — глубокомысленно изрёк Адиль, откручивая крышку. — И вообще, про кого это ты? — Про Маринку, например. Из бухгалтерии. Об этом весь офис знает, — нахмурился Мирон. — Маринка… Маринка… — задумчиво протянул Жалелов, пытаясь вынуть нужного человека из недр своей памяти. — А, эта… Ну такое себе эта Маринка. А ты чего про это вспомнил? Ревнуешь? — Ага, было бы кого, — язвительно бросил Мирон. — Мы пить будем? — Втянулся уже? — усмехнулся Адиль. — Держи. Снова опрокинули, молча, соревнуясь взглядами, кто кого задавит морально. У Адиля глаза были тяжёлые, чёрные и глубокие, почти невыносимые на вид. И смотреть в них было тяжело, а под синькой вообще казалось, что сейчас утонешь. И следом Мирон сам ещё по одной разлил. Сознание крыло пеленой, а руки дрожали от холода и алкоголя. Пятно коньяка растеклось по полу, а Адиль указал на него взглядом и холодно приказал: — Вытри. — Не буду. — Ты уверен, что хочешь со мной спорить? Вытри. — И пальцем не шевельну. — Вытирай. По голосу стало слышно, что Адиль начинает закипать, Мирон знал, что его бесит непослушание, а слушаться он казаха не собирался. Раздражение наполнило чёрные глаза, и те приобрели странный пурпурный оттенок. — Не буду, — в очередной раз повторил Мирон, после чего его почти кинули об пол, прямо в лужицу Хеннесси. Фёдоров зашипел и рванулся вверх, но был припечатан ногой к полу. Ничего лучше, чем дёрнуть Адиля за ногу, он не придумал, перетащив начинающуюся драку на прожжённый ковёр советских времён. Судя по лицу, Жалелов взбеленился не на шутку, и отхватить от него сейчас было лишь делом времени. Мирон вскочил, сразу же грохнувшись назад на Адиля, но не успел ничего сделать до того, как ему вновь вломили в живот, но в этот раз в полную силу. — Сукин сын, — прохрипел Федоров, ударяя Жалелова в ответ по скуле со всей силы. Адиль скривился, приподнялся на руках и ударил головой точно в нос. Мирон зашипел, чувствуя, как начинает весело и играючи пузыриться в ноздрях кровь, благо, кости у него крепкие, и казах, скорее всего, нос ему не сломал. Жалелов уложил его на лопатки в два счета, но Мирон стащил с пола стакан с оставленным коньяком и плеснул им напарнику в лицо, надеясь, что его это затормозит. Затормозило его ненадолго, потому что почти сразу Мирону прилетел удар кулаком в скулу, а следом зазвонил телефон. Жалелов потратил ещё пару секунд, чтобы смотать запястья Мирона вместе куском оптоволокна, а потом поднялся и ответил на звонок, мгновенно скрываясь в соседней комнате. У Фёдорова в ушах шумела кровь, из-за чего различить слова, которые говорил Адиль, не представлялось возможным. Равно как и развязать руки. Спустя пару минут казах вернулся, а Мирон ощерился, представляя, как прекрасно он сейчас выглядит с залитым кровью лицом. — Прости, браток, но у меня дела появились, — как ни в чем не бывало сообщил Адиль. — Вали домой. Руки он Фёдорову развязал одним движением, а следом занял выжидательную позицию в коридоре. Мирон бросил напоследок холодное: — Ебаный псих. А после подхватил рюкзак и ушёл. Дверь за ним закрывать никто не стал. После Адиля всегда приходилось идти в поисках адекватности. Искать адекватность на ночной Юго-Западной смысла не имело, пришлось влезть в метро, проехать несколько станций вверх по ветке, радуясь, что людей вокруг нет, и некому оценить окровавленную рожу, и опоздать на пересадку, закрывающуюся в час ночи. Денег на такси не было, пришлось идти пешком. От Парка Культуры до Ленинского идти было недолго, но все равно холодно. Собственная съемная квартира поприветствовала закончившимся чёрным чаем, поэтому пришлось найти в недрах шкафов подаренный кем-то зелёный в заварке, а не в пакетиках. Заварочный чайник искать было лень, и Мирон закинул сухие листья прямо в чашку, а потом подключал ноут, раздраженно отплевываясь от чаинок и вынимая их изо рта промерзшими руками. И лицо вымыл под краном от запершейся крови. На скуле расплылся знатный синяк, уже начинающий бодро становиться ярко-фиолетовым. Мирон был из Петербурга, из небогатой семьи, и почти все друзья остались там, а Фёдоров поехал искать счастья в Москве. Сейчас возникла стойкая необходимость поговорить с кем-нибудь из оставшихся там парней. Ваня отозвался на звонок по скайпу довольно быстро, поправил камеру и помахал рукой. — Бля, Вань, розовые волосы? Серьёзно? — фыркнул Фёдоров, глядя на изображение улыбающегося парня. — Ага. А ты откуда такой красивый? — усмехнулся Рудбой. — С гопотой во дворах подрался, — ровно соврал Мирон. — Там малолетки были, испугались, да и пиздить у меня особо нечего. — Ну ты там аккуратнее будь, — выдал бесполезный совет Рудбой. — Я, кстати, сам хотел тебе позвонить, только ты не в сети был. Я в Москву собираюсь переехать. С тобой могу пожить? — Тебе-то нахуя? — коротко осведомился Мирон. — Заказов больше будет, — пожал плечами Ваня. — Да и вообще, менять что-то в жизни надо. Я в воскресенье думал билеты взять. Шмоток у меня особо нет, так что уместимся. — Ну я тогда с вокзала тебя встречу, — кивнул Мирон. — Ты это… Аппаратуру можешь всю не везти. У меня тут тоже техники немало. — Слушай, да! Ты же в фотостудии программистом работаешь, у вас там наверняка все есть. — А что тебе надо? — Я тебе на почту список кину. Все, тогда спишемся, поближе к моему приезду, — подмигнул Ваня. — До встречи! — Ага, пока, — улыбнулся Мирон. Ваня всегда успокаивал, хоть и был бесконечно энергичен и работал фотографом. От новости о Ванином приезде накатила радость, потому что круг общения, ограниченный почти что одним Адилем, начинал очень напрягать. Нет, другие знакомые по работе у Мирона были, и их было немало, но общаться с ними удавалось разве что на обеденном перерыве, потому что в остальное время коллеги миновали серверную как раз благодаря наличию в ней Адиля. Мирон чувствовал алкогольную муть невыносимо сильно, а голова напоминала шар для боулинга своей тяжестью. Единственное, на что хватило сил — лечь спать, наплевав на уборку на кухне.