Das portrat

Чёрный сидит неподвижно уже несколько часов. Он терпеливо ждёт, когда Эрик наконец скажет, что на сегодня всё и можно будет встать и размять затёкшие конечности. Но Курильщику усидчивости не занимать. Он практически не смотрит на него. С таким же успехом можно было написать портрет по фото. Но Эрик настоял на том, чтобы он ему позировал. Причём настоял так, что Чёрный не смог ему отказать. Хотя, чего греха таить, Чёрный ни в чём не может отказать Курильщику. Тот имеет на него управу. Чёрный до сих пор не может понять, в чём же она заключается. Когда ногу сводит, Чёрный не выдерживает и начинает ёрзать. — Чёрный, не шевелись! Окрик Курильщика заставляет его замереть, но терпеть больше не получается и Чёрный всё равно шевелит ногой, пытаясь разогнать кровь. По обнажённой коже наперегонки устремляются стайки мурашек. — Ты ведёшь себя, как маленький ребёнок! — голос Курильщика полон негодования. Вскоре он и сам показывается из-за мольберта. Волосы всклочены, лицо усыпано каплями краски, как веснушками, а клетчатая рубашка, нагло позаимствованная у Чёрного, сползла с одного плеча, открыв взгляду ключицу. — Я устал и замёрз, — говорит Чёрный, а сам не может отвести взгляда от тонкой ключицы. Она словно гипнотизирует. Если поднять взгляд чуть выше, можно увидеть темнеющий след от укуса. Чёрный знает, что Курильщик любит эти следы собственичества и даже не пытается их скрывать под слоями одежды. Какое-то время газеты пестрели всевозможными заголовками на эту тему. Многим было интересно знать, кто же та страстная особа, которую скрывает молодой и перспективный художник. Чёрный прекрасно видел, как всё это злит Курильщика. А потом Эрик совершил каминг-аут. И все узнали, что юное дарование предпочитает мужчин и даже состоит в продолжительных отношениях. Всё это Эрик проговорил с невозмутимым лицом и злыми глазами. Чёрный частенько видал такое выражение на лице Лорда, но и подумать не мог, что Курильщик способен на подобное. В завершение Эрик попросил журналистов оставить его в покое, добавив, что то, с кем он спит, никак не влияет на его творчество, да и вообще никого не касается. Тем же вечером они долго занимались любовью, словно не могли насытиться. — Ладно, тогда давай закончим на сегодня. А впрочем, ты мне всё равно больше не понадобишься, я практически закончил, — говорит Эрик, доставая испачканными в масляных красках пальцами сигарету из пачки и сжимая её в зубах. Чёрный тут же вскакивает со своего места, едва не падая обратно — ноги окончательно одеревенели — чтобы сделать хотя бы шаг, приходится переждать неприятную волну колючих мурашек. — Посмотришь? Чёрный замирает от неожиданности. Он действительно удивлён и даже не скрывает этого. Раньше Эрик не позволял смотреть на незаконченные картины и не любил, когда у него стояли за спиной. От этого он терял весь настрой. Но сейчас Курильщик смотрит на него в ожидании, чуть приподняв брови, тем самым давая понять, что это не шутка. Чёрный неуверенно кивает и осторожно подходит, словно боится спугнуть. Эрик на это лишь усмехается и делает очередную затяжку. Встав за спиной у Курильщика, Чёрный кладёт руки ему на плечи и поднимает взгляд на холст. Он молчит, разглядывая портрет. Эрик тоже хранит молчание, выпуская струйки терпкого дыма. — Ну и? Похож? — Ты действительно видишь меня таким? — вопросом на вопрос отвечает Чёрный. Портрет ему нравится. Но при этом ему кажется, что Курильщик идеализировал его образ до невозможности. Этот картинный Чёрный выглядит весьма царственно. Его обнажённое тело буквально излучает силу, спокойствие и дарит чувство… защищённости. Создаётся впечатление, что рядом с ним ты однозначно будешь, как за каменной стеной. — Дело не в том, как я тебя вижу. А в том, что ты такой и есть, — чуть погодя отвечает Курильщик, не сводя взгляда с влажного холста. — Но знаешь, у меня такое чувство, что чего-то не хватает. Но я не могу понять чего именно, — Эрик вздыхает и тушит окурок о край пепельницы. — Ты так думаешь? — спрашивает Чёрный, принимаясь массажировать напряжённые плечи. Курильщик сладко выдыхает, прикрывая глаза и расслабляясь в его руках. — Да. И мне это не даёт покоя. Причём мысль с ответом буквально крутится у меня в голове, но как только я пытаюсь ухватиться за неё, она ускользает прочь. — Как по мне, портрет закончен, но раз ты так говоришь, не буду спорить, — тянет Чёрный, после чего склоняется и говорит Эрику на самое ухо: — Пойдём в кровать? Курильщик кивает, соглашаясь, и Чёрный тут же подхватывает его на руки и выходит из мастерской. Эрик обвивает его шею руками и нежно целует в висок. От этого в груди Чёрного разливается приятное тепло. В спальне он укладывает Курильщика на кровать-полуторку и сам ложится рядом. Может показаться, что такая кровать маловата для двух молодых мужчин. Но они оба с уверенностью могут сказать, что это совсем не так. Они всегда спят в обнимку, тесно прижавшись друг к другу и переплетаясь руками и ногами. Эта привычка возникла сразу после того, как они стали жить вместе. И являет собой отголоски, оставленные Домом. Там они не могли себе позволить подобного. Сначала из-за того, что на кровать Чёрного никто не мог покушаться, кроме самого Чёрного, а там, где спал Курильщик, не было места от слова «вообще», а потом из-за того, что Чёрный от них съехал. Да и в целом им не хотелось, чтобы Дом знал о них. Чувства, которые они взрастили в своих сердцах, принадлежали только им. Курильщик тут же обнимает его, стоит Чёрному устроиться рядом, и целует. Медленно и лениво. Чёрный чуть улыбается, тоже обнимает его и целует в ответ. Курильщик всегда такой после рисования. Ласковый и липучий. Чёрному это очень нравится. Да и вообще всегда нравилось. Наверное, именно поэтому им двоим всегда было легко друг с другом, причём с самого начала. Хотя сначала Чёрный не был заинтересован в слухах о странном Фазане. Но когда Сфинкс стал крёстным этого самого Фазана, Чёрный проявил любопытство. Приглядывался издалека, пытаясь понять, что же в нём особенного, и не заметил, как влюбился. А потом терзался сомнениями, что Курильщик, как и все остальные, привяжется к Сфинксу, клюнет на его обаяние. Но он выбрал его. Им пришлось через многое пройти, но теперь можно было не прятаться от окружающих. И все равно они до сих пор продолжают трепетно оберегать свои чувства. Чёрный подминает Курильщика под себя, тот совсем не сопротивляется. Раскрывается перед ним и по мере сил разводит ноги в стороны, хотя и не без помощи Чёрного. Некоторые пуговицы на рубашке выскакивают из петель, оголяя бёдра Эрика и наполовину возбуждённый член. Возбуждение самого Чёрного ничего не скрывает. Он трётся крепким членом о кожу на внутренней стороне бедра Курильщика, тот стонет, выдыхая его имя. От этого у Чёрного всё замирает внутри, а он сам прижимается к губам Эрика поцелуем. Жадно пьёт его дыхание, чувствуя на языке табачную горечь. Когда он разрывает поцелуй, Курильщик немного заполошно улыбается и смотрит ему прямо в глаза. — Давай уже. Не тяни. Этой фразы Чёрному достаточно. Он бережно подхватывает Эрика под коленями и медленно входит. Смазка сейчас даже не нужна. Курильщик мягкий и расслабленный. Внутри него всё ещё влажно с утра. Чёрный входит до упора и снова целует любимые губы, переплетаясь с Курильщиком пальцами. На каждый неторопливый толчок Эрик отвечает тихим, интимным стоном. Всё это растягивается на бесконечно долгие и сладкие минуты, которые Чёрный ценит и любит больше всего на свете. Минуты их полного единения. Они даже кончают одновременно. Сначала Курильщик, томно всхлипнув, а после него и Чёрный. Эрик крепко его обнимает, вжимаясь лицом в шею и расслабляется. Чёрный лишь мимолётно улыбается, удобнее устраивается и незаметно проваливается в сон. Когда он открывает глаза, приходит осознание, что он один. Коляски рядом с кроватью нет, а в тёмном коридоре виднеется яркая полоска света, которая выбивается из-под двери мастерской. Это нисколько его не удивляет. Курильщик часто рисует по ночам. Чёрный поднимается с кровати, находит в полной темноте джинсы и натягивает их. Бесшумно ступая по половицам, Чёрный подходит к дверям импровизированной мастерской и ненадолго замирает, размышляя, а стоит ли сейчас туда входить. — Чёрный? Ты встал? Заходи. Голос Эрика звучит неожиданно. Чёрный даже удивлён. Ведь старался идти тихо, но его всё равно заметили. Пожав плечами, он толкает дверь и чуть щурится, когда глаза слепит от света. — Всё думаешь, как закончить портрет? Может… — Я закончил, — просто говорит Курильщик и улыбается. — Посмотри. Чёрный чуть приподнимает брови и подходит ближе. Одного взгляда на портрет хватает, чтобы понять, что имел в виду Эрик, когда говорил, что портрет не закончен. На первый взгляд мало что изменилось, но портрет выглядит действительно законченным. Шею Чёрного теперь украшает чёрная полоска ошейника. Такой же он носил в Доме. Этот ошейник стал завершающим штрихом, поставившим все точки над «i». Теперь этот другой Чёрный воспринимается иначе, чем прежде. Ошейник словно добавляет смиренности и чего-то такого неуловимого. Чёрный никак не может понять, чего именно. — Ну как? — Ты же знаешь, что я мало разбираюсь в искусстве… Но… ты действительно волшебник. Эрик улыбается и переводит взгляд на холст. Они молчат, ведь портрет всё уже сказал за них.