Знаешь, твои губы на вкус как алкоголь.

Ларссон смотрит на руки парня. Тонкие пальцы, обмотанные в многочисленные пластыри, вновь держали очередную бутылку классического «смирноффа». У него удивительно светлая, аристократичная, чистейшая кожа, без единого изъяна, что довольно удивительно для человека, который пьет почти 24/7. По-крайней мере, я никогда не видел, чтобы он пользовался чем-то, чтобы устраняло его внешние недостатки. А ещё его постоянно чуть прикрытые глаза, что украшали длинные, густые ресницы. Его фигура, облаченная в его синюю худи, имело довольно очень грубые формы, но это ничуть не портило цельное впечатление. — Коммунист, ты задумался о чем-то? , — Риджуэлл подходит, обнимая Торда. Он едва дотягивался до плеч, когда вставал на цыпочки, так что тот заботливо придерживал парня за талию каждый раз, когда он приходил. Стоит отметить, что делал он это довольно часто. Он мило надувается, когда держит обиду и ещё милее хнычет, когда что-то идет не по его давно задуманному плану. Довольно странно для парня, который только недавно постоянно злился на Торда по всяким пустякам. Вместо ответа русоволосый подхватывает собеседника и сажает на стол. Только так можно было адекватно смотреть друг другу в глаза — Том не обладал большим ростом. Не дожидаясь его реакции, лидер припадает к пухлым губам черноглазого, краем глаза замечая как тот густо краснеет, однако не предпринимает ни малейшей попытки сопротивления. Ларссон целует черноглазого. Целует жадно, до боли в губах, до нехватки воздуха и дрожи в пальцах. Целует так, как, наверное, никогда не целовал прежде. Томас дышит так тяжело, горячо и сладко, что теперь представлялось чем-то нереальным оторваться от него. Торд лишь изредка издает хриплые, гортанные стоны, что кардинально отличаются от тех сладострастных звуков, которые порождал Томас. Дыхание слилось в одно, а губы уже не хотели отпускать. Минутой позже, лидер покрывает чередой поцелуев шею и ключицы алкоголика, проводит по бледной, полыхающей жаром коже, оставляя влажные следы, прикусывая зубами, чем срывает с губ Риджуэлла стон — протяжный, одновременно и невинный, и порочный. — Ты знаешь, твои губы на вкус как алкоголь, — говорит он, перемещаясь на кровать. Щеки Томаса становятся совсем пунцовыми, когда любовник, а вместе с тем и коварный искуситель, нависает над ним. На секунду, в глазах обладателя синей худи мелькает страх, но он тут же уходит, когда партнер мягко проводит ладонью по его скулам. В паху начинает приятно тянуть и оба решают не сдерживать себя.

***

Одежда летела также быстро, как время, что эти двое проводили вместе. Торд нежно проводит по оголенным бедрам, наблюдая за волной мурашек, что проходили по молодому телу. Сам же коммунист страшно боится сделать что-нибудь не так, глядя на эту фарфоровую статуэтку. Коммунист надавливает на проход парня, погружая сразу два пальца, попутно целуя Томаса. Алкоголик буквально истекает соками и бросает на партнера умоляющий взгляд, на что получает мгновенный ответ. Ларссон убирает пальцы. Он крайне медленно, с осторожностью входит в желанное тело, тут же посасывая, кусая и оттягивая мочку уха алкоголика. Его движения максимально плавные, коммунист отчаянно старается не терять голову, а вместе с тем не доставлять болезненных ощущений. Ему хотелось, чтобы первый раз черноглазого был хоть немного приближен к идеалу. Томас откидывает голову назад, комкая простыни. Имя Торда вновь срывается с губ алкоголика, но тут же тонет в очередном поцелуе. Кроме того, естественный запах Томаса словно околдовывал его. Ларссон старался, но не мог объяснить что именно его так привлекало: может быть сладкие нотки, а может то, что так явно замечал его только сам Торд. Парень значительно ускоряется, возвращаясь к губам Томаса, уже опухшим в связи с длительными ласками. Сам того не замечая, Томас двигается навстречу бедрами, идеально попадая в заданный любовником ритм. Риджуэлл наконец-то изливается к нему в ладонь, обессиленно обмякнув в самых надежных объятиях. Спустя несколько толчков и Торд кончает, прижимая свой лоб ко лбу Томаса. — Я люблю тебя, — говорит он, тяжело дыша.